– Я был бы искренне рад вам помочь, сеньорита… э-э-э… Мария-Эстебания, – осторожно заговорил Сережа. – Но посудите сами: как это сделать? Ну, хорошо, из крепости мы выберемся – а что дальше? Этот город, страна для меня чужие. Денег или чего-то способного их заменить у меня нет, оружия – тоже. Да что там оружие, я даже язык знаю неважно…
– Деньги у меня есть. – Ачива нетерпеливо махнула рукой. – Я же говорю, сеньор Серхио, что все обдумала. Мы доберемся до порта, там украдем или купим рыбацкий баркас. Вы ведь моряк и умеете, надеюсь, обращаться с парусами?
Сережа кивнул. Уж чему-чему, а шлюпочному и парусному делу их учили крепко.
– Так вот, добудем баркас и поплывем на север. Я мало в этом разбираюсь, но Родриго как-то упомянул, что у берегов есть сильное течение, и оно идет как раз туда, куда нам нужно.
– Да, все верно, течение Гумбольдта, – подтвердил молодой человек. – Оно несет свои воды вдоль всего побережья континента и вполне может нам помочь.
– Вот видите! О припасах я позабочусь заранее, да это и не проблема в порту. Так вы согласны?
Сережа медленно покачал головой.
– Опасаетесь?
Зеленые глаза презрительно сузились в щелочки…
– Нет, что вы, сеньорита. Просто… Да, вы правы, определенный риск тут есть, и мне надо хорошенько обдумать ваше предложение.
Девушка поднялась – резко, порывисто, как и все, что она делала.
– Думайте. Завтра сочельник, и вы, насколько мне известно, приглашены на ужин. За праздничным столом дадите окончательный ответ. Только постарайтесь, чтобы дядя ничего не заметил…
Притворив за гостьей дверь, Сережа задумался. С одной стороны, вот он, долгожданный шанс обрести свободу! А с другой – что-то уж слишком эта история отдает дешевой мелодрамой. Такому место на страницах иллюстрированных журналов вроде «Нивы» или в альбомах экзальтированных барышень-гимназисток, но уж никак не в реальной жизни. Но ему-то предлагается принять все за чистую монету и броситься очертя голову в этот романтический водоворот…
Но каков лейтенант Родриго! Повезло молодцу, нечего сказать: вытянул эдакое зеленоглазое счастье на свою голову! И на его, Сережину, кстати, тоже…
VIII
24 декабря 1879 г.
Вальпараисо
Где-то в порту
– Этим сведениям можно доверять?
Бертон еще раз перечитал записку.
– Мой человек, тот, что служит у начальника таможни лакеем, сам доставлял пакет на «Луизу-Марию», – ответил Мануэль. – Ну и по дороге заглянул, конечно. Все было в точности: письмо барону и приглашение на ужин к дону Гальвесу.
– Дон Гальвес – это комендант крепости?
– Он самый, – кивнул чернявый. – Не приведи Иисус угодить к нему в гости…
– Однако же наш друг барон собирается к нему, и не один, а с супругой.
– Так Рождество же, сеньор! Вообще-то здесь принято встречать его дома, но дон Гальвес ежегодно устраивает вечером, в сочельник, прием.
Гости съезжаются к пяти часам пополудни, а расходятся около десяти, чтобы поспеть домой, к своим семьям. Некоторые же так и остаются в гостях у коменданта. Вот, к примеру, барон с женой, они же вдали от своего дома, что им, на пароходе Рождество встречать?
– Значит, собираются встретить Рождество… – Бертон с усмешкой покачал головой. – Прелестно, прелестно. Встретить, а заодно устроить побег своему русскому приятелю?
– Вам виднее, сеньор, – Мануэль пожал плечами. – Я про это ничего не знаю.
– А должен бы знать. – Англичанин нахмурился. – Иначе за что я такие деньги плачу? У тебя есть свой человек в крепости?
– Имеется один на примете. Капрал крепостной артиллерии.
– Надежный?
– Нет, конечно. Но деньги все любят, а этот к тому же по уши в долгах – проигрался на петушиных боях и теперь прячется от кредиторов.
– Ну, если другого нет… Вот что, свяжись с ним прямо сейчас и скажи, чтобы не сводил с русского офицера глаз. Во время самого праздника он никуда не денется, скорее ближе к утру, дольше тянуть они не станут. Настрого прикажи этому своему капралу: как только возникнет подозрение, что пленник готовится бежать, пусть подаст сигнал.
– Ясно, сеньор. Что-нибудь еще?
– Пустишь за бароном человека понадежнее. Пусть проводит его с женой от пирса до самой крепости. Сам же собери своих головорезов и ждите меня возле крепости, со стороны города. Укромное местечко там найдется?
– Русло высохшего ручья, – подумав, ответил чернявый. – Там густой кустарник, можно хоть роту солдат спрятать, с дороги ничего не видно.
– Хорошо. И вооружитесь как следует: ножи, револьверы, ну да не мне тебе объяснять… Барону наверняка будут помогать в устройстве побега те, кто устроил взрыв в порту, а с этими парнями шутки плохи.
– Это точно, сеньор! Не матросов же с парохода ему брать?
– Вот и я так считаю. Тут-то мы их и накроем, всех разом!
Мануэль замялся.
– Что-то еще?
– Хорошо бы денег, сеньор. Парни должны знать, за что подставляют головы под пули.
Бертон извлек из кармана тяжко звякнувший мешочек и бросил на столешницу. Мануэль шустро сгреб его и воровато оглянулся – никто не заметил? Но в таверне в этот ранний час почти не было посетителей. Лишь маялся в углу от тяжкого похмелья матрос с распухшей физиономией да двое слуг в грязных фартуках и полотняных по колено штанах вытирали столы после ночного веселья.
– Сделаем дело – получите вдвое больше. А теперь торопись, времени осталось всего ничего. Опоздаешь, что-то сделаешь не так – пеняй на себя, больше прощения не будет. Лично глотку перережу!
Расставшись с агентом, Бертон неспешно направился вверх по улочке из порта. На ходу он еще раз прокручивал в голове события последних дней.
Итак, что имеется в сухом остатке, как говорят ученые-химики? Есть некий бельгийский судовладелец, бывший русский морской офицер, умело прикидывающийся другом чилийцев, и при этом он как-то связан с диверсией, совершенной в порту, в результате которой, между прочим, потеряны десятки тонн оружия и боеприпасов, доставленных из Англии.
Есть также подельник бельгийца, тоже русский, притаился где-то в окрестностях Вальпараисо во главе группы опаснейших боевиков, эту диверсию и устроивших. Мало того, этот тип, несомненно, работает на русскую разведку и в свое время сорвал операцию, которую проводил Бертон в Порт-Саиде.
А еще – пленник, которого эти двое собираются вытащить из крепости. Тоже русский, тоже морской офицер, состоящий на перуанской службе. Это он пригнал в Перу невесть откуда взявшиеся боевые корабли, успевшие попортить чилийским морякам немало крови.
Да, похоже, не зря беспокоились лорды Адмиралтейства, не зря отправили его на край света с невнятной миссией: «Всеми силами препятствовать влиянию России на чилийские дела». Щупальца русского спрута уже дотянулись сюда, но Бертон сумеет их обрубить: он идет на шаг впереди и вовремя покончит с опасной троицей, на которой держится деятельность русского секретного ведомства в этой южноамериканской дыре.
24 декабря 1879 г.
Вальпараисо. Крепость
После всего, что выпало на долю Сережи Казанкова за эти два года, он не сомневался, что удивить его непросто. Но войдя в гостиную коменданта крепости, молодой человек поначалу решил, что спятил.
Карл Греве, старый друг по Морскому училищу, лихой марсофлот, отставной офицер, лишившийся руки в бою с британским фрегатом; владелец пароходной компании и обладатель прелестной супруги – здесь, среди гостей дона Гальвеса? Среди всех этих чилийских офицеров, смуглых черноволосых дам и напыщенных местных аристократов, которые все как один с испанскими корнями? Морок? Видение? Вроде и не пил почти…
– Ну, здравствуй, майн либер фройнд![23] – Барон уже двигался ему навстречу, раскинув руки для дружеских объятий. Окружающие торопливо давали ему дорогу. – Что, совсем дар речи потерял? Да не смотри ты на меня, как монах на Вельзевула! Право же, того гляди и крестное знамение сотворишь… Я это, я, и дымом истаивать не собираюсь!
– Кх-х-х… – Сережа откашлялся и поспешно отдернул руку, взлетевшую было к правому плечу. – Барон? Гревочка? Какими, черт подери, судьбами?..
– Как можно-с?.. – укоризненно ответствовал барон. – Поминать нечистого за… – он бросил взгляд на высокие, в виде готической башенки, часы, – …за четверть часа до светлого праздника Рождества? А впрочем, я забыл: вам, православным, Рождество только предстоит праздновать…
Сам барон был лютеранином, как и большинство уроженцев Эстляндии.
– …но не забывай, что и гости, и хозяева этого богоспасаемого дома – все как один добрые католики и к подобным вещам относятся трепетно. Впрочем, – тут барон ухмыльнулся, – если тебе так уж приспичило, чертыхайся. Все одно по-русски они ни пса не разумеют.
Барон самозабвенно балагурил, а Сережа переводил взгляд с него на его супругу и никак не мог поверить в реальность происходящего. Барон, невыносимо элегантный, в черной фрачной паре и кипенно-белой сорочке; рядом с ним дама лет тридцати, стройная, ослепительно красивая, в бальном платье цвета морской волны. На обнаженных плечах – ожерелье драгоценного черного жемчуга, в волосах, уложенных какой-то замысловатой конструкцией, сияют капельки бриллиантов. Она как магнитом притягивала взгляды гостей – восхищенные мужские и завистливо-неприязненные женские.
Греве наконец опомнился.
– Прости, Серж, я совсем забыл о правилах приличия. Позволь представить мою жену, баронессу Камиллу Греве.
– Премного наслышан, мадам… – Сережа церемонно раскланялся. – В особенности о романтических обстоятельствах вашего знакомства.
– Да уж, были дела… – хохотнул Греве. – Дорогая, это мой старинный друг и однокашник старший лейтенант Сергей Ильич Казанков, прошу любить и жаловать! Ты ведь старлей, я ничего не напутал?
Дама послала Сереже ослепительную улыбку и присела в реверансе.