Этот жест не мог не привлечь внимание мачо даже в тускленьком свете приборного щитка. Мельников скосил глаза на мои колени, собрался что-то сказать, но тут…
Глухой удар о капот машины, что-то длинное, темное и тяжелое чиркнуло по крыше автомобиля, и Макс резко нажал на педаль тормоза.
Джип занесло, отшвырнуло к кустам, протащило юзом метров на десять, гравий на обочине хрустнул в последний раз, и наступила тишина.
– Что это было? – шепотом спросил Мельников, глядя перед собой. Его побелевшие пальцы оплели руль словно корни водных растений, он боялся повернуть голову назад и влево и увидеть… что-то ужасное.
– Я сейчас, – быстро сказала я, спрыгнула с высокого сиденья и побежала за поворот.
Неяркий лунный свет выхватывал из темноты жуткую картину: на черной полосе асфальта, скрючившись, лежала женщина в просторном ситцевом платье, обхватывая обеими руками огромный живот.
– Мой ребенок… мой ребенок… – негромко, но явственно постанывала она.
– С вами все в порядке? – Задавая самый бестолковый из возможных вопросов, я опустилась на колени рядом с ней.
– Мой ребенок! – вскрикнула женщина. – Я его теряю!
– Потерпите! Сейчас я вызову скорую! – крикнула я и обернулась.
Из-за поворота, шатаясь, выходил Мельников.
Я вскочила на ноги, подбежала к нему и грубо толкнула в грудь:
– Уезжай! Уезжай немедленно!
(Узнать при лунном свете в толстушке с перекошенным грязным лицом недавнюю рыжеволосую красотку Эльвиру было трудно даже мне, но береженого, как известно, и Бог бережет.)
– Но… как же… – протягивая руку по направлению к лежащей женщине, проскулил Максим.
– Уезжай! Если на месте ДТП найдут пьяного сына губернатора, скандал не замять! Уезжай!
– А… ты?
– Я останусь. Вызову скорую… или нет. Позвоню домой, за нами приедут, – быстро говорила я. – Скорая в район долго едет, женщина кровью истечет. Мы ее сами в больницу доставим. – И громким шепотом прикрикнула: – Уезжай!
– Но как же…
Мельников был шоке и уворачивался от моих рук как вареная макаронина. Я схватила его за рукав, оттащила к джипу и, впихнув на водительское сиденье, развила бурную деятельность. Достала из машины свою сумку, покопалась в ней секунду и извлекла под лунный свет прямоугольник визитки.
– Вот, возьми, это телефон и адрес моего автослесаря, – бубнила скороговоркой. – Езжай туда. В свой автосервис ни ногой! Понял? Ни в чужие, ни в какие другие мастерские не заезжай. Только – туда. Там работают надежные ребята, они за ночь закончат «жестянку», утром привезешь им краску.
Понял? – Максим тупо помотал подбородком, и я тряхнула его за плечи: – Ты все понял?! Машину – в мастерскую! К проверенным работягам! Сам – в гости! Чтоб потом подтвердили – ты последний час провел с ними!
Мельников наконец перестал раскачиваться и взглянул на меня почти трезво:
– А как же ты?
– Я разберусь. Езжай. Дай минералку, она за твоей спиной, надо кровь с бампера смыть.
Мельников ошарашенно мигнул пару раз, но перегнулся и дотянулся до бутылки с минеральной водой, оставшейся на сиденье рядом. Я тем временем набрала номер помощника Эльвиры и повела такой разговор:
– Алло, Сережа. Это Софья Николаевна. Выезжай на дорогу к нашему дому, тут девушку кто-то сбил, надо отвезти ее в больницу… Да, и вот что. Поднимись в мою комнату, там в шкафу с сетчатой дверью лежит черный спортивный костюм. Привези его мне вместе с любыми кроссовками. Назару Савельевичу ничего не сообщай. Все. Жду. – Взяла в руки пластиковую бутылку и, уходя «мыть от крови бампер», объяснила на ходу: – Для всех скажу, что совершала ночную пробежку и наткнулась на сбитую девушку.
Быстро ополоснула, обмыла вмятину на правом крыле, зашвырнула пустую бутылку в кусты и вернулась к раскрытой дверце джипа:
– Все, Максим. Уезжай. Позвонишь мне завтра утром. Да, кстати. В город возвращайся другой дорогой. Нам повезло, гаишников на трассе не было, но сейчас они могут выйти из своей кибитки. Так что обогни город по окружной дороге и заезжай с другого края. Понял? Ну, все.
Я захлопнула дверь, Макс медленно тронулся с места и с черепашьей скоростью поехал вперед.
Секунд через десять вслед за ним выполз из кустов черный седан и неторопливо, с выключенными фарами, пополз в хвосте джипа. Третий член бригады московских гастролеров поехал сопровождать Мельникова по всем точкам.
– Удачи, дружок, – ухмыльнулась я и пошла к так и лежавшей в позе жертвы Эльвире. Нет, теперь уже Наташе. Эльвира Протасова когда-то действительно училась со мной в одном классе, сейчас и вправду жила в Москве, но мужем ее был не бизнесмен, а тихий работяга-электрик. Мы не виделись миллион лет, ее имя я выбрала из списка одноклассниц по одной причине – Эльвира звучит шикарней, чем Таня или Света. А Макс у нас парнишка гламурный. Ему Эльвир и Изабелей подавай. – Порядок, ребята. Кончай спектакль.
Из темных кустов почти неслышно выбрался второй член команды специалистов по улаживанию щекотливых ситуаций – высокий и мощный Валера Вересов. Он вынес оттуда резиновую куклу, купленную в секс-шопе и набитую песком. На куклу мы надели просторное ситцевое платье, повязали цветастый платок на голову и прибили к шесту на платформе. Именно на эту резиновую красотку и наткнулся, выезжая в темноте из-за поворота, джип Мельникова. Наташа вышла на дорогу уже позже, когда джип скрылся из поля видимости. Она сбросила куклу в кювет и легла на асфальт.
– Из «девушки» подтекает, – мрачно объявил Валера и разбросал носком ботинка тонкую полоску песка, высыпавшегося из прорехи в кукле.
– Не беда, – весело отозвалась я.
– Шест тоже в щепу разбит… Убирать следочки будем?
– А как же? Песочек разбросаем, щепки в кусты, и порядок. Все получилось, ребята! Мы – молодцы!
Пессимист Вересов буркнул «ну-ну», положил красотку на обочину и потопал за своей машиной, оставленной в кустах неподалеку. Наташа-Эльвира тем временем вытащила из-под подола муляж живота, поправила волосы и спросила:
– Он поверил?
– Кажется, да. Пока верит. А дальше… Дальше я на него такого страху нагоню – по потолку бегать будет!
– Мы тебе еще нужны? – разыскивая на дороге обломки шеста, спросила девушка.
– Думаю, точнее, надеюсь, что нет. Возвращайтесь в Москву.
– Ты уверена?
– Да. Спектакль с вашим участием закончен. Дальше я работаю соло.
– Ну что ж, удачи, – улыбнулась девушка и, отойдя в высокую траву, разбросала из рваной куклы остатки песка.
Туполев, как и все поместье, кроме собак и охраны, уже крепко спал. Я прошла в ванную комнату, смыла с себя пыль и усталость ночных приключений и, укладываясь в постель, подумала: «И как я удержалась, чтобы не врезать ему по червяковым усам? Весь вечер руки чесались!»
Поздним утром, когда Назар уже уехал на работу, мой сотовый телефон запиликал и выдал на табло неизвестный номер.
– Алло, – следуя роли загруженной заботами спасительницы убогих умом и сирых душой, отозвалась я.
– Здравствуй, Софья. Это я, Максим.
– Привет, – хмуро высказалась «спасительница».
– Как наши дела? – с плохо скрываемым ужасом спросил Мельников.
– Фифти-фифти. Ты по своему мобильнику звонишь?
– Нет, у приятеля одолжил.
– Молодец. Машину спрятал?
– Да. Позвонил твоим ремонтникам, они меня встретили, приняли…
– Хорошо, – перебила я. – Где ты сейчас?
– У друга.
– Один?
– Могу быть и один.
– Тогда так. Отправь своего товарища куда-нибудь погулять на пару часиков – не надо, чтобы нас с тобой вместе видели, – я приеду и поговорим.
– Давай. Адрес пишешь?
– Говори, я запомню.
Квартира, в которой меня встретил помятый и бледный Мельников, была типичной холостяцкой норой со всеми вытекающими. С толстыми коврами, натыканными повсюду, разбросанными шелковыми подушками и пустыми бокалами, валяющимися среди всего этого мягкого великолепия. На изящном стеклянном столике в гостиной подсыхали салаты и закуски в простецких бумажных картонках «навынос», пустая коробка из-под пиццы валялась посреди комнаты, и вонь стояла соответствующая обстоятельствам. Вчера в этой норке славно погуляли.
– Пойдем на кухню, – поморщилась я.
На кухне было немного чище, Мельников дрожащей рукой сбросил в мусорное ведро остатки трапезы вместе с ножами и вилками и, словно извиняясь, выговорил:
– Домработница должна прийти… я тут…
– Ты сядь, – оборвала его я. – Слушать в состоянии?
– Да, – сказал Максим, сел на табурет, сгорбился и сжал ладони коленями.
От его помятого, густо похмельного лица во мне чуть жалость не шевельнулась. (Все же я простая русская баба, и чувство сострадания к неопохмеленным мужикам живет в моей крови, как резус-фактор.)
– Ты вчера пил?
– Пил, – понуро кивнул Мельников.
– А удержаться ума не хватило?! А если тебя на экспертизу поволокут?!
– Так я нарочно! При свидетелях! Уже позже! – вскинулся тот.
– Дурак, – не стала миндальничать я. – При твоих свидетелях можно было уже не пить. – Потом махнула рукой, нашла чистую чашку, а в холодильнике сок и, налив чуть-чуть, встала, опираясь задом на кухонную тумбу. – Девушка потеряла ребенка. Она была на восьмом месяце. – Макс закусил губу и шумно набрал воздуха в грудь. Объяснять, что теперь перед законом он стал убийцей, мне не потребовалось.
– И что ей там понадобилось?! – горестно воскликнул он. – Ночью. На дороге!
– Она собаку искала. Живет в деревне у шоссе, у них собака вечером сбежала, она ее и звала.
– Так, может быть, она потому и шум двигателя не услышала?!
– Может быть. Но разница от этого не большая. Ты был пьян и превысил скорость. А потом вовсе с места ДТП скрылся.
– Боже! – вскочил Макс и забегал по кухне. – И что теперь делать?! – Он ерошил волосы, дергал себя за бороденку и вообще истерил.
И пожалуй, на его месте так себя вел бы каждый. Мало кто способен сохранить хладнокровие после известия, что из-за него не родится ребенок.