– Нет. Ни снов, ни галлюцинаций. Как в черный колодец провалилась до утра и не выныривала. Хотя ходила, исполняла простейшие функции… вот только разговаривать почти не могла. Мычала.
– Понятно, – протяжно выдохнул подполковник. – Тогда скажу так. Если наркотик действительно такой хитрый был и это наши друзья нарисовались, то результата не дадут никакие анализы. Новейшие препараты расщепляются без следа практически сразу. Тут даже спецлаборатория результата не выдаст…
Я легла грудью на стол, приблизила лицо к сидящему напротив мужчине и, медленно подбирая слова, спросила:
– Михаил Николаевич, дядя Миша, вы что, всерьез полагаете, что это привет оттуда? Что некая резидентура намерилась отомстить какой-то Соньке за провал операции? Продумала, осуществила дикий… спектакль! И все для того, чтобы опозорить Соньку перед всем светом? – Огурцов смотрел на меня, почти не мигая, и молчал. Видимо, ждал, пока я сама развенчаю эту версию. – Овчинка выделки не стоит! – практически выкрикнула я и вернулась в прежнюю позу. – На таких, как я, иностранные разведки не будут тратить ни людские, ни материальные ресурсы!
– Много ты понимаешь в разведках и ресурсах, – буркнул подполковник. У нас с ним всегда так было, с самого начала: как только я начинаю выдвигать гипотезы, матерый профессионал тут же дает понять. – Ты в наших играх, девочка, даже не пятое запасное колесо. Сиди тихохонько и жди, чего прикажут. Не лезь.
– Тогда ответьте: к чему весь этот демарш? Если я по-прежнему интересую иностранную разведку, то, как мне кажется, представляю для них ценность прежде всего как агент с незамутненной репутацией. А меня дважды, повторяю, дважды за один день выставили как… как полное ничтожество! Я воровала телефон у собственного мужа, падала на стол с пирогами… Зачем все это?! В вашей практике подобное было?!
– Нет, – честно ответил подполковник и помотал круглой головой с большими залысинами. – Но все когда-то случается впервые.
– Тогда давайте искать и думать, – серьезно предложила я и раскрыла блокнот с заметками, сделанными сегодня утром. – Вот смотрите. Это, – я начертила на чистом листке прямоугольник, – детская поликлиника с двумя выходами. Тимофея могли вынести и отсюда, и отсюда, это не суть важно, главное тут вот что – дорога от поликлиники одна. Я проверяла. Соседний переулок перекопали для летнего ремонта теплотрассы, и похитители просто обязаны были дважды проехать мимо вот этого здания. – Я быстро чертила план местности и стрелкой указывала путь следования машины, что увозила Тимофея. – А вот тут у нас банк. Там есть наружные камеры наблюдения, захватывающие объективами вот этот отрезок дороги. И если попросить у банкиров предъявить запись с камер наружного наблюдения, то машину похитителей мы вычислим довольно быстро. Мы знаем точное, а не предположительное время, когда машина увозила от поликлиники ребенка, – 11.25. Это не очень оживленная дорога, поликлиника стоит в глубине квартала. И если сопоставить еще и время, когда машина проехала к больнице, то, думаю, задача становится вполне выполнимой. На обратной дороге в машине должны находиться как минимум два человека, один из них – женщина в белом халате на заднем сиденье с ребенком на руках. Не думаю, чтобы фальшивая медсестра стала переодеваться прямо возле поликлиники и передавать Тимофея кому-то с рук на руки. Ребенок мог расплакаться, и рисковать они не стали, уехали сразу. Я правильно рассуждаю? – Огурцов неопределенно дернул плечами, и я кивнула: – Тогда продолжаю. Для того чтобы попасть к нашему поместью, машина похитителей должна была проехать по автостраде мимо поста ДПС…
– Не обязательно, – быстро вставил подполковник. – Они могли по реке до вашего дома добраться. Высадиться на берег…
– Нет, – поморщилась я, перебивая старшего товарища. – Это долго, я уже прикидывала. Река петляет километрами, а Тимофея успели довезти до беседки буквально за сорок – сорок пять минут. По воде это сделать невозможно. Они пришли по берегу, через камыши.
– Хорошо, согласен. Что ты там с ДПС придумала?
– Там, невдалеке, тоже недавно камеры у дороги повесили. Нарушителей снимают. Так вот, если сравнить записи с камер наблюдения банка и ГИБДД, то вычислить машину, мне представляется, совсем уж просто! Одна и та же машина светится в конкретных местах, в конкретное время…
– Не обольщайся, – снова встрял контрразведчик. – Номера и марка машины могут ничего не дать. И даже, скорее всего, ничего не дадут. Поменять номера ничего не стоит, а машины, возможно, уже и в городе-то нет.
– Но ведь это все равно зацепка!
– Зацепка, – согласился Огурцов. – Но слабая.
– Тогда вот что. Наш дом, Михаил Николаевич, стоит в первозданной глуши. Никаких новорусских коттеджей поблизости. Но сотовая связь тем не менее работает отлично. Так вот о чем я хочу вас попросить… Не сможете ли вы установить номер телефона, который как минимум дважды выходил в эфир из означенного радиуса действия? Преступники поддерживали связь. Сначала им должны были сообщить – Соня выполнила условия и принесла телефон, то есть дать команду «несите ребенка на место». Потом, как я думаю, отзвонилась уже команда непосредственно похитителей: задача выполнена, можете сообщать Соне, что ребенок ждет ее в беседке. Групп обязательно должно быть две! Время указывает. Одни берут из почтового ящика телефон, другие доставляют Тимофея, и связь необходима. Ведь никакой уверенности в том, что в беседке не окажется, например, Ирина Яковлевна, у них не было! Иначе, как я думаю, Тимофея могли бы оставить в кустах неподалеку от дома. В корзинке там или в автомобильном сиденье… Подождать, подглядывая, пока я его не заберу, и потом отъехать. Но мне сказали четко и определенно – ребенок в беседке. Я запишу для вас временные параметры – в течение десяти, пятнадцати минут из радиуса возле нашего дома должен выходить в эфир, как минимум дважды, один и тот же сотовый телефон.
– А если их было два – у шофера и у «медсестры»? – недовольно пробурчал подполковник.
– Без разницы. Абонент у них будет один и тот же.
– Н-да, – крякнул Огурцов, – толково. Очень даже. Но сейчас, Соня, даже грибы по лесу с сотовыми телефонами собирают. И сено косят.
– Возле нас, Михаил Николаевич, сено не косят. А грибов в этом году нет. Лес сухой, аж трещит. На противоположном берегу, правда, стоит деревенька… но, думаю, установить, с какого берега прошли звонки, все же возможно.
– А рыбаки? – упорствовал, прикидывал подполковник.
– В двенадцать часов дня? В такую жару? Не смешите меня, Михаил Николаевич… Вот, возьмите распечатку номеров сотовых телефонов всех работников поместья. – Я вынула из блокнота сложенный лист бумаги. – Их звонки, как я надеюсь, можно исключить.
– Откуда у тебя этот список? – близоруко щурясь на лист с перечнем фамилий и номеров телефонов охранников, горничных, посудомоек и поваров, спросил Огурцов.
– У мужа в кабинете нашла и отксерила. Все работники оставляют нам свои контакты на случай экстренной связи. И кстати, звонки по мобильникам с территории поместья у нас не приветствуются. Об этом предупреждают каждого нового человека.
– Так-так-так, – пробормотал подполковник. – Затея с сотовым телефоном уже лучше. Но тоже… не факт. Если против тебя работали профессионалы, сотовые телефоны они уже дезактивировали…
– Михаи-и-ил Николаеви-и-ич, – пропела я, – какие профессионалы?! Какие?!
– Обычные, – вздохнул Огурцов. – Сейчас даже пятиклассники знают, что по активированному сотовому телефону его найдут и трубку надо обесточить.
– Но попробовать стоит? – с надеждой спросила я.
– Попробовать стоит, – серьезно кивнул разведчик. – Иного выхода на группу у нас все равно нет. Ты вот что, Софья, езжай-ка домой, а я делами займусь.
– Когда мне ждать результата?
– Я сам тебе позвоню.
– Михаил Николаевич, дядя Миша, – взмолилась я, – а можно я вам позвоню?! Вдруг вы забудете, закрутитесь, а я уже вся комок нервов! Можно я сама вам буду звонить?
– Хорошо. Но только вечером. До девяти часов все равно никаких результатов не будет. Объем работы большой, да и выходной, отпуска…
Я опустила глаза:
– Михаил Николаевич, даже не знаю, как вас благодарить… Вы столько для меня делаете…
– Это моя работа, Софья, – сурово отчеканил господин подполковник. – Пока не буду уверен, что на тебе не висят «коллеги», это моя работа.
– Спасибо! – Я перекинулась через стол и чмокнула разведчика в круглую щеку. – Спасибо!
Подполковник смутился и неловко крякнул:
– Я твой должник. А долги привык платить.
С давних времен в клане Туполевых была заведена традиция воскресных семейных обедов. В два часа дня все домочадцы собирались за парадно накрытым столом и кушали вдумчиво, неторопливо с беседами и перерывами. На мой современно-невдумчивый взгляд, происходило это несколько нудно, но приходилось признавать: заведенные и поддержанные традиции коллектив сплачивают.
Сегодня была суббота. По субботам Назар Савельевич часто работал. (Причем, не без обиды хочу отметить, до нашей свадьбы Назар Савельевич предпочитал работу через виртуальный офис. Потом начал сбегать. На работу. Может быть, я его утомляю? Мешаю? Впрочем, на прямой вопрос муж как-то ответил мне не менее прямо: «Соня, когда ты рядом, я могу думать только о тебе».
Интересно, это была увертка или комплимент?)
Но Ирина Яковлевна протрубила общий сбор, и я как-то сразу догадалась, что целью внепланового обеда является прилюдная моральная порка проштрафившейся невестки. То есть меня. За обеденным столом меня ожидает демонстрация неодобрения, меня подвергнут обструкции, хотя я бы предпочла бойкот. Так как манера, в которой со мной разговаривала дражайшая свекровь, приятным общением за семейным обедом никак не назовешь.
(Хотелось бы знать, кто из добрых друзей донес Ирине Яковлевне о моем полноценном падениив торт на презентации отеля?!)