Маленькая гейша, тем временем, начала успокаиваться. Её дыхание вновь сделалось ровным, а на чистое личико вернулась былая безмятежность.
- Расскажи мне о своей семье. - Ласково попросил я. - О папе с мамой, братьях и сёстрах, если они есть.
- Мой отец держал небольшой магазинчик. - С детской улыбкой начала рассказывать Юмико. То-есть, конечно, Азуму но, так как рабочий псевдоним, названный в момент знакомства просто звучал мелодичнее, я предпочёл думать о маленькой гейше именно как о Юмико. - У меня был старший брат. Я же училась в школе и собиралась поступать в местный университет.
При восмоминании о счастливых годах юности личико Юмико разгладилось, а на бледных щёчках заиграли симпатичные ямочки. Которые тут же исчезли, едва я задал следующий вопрос.
- Чем занимался твой брат?
- Он тоже получал высшее образование. - Лицо Юмико исказилось от горя и ненависти. - Но, кроме этого, он очень хотел разбогатеть. И постоянно играл в азартные игры.
Да уж. Нездоровая страсть к быстрым деньгам никого и никогда до добра не доводила. Примерно представляя, что случилось дальше, я всё-же продолжил допрос, доводя дело до логического финала.
Пусть девочка выговорится. А, когда облегчит душу, охотнее ответит на вопросы, касающиеся её хищного босса.
- Рассказывай, милая. - Стараясь произносить слова как можно проникновеннее, попросил я. - Что было дальше?
- В один несчастливый для всей нашей семьи день брат проиграл крупную сумму, которую не смог отдать. - Казалось, Юмико сейчас разрыдается от нахлынувших воспоминаний. - Поскольку наш магазинчик находился под покровительством тэкия, босс выкупил долг моего брата. Но, так как сумма была слишком огромной, мой отец, понимавший, что никогда не сможет отдать долг, умер от инфаркта.
- А потом? - Не то, чтобы меня растрогала эта, по большому счёту, банальная душещипательная история. Но с каждым, через силу выдавленным из себя словом, Юмико становилась всё спокойнее и я не хотел мешать девушке облегчать душу. Видимо, за все восемь лет, я был единственный, кто не просто совал немытый хуй в её розовые губки. А заинтересовался судьбой девушки. Пусть даже, и введя в состояние транса.
- Магазинчик наш забрали тэкия. Брата сильно избили. Но калечить не стали. Когда поправился, он переселился в трущобы и теперь трудится на одном из автомобильных заводов, отрабатывая долг. - Юмико опять скривилась и, по всей видимости, собралась заплакать.
Но я ласково погладил её по волосам и попросил.
- Говори. Я хочу знать всё.
- А меня, как вещь в бизнесе текия бесполезную, просто продали гурэнтай. - Закончила она. - И, вот уже восемь лет я работаю за постель и еду, отдуваясь за долг брата.
- И сколько ещё осталось? - Не удержался от досужего любопытства я.
- До конца жизни. - Печально выдавила из себя Юмико. - А, если у меня родятся дети, то девочку пристроят в публичный дом, а мальчик станет рабом якудза.
"Нихуя с-сэ у них конвейер налажен"! - Удивился я. - "Из-за одного дебила фактически уничтожили целую семью. И ухитрились надеть ярмо на ещё не рождённое следующее поколение.
- А где твоя мама? - Напоследок спросил я, перед тем, как начать задавать на самом деле интересующие меня вопросы.
- Мама работает уборщицей в одном из торговых центров, под покровительством тэкия. И все деньги отдаёт им. Оставляя себе на самую простую еду и оплаты койки в трущобной ночлежке.
Да уж! Нет повести печальнее на свете... Я почувствовал, что начинаю закипать. Ладно бы, если б жадность, согласно известной поговорке, сгубила самого фраера. Так этот ублюдок ухитрился потянуть за собой всех своих близких.
Милая девушка Юмико, вместо того, чтобы стать студенткой, вынуждена сосать потные члены. А пожилая женщина не наслаждается заслуженным покоем и нянчит внуков, а за еду корячится в в супермаркете, моя полы и вычищая унитазы.
Я снова погладил маленькую гейшу по голове и тихо приказал.
- Ты не боишься. Сейчас в безопасности. Теперь я позабочусь о тебе. - Я произносил слова нараспев, с как можно более ласковой интонацией. Как говорят с животными и сумасшедшими.
Хотя, кем с точки зрения обывателя была несчастная Юмико? Хозяева относились к ней как собаке, а жизнь поистине была самым настоящим кошмаром. От которого немудрено было сойти с ума.
- Я не боюсь. - Не стала упрямиться Юмико. - Ты позаботишься обо мне.
"Вот и умница". - Подумал я, вытирая со лба выступившие капли пота.
- Расскажи мне о своём боссе. - Я чуть усилил нажим, но ровно настолько, чтобы опять не спугнуть молодую женщину. - Кто он, сколько у него людей? Где живёт и есть ли у него запасные убежища.
- Кацу Кэтсэру. - Ответила Юмико. - Где живёт не знает никто, кроме самых близких подручных. - Она на секунду замолкла, словно не решаясь продолжать. Но, видимо "мое кунфу" было сильнее её страхов. И девушка заговорила снова. - У него есть яхта. Он почти всегда находится на ней. Охрана сопровождает на нескольких скоростных катерах, так что, когда он в море достать его можно только крупной артиллерией. - И, словно сожалея, что у неё под рукой нет корабельного орудия, со вздохом добавила. - Только стрелять в него никто и властей не будет. У господина Кэтсэру везьде связи. Он дружен с начальником полиции префектуры и даже бывает в гостях у губернатора.
Ну да, ну да... Кто ж в своём уме будет резать курочку, несущую золотые яйца. И регулярно приносящую в клювике то, без чего ни один чиновник не мыслит собственного благосостояния.
Мысль о том, что помимо денег Кацу Кэтсэру и государственных чиновников связывает общность интересов даже не пришла мне в голову. Не якшаются государственные мужи с бандитами просто так. Они берут дань и закрывают глаза на "мелкие шалости" ублюдков.
- Ты сейчас заснёшь, и будешь спать до утра. - Поспешно приказал я, закрывая девушке глаза.
Юмико покорно смежила веки и умиротворённо засопела. А я, открыв окно, мягко слевитировал на тротуарную плитку, которой был выложен задний двор. Мысль, заставившая действовать меня столь поспешно, была пряма и незатейлива, как стальной лом. Раз, грозный босс сейчас здесь, то и яхта где-то неподалёку. А раз так, то нужно немного поторопиться.
Я обежал притон по широкой дуге и с облегчением увидел, что белая океанская красавица стоит на якоре в сотне метров от берега. Катера охраны покачивались у причала и несколько крепких мужчин, с суровыми лицами, прохаживались по мосткам.
Небрежно повешенные на плечи автоматы смотрели стволами вниз. Но не приходилось сомневаться, что при малейших признаках опасности, они мгновенно пустят оружие в дело.
"Автоматы - это плохо". - Весело подумал я. - Потому что следующей мыслью было "про хорошо". И даже замечательно. Пока мордовороты здесь, на яхте нет никого, кроме команды. А с простыми моряками справиться гораздо легче, чем с вооружёнными якудза.
Я удалился ещё на полсотни метров в темноту и, поспешно стянув с себя шмотки, забросил их в пространственный карман. А сам вошёл в немного прохладную воду и, набрав полную грудь воздуха, глубоко нырнул.
На одном вдохе удалось проплыть под водой метров пятьдесят. Так что, когда моя голова показалась над водой, до яхты оставалось ровно половина пути.
Не будь в стазисе злополучных файерболов, я бы мог плыть под водой хоть до посинения. Раз за разом уходя в своё тайное убежище, чтобы отдышаться и набраться сил. Но, так как "свято место", исключительно благодаря моей самоуверенности и опрометчивости оказалось занято, пришлось вот так. По старинке.
К счастью, не знаю уж, для неизвестных пока "них", или любимого меня, никто не обратил внимания на мелькнувшую на несколько секунд в морских волнах белобрысую голову. Я снова основательно вдохнул и продолжил путь.
В воде звуки распространяются гораздо лучше, чем на поверхности. Так что, даже не будь у меня способности генерировать ультразвук, даже в этой кромешной тьме я бы не промахнулся.
На корабле негромко играла музыка, доносящаяся из чьего-то цифрового плэйера. Басовито гудели генераторы, вырабатывающие электрический ток. Кто-то чем-то еле слышно позвякивал на палубе. Да и сама громада океанской яхты тёмным пятном выделялась над головой.
Я вынырнул у якорной цепи и, помогая себе левитацией, сноровисто поднялся на борт. Встретить кого-нибудь я не опасался. Так как мой чуткий слух утверждал, что на носу никого нет.
Выбравшись на палубу я достал из стазиса свой многострадальный и "многостаночный" рабочий комбинезон. По быстрому оделся и приготовился брать это корыто на абордаж.
Как ни странно, проплыв десяток тысяч километров по морям и океанам этой любимой Создателем Локации, я по-настоящему так и не заболел морем.
Мне не снились паруса и бригантины а об устройстве океанских яхт и количестве членов команды, при всех прочих равных, я бы задумался в последнюю очередь.
Так что, не отвлекаясь на разглядывание этой красавицы и не предаваясь пустопорожним мечтам, я попросту шёл и бил. Когда рукой, когда ногой. А чаще всего моим оппонентам доставалась волшебная "плюха из ниоткуда".
Согласитесь, владеть телекинезом и двигать с его помощью предметы равные своей массе - а вешу я, как вы помните, сто тридцать килограмм - и не научиться давать в лобешник на расстоянии? Не смешите мои тапочки, господа!
Всего на этом замечательном судне нашлось четырнадцать условно-разумных. На успокоение которых мне понадобилось семь с половиной минут.
По тридцать секунд на каждого ну, и замешкался немного. Бывает с непривычки. В конце-концов, не каждый же я день разборки с якудза устраиваю. И даже не раз в месяц.
Когда последний из мореманов, возившийся на кухне, которая на "специальном морском языке" вроде как называется "камбуз", был вырублен, я, стараясь никому ничего не сломать, невидимыми руками положил всех в одну из шлюпок.
Затем, морщась от брезгливости, намочил указательный палец в крови, струившейся из носа одного из бедолаг, и быстрыми штрихами, нарисовал на борту шлюпки схематичный портрет Принца Коджи.