– Я вам предлагаю челнок в аренду и полную свободу в его модернизации. Мы редко используем такие формы работы, но в данном случае грех ими не воспользоваться. Срок амортизации корабля подходит к своему логическому концу, и любая формальная прибыль будет корпорации только на руку.
– Челнок я получу в работоспособном состоянии? Уточню, что на настоящий момент еще не все нужное оборудование на нем установлено.
– Все, что уже заказано на складе, вы получите, однако если вам понадобится что-то сверх того, это запишут на счет вашего предприятия.
– Моего предприятия?
– Да, вам придется уволиться из корпорации. С документами я помогу, но привлекать к восстановлению корабля других специалистов станции без оплаты вы уже не сможете.
Митька на секунду задумался.
– Как я понимаю, без штанов вы меня не оставите?
– Более того, вы будете получать хорошую прибыль, однако пути ее вложения следует обсуждать со мной, иначе все это быстро закончится.
– Вы хотите отмывать через незнакомого человека деньги? – Митька недоуменно заломил бровь и тут же отрицательно замотал головой. – Нет, это было бы глупо.
– Все верно. Деньги меня интересуют в последнюю очередь.
Казанцев с надеждой посмотрел на курсанта, и тот ее мгновенно оправдал.
– Возможно, я буду должен исполнять ваши деликатные поручения или заниматься контрабандой?
– Только поручения, и они будут касаться как коммерческой деятельности, так и разведки ресурсов. Как я слышал, вы об этом и мечтали? Нет?
– Совершенно верно, мечтал… И как долго продлится наше соглашение? До момента акционирования корпорации?
– Именно так. На дальнейшее ваше использование у меня тоже есть планы, но в них, молодой человек, я пока вас посвящать не буду, уж извините. Вам еще надо доказать свою профессиональную пригодность.
– На такой расклад я согласен, Николай Владимирович, однако хотелось бы сразу определить границы планируемой… э-э… деятельности, скажем так.
Казанцев понятливо усмехнулся.
– Сразу оговорюсь, что никакого криминала не предполагается. Но миссии будут опасными. Чрезвычайно.
– Почему я?
– Вы меня впечатлили своим безрассудным поведением. Именно такой человек мне и был нужен.
Митька вновь задумался и «оттаял» лишь через минуту.
– Какую часть прибыли я могу использовать на свои нужды?
– На личные? Десять процентов. Однако я планирую, что львиную долю остальных средств вы будете вкладывать как в техническое развитие предприятия, так и в собственную безопасность.
– Тогда последнее. На что я могу рассчитывать после окончания нашего соглашения?
Начальник станции задержался с ответом, и Митька пояснил:
– Хотелось бы знать, если я буду вкладывать в дело свои средства в виде обещанной мне десятой части, то получу ли от этого соответствующую отдачу?
Казанцев лишь покачал головой.
– Не могу ничего обещать. Лучше вложите их в другое предприятие, так будет сохраннее. Кстати, я буду закрывать глаза на получение вами любой прибыли на стороне, однако такие действия не должны идти вразрез с выполнением поставленных мною задач. В противном случае…
– Это не произойдет, Николай Владимирович.
Казанцев молча кивнул, принимая обещание, и продолжил:
– В любом случае ваши крохотные вложения никак не повлияют на то, что будет с нами через год. Вполне возможно, что я предложу вам нечто большее, но не исключаю, что предлагать будет нечего и некому. И когда я говорю слово «некому», то имею в виду как вас, молодой человек, так и себя. Как видите, я с вами на редкость откровенен. Вы еще со мной?
– Да.
Кошка печально мявкнула.
«Эх, надо было память под вычислитель просить. А ты вместо этого куда-то вляпался!»
Раннее утро встретило Митьку водопадом событий.
Ожил визор.
Вначале, как обычно, птички на его заставке затеяли свою обычную возню, натуралистично выдергивая друг у друга перья и добивая наиболее медлительных из своей компании меткими ударами. Циничный естественный отбор, так сказать, намекающий на человеческое общество. Причем зависящий от настроения своего зрителя. Чем оно инфантильнее, тем больше смертей.
Митька привычно отвернулся от экрана, встал и, зевая, отправился умываться.
Однако через минуту верхний свет неожиданно выключился, в душе закончилась вода, а на периферии его зрения замигала иконка срочной почты.
Немного разволновавшись, Митька бросился читать сообщение и обнаружил во входящих письмах приказ о своем увольнении, уведомление об отрицательном балансе на счету и пачку платежек, говорящих о том, что он должен всем за койку, свет, воду и даже, прости господи, кислород и азот! Именно так, по отдельности.
Митька сразу же вспомнил Джанни Родари с его незабываемыми налогами на осадки и воздух.
«Что, мне уже пора меньше дышать?»
Даже кошка как-то очень по-одесски возмутилась:
«Митенька, не расчесывай мне нервы, лучше скажи, почему все так хорошо, а визор все еще работает? Он что, не собирается умирать посреди своего полного здоровья? Ах, он выживает рекламой, и потому не отключится вовсе?! Слава богу, мальчик не будет забивать голову новостями!»
Через пять минут голодный и почти неумытый Митька отправился в бухгалтерию, которая работала посменно и круглосуточно, поскольку кипящая вокруг жизнь блистала самыми разнообразными рабочими календарями, не зависящими от смены дня и ночи на станции.
Там его успокоили. Сказали, что сразу в открытый космос такого ценного сотрудника выкидывать не будут, а чуть-чуть подождут, после чего предложили подписать целую кипу электронных «бумажек», сославшись на приказ вышестоящего начальника. Договор аренды челнока, акт о его приемке, соглашение о найме жилья, согласие на безусловное списание коммунальных услуг и прочее, и прочее, и прочее…
Он демонстративно вздохнул и сел перебирать документы в системе электронного документооборота, не собираясь подписывать их просто так, «за здорово живешь». Сидел часа два, но когда вернулся к занудным теткам с несколькими важными поправками, те обрадовали:
– Или подписывайте как есть, молодой человек, или «валите отсюдова» подобру-поздорову. И вообще, может, у вас деньги есть, чтобы так нагло себя вести?!
Пришлось подписывать, ибо чему его не научили в военном заведении, так это рядиться с великовозрастными дамами за точки с запятыми в кипах электронных бумаг. Причем Митька понимал, что зря в своей жизни не изучал эту науку, но зевота после прочтения подобных документов всегда опрокидывала его на обе лопатки.
Лишь ругнулся вполголоса, что полдня коту под хвост. После чего выслушал замечание от Мурки, что там у нее ничего нет.
А затем вернулся в ангар. И замер.
Было ощущение, что он попал в свою казарму в самый пик народного ликования по поводу предстоящей пьянки.
Основная приборная панель была раскурочена напрочь. Это было видно даже от входа.
Собравшиеся в ангаре люди гудели, будто стреноженный пчелиный рой. Даже несколько роев, запертых в одной комнате, но разделенных невидимыми границами.
Техники, сгрудившиеся около диагностического стенда, мирно ругались матом и пили синтетический кофе. Девицы в грязных комбинезонах пилотов пили что-то другое и использовали лишь литературные выражения, однако некоторые словесные оттенки почему-то вызывали у дюжих мужчин ступор и смущение.
На пингвиньих крылышках челнока мигали серебристые огоньки сварки. Роботы более продвинутого поколения, нежели Митькин паук с допотопным лазером и пылесосом, ползали по корпусу корабля, напыляя слои термозащиты. Тяжелый «летун», подающий противоосколочные панели, тяжело верещал, сообщая об истощении аккумуляторов.
Работа кипела.
И лишь Зинаида сидела около челнока и методично пережевывала бутерброд с ветчиной, покрытый съедобной целлюлозной пленкой.
– Неправильно вы, товарищ капитан, бутерброд едите, – подошел к своей спасительнице Митька. – Целлюлозой вниз надо, там вкусовых добавок больше… И вообще, чего это они все тут делают?
– Угу-у-м, – та с усилием протолкнула очередной кусок в пищевод и нехотя ответила: – Эти, что ли? Эти лодыри зарабатывают себе на пропитание.
– А вы? Следите, чтобы они не сбежали?
– А я, как видишь, ем. Я их собрала, а потому уже заработала себе на хлеб насущный.
– Понятно. А вы в курсе, товарищ капитан, что Казанцев запретил мне использовать кого-либо на станции без оплаты? Или надеетесь, что я богат, как Крез?
Зинаида засунула себе в рот последний кусок, умяла его пальцем, что-то пробурчала и полезла в челнок, при силе тяжести в одну треть от нормы забавно подпрыгивая на ступеньках. Как кузнечик. Ответить на простой вопрос она не посчитала нужным.
– Так что? – взлетел за ней по лестнице Митька.
– Так всё! – Зинаида достала из кармана куртки кубик защитного лазерного модуля и повертела им около самого курсантского носа. – Теперь будем жить! Программисты божатся, что ни одной пылинки теперь не пропустит.
– В смысле? Вообще, что тут происходит?
– Что происходит? Все в поте лица своего работают! Между прочим, в свободное от вахты время! И все искренне надеются, что ты проставишься!
– Э-э…
– Я уже слышала про коньяк от технарей! Представляешь, они меня им не угостили! Первый раз на моей памяти! Поэтому не полощи мне мозги, курсант, я хочу его попробовать!
– Да я почти пустой! Одна бутылка на самый крайний случай!
– Он наступил!
– Там на всех по тридцать граммов от силы!
– Про продолжение банкета не бери в голову, достанем…
Митька даже не стал спрашивать где и только обреченно пожал плечами.
– Как скажете. Далеко продвинулись?
– Заканчиваем. Навигационная система уже дышит, основные цепи двигателя успешно звонятся, внешнюю оболочку восстанавливаем, внутреннюю ты уже сам почти доделал… Остался лишь пилотажный комплекс, но девочки технарей дожмут! Думаю, до вечера закончим, а утром подойдет буксир и вытянет тебя наружу.