я вас, не сомневаюсь что вы могли и перейти в Финляндию, и меня там отслеживать, и заодно организовать маленькую революцию в какой-нибудь соседней европейской стране. Часы откуда?
— Ну ты даешь. — Николай Николаевич пожал плечами. Мой вопрос ни капли его не напряг. — Когда очнулся, понял, за мной вернутся. Либо чтоб проверить. Либо чтоб добить. О часах знал Шипко. Старый товарищ… Я специально оставил их на том месте, чтоб они попали к тебе. Мне известно, часы имеют отношение к спрятанному архиву. Ты забыл? Я не был уверен, выберусь ли из той ямы, в которой оказался по вине Бекетова. А часы… Ты, Алексей, непременно должен найти архив. Я потому здесь сейчас с тобой беседы беседую. Мы должны его найти. А потом… Я вернусь и отомщу. Всем, кто этого заслуживает.
Ну что мне оставалось? Конечно, я расстрогался и даже попытался обнять Клячина. Он, к сожалению, на лирические моменты не был настроен, поэтому вместо дружеских объятий отвесил мне подзатыльник.
Мы еще поговорили. В основном я. Рассказывал дяде Коле, как обстоят дела на данный момент. Естественно, упомянул Эско Риекки. Мол, поперся финн следом, чтоб камешки заполучить. Одним словом мозги друг другу мы с Клячиным неплохо поканифолили.
Я изображал максимальную искренность, он тоже. Хоть плач от счастья, честное слово. Разошлись в полной уверенности, что ближе нет людей на белом свете.
И уже будучи дома, когда улегся в постель, я все-таки не выдержав, тихо рассмеялся.
— Ну дядя Коля… Что ж ты меня за дурака до сих пор принимаешь… Умный вроде тип, а одну и ту же ошибку допускаешь…Ну ладно, помощнички… Найду, чем вас всех занять, чтоб под ногами не мешались.
Глава 10Я, наконец, приступаю к воплощению задуманного
— И жить хорошо, и жизнь хороша… — Высказался я от души, поправил шляпу и широким шагом направился к дому, в котором живет Чехова.
В руках у меня были цветы и коробка конфет. Все-таки к женщине иду. К красивой женщине. Явится с пустыми руками не очень правильно. Тем более, служба — дело хорошее, но, врать не буду, меня радует мысль о встрече с актрисой.
И да, настроение было преотличное. Пожалуй, настолько хорошего настроения я не припомню уже… Да как проснулся в детском доме в теле деда. Вот с тех пор и не припомню. Постоянно что-то угнетало, нервировало и раздражало. Сплошной стресс.
С другой стороны, попробуйте встать на мое место. Очутиться в 1938 году, столкнуться лоб в лоб с чекистами, бо́льшая часть которых имеет свои, личные цели; узнать, что дедуля у меня был тот еще тип; выкручиваться изо всех сил, дабы не оказаться между молотом и наковальней в момент, когда случится удар — мало у кого подобные обстоятельства вызовут позитивные эмоции. Однако сейчас я шел по берлинской улице, испытывая странный душевный подъём.
Вполне возможно, дело в весеннем воздухе, который пах чем-то знакомым, но очень далеким. А возможно, причиной этого подъёма стал Марк. Вернее, наш с ним короткий разговор.
Естественно, в доме фрау Марты ни он, ни я решили не рисковать. Там мы вели себя соответственно легенде.
Когда я спустился в столовую, Бернес уже сидел с чашкой чая в руках. Напротив него стояло большое блюдо с венскими вафлями, щедро залитыми сиропом. Сама хозяйка дома суетилась здесь же, наливая чай еще в одну чашку. Видимо, для меня.
— Алексей, присаживайся! Все уже готово. — Фрау Марта плюхнула мне под нос порцию бодрящего, пахнущего крепкой заваркой напитка, а потом сама уселась за стол.
Она оперлась локтями о столешницу, сцепила пальцы и, возложив острый подбородок на этот «замочек», с умилением принялась наблюдать, как мы с Бернесом уплетаем вафли.
— Потрясающе готовите, фрау Книппер. — Сказал Марк в промежутке между очередной порцией пропитанными сиропом вкусностей.
— Ой, ну что ты! — Немка тихо засмеялась. Не знаю, что именно ее развеселило в этой фразе. — Я купила их в булочной через дорогу. Пока вы спали, успела сбегать. Раньше часто готовила… Сейчас уже отвыкла. Вы кушайте, кушайте. Впереди еще целый день. У кого какие планы?
— Я собираюсь наведаться в пару мест. Мне нужно разыскать ту самую женщину, которая может помочь с устройством на работу. — Ответил Бернес. — Других вариантов не имеется. Конечно, большой вопрос, как она отнесётся к моему появлению, но надо же пробовать.
Мой товарищ, конечно, выглядел в своей новой роли интеллигентным и вежливым. Марку для этого не приходилось прилагать особых усилий. Он всегда отличался от детдомовцев из школы этой врожденной особенностью. Ну или тут сказалось воспитание. Все-таки на улице Бернес очутился уже в достаточно взрослом возрасте. Семья у него, так понимаю, как раз относилась к новой советской интеллигенции.
— Отлично! — Фрау Марта восторженно хлопнула в ладоши. — А ты, Алексей?
— Не поверите, но я тоже собираюсь найти женщину. — Усмехнулся я, облизывая с пальцев сироп. Ничего, мне можно. Я же не Бернес. — Вернее, искать ее не нужно. Она не прячется. Просто хочу наведаться к Ольге Константиновне…
— О-о-о-о-о… Как забавно. — Марта разулыбалась настолько широко, что невольно хотелось точно так же фонтанировать восторгом ей в ответ. Чего она радуется, не пойму… — Оба моих парня собираются отправиться на встречу с дамами.
— Ольга Константиновна? — Бернес заинтересованно посмотрел на меня. — Можно уточнить, кто это? Ты просто говоришь о ней, как о хорошей знакомой. А я так понял из нашей вчерашней беседы, которая состоялась при знакомстве, что Берлин для тебя тоже новое место.
— Ну да… — Я пожал плечами. — Новое. Просто с Чеховой мы познакомились в Хельсинки.
— С Чеховой⁈ Подожди… С той самой Чеховой? — Марк вытаращил глаза, всем своим видом выражая восхищение и восторг.
Либо Бернес прекрасный актер и ему сам бог велел двигаться в данном направлении, либо его, как и меня, Шипко посвятил лишь в ту часть плана, которая касается непосредственно действий самого Марка. Эмоции выглядели максимально реалистично.
— Ага. Актриса. Повезло, представляешь? До сих пор не могу поверить в такую удачу. Я ведь тоже мечтаю о творческой карьере. Правда, в отличие от тебя, у меня нет столь весомого козыря, как скрипка. Но… — Я усмехнувшись, подмигнул Бернесу. — Зато у меня есть чертовски огромная харизма.
— Это да… — Марк весело и задорно рассмеялся.
— Господи… Как это прекрасно… — Фрау Марта прижала ладошки к груди, сложив их в молитвенном жесте. — Как же это прекрасно слышать смех в своем доме. Думала, никогда подобного больше не произойдёт.
— О… Кстати… — Я отодвинул тарелку с вафлями в сторону и уставился в глаза немке грустным взглядом. — Простите, если лезу не в свое дело, но я хотел спросить про Альфреда. Вы говорили, он погиб. Меня зацепили ваши слова о том, что я напоминаю вам сына. Мне стало очень интересно, а каким он был? У такой чудесной женщины непременно должен быть чудесный сын.
Фрау Марта почти минуту молча смотрела на меня. В какой-то момент даже возникло ощущение, сейчас пошел куда подальше с подобными вопросиками. Однако немка все же ответила.
— Да, ты прав, Алексей. Он был чудесным. Добрым, смелым, активным. Верил в идею. Именно поэтому пошел в штурмовики. Ему казалось, когда в стране происходят перемены, оставаться безучастным нельзя. Но… — Марта удрученно покачала головой. — Эта вера его и сгубила. Идеалы оказались не столь чисты, Альфред не смог это принять. Скажем так… Он попытался докопаться до правды, за что и поплатился. Его убили. Извини, более подробно мне бы не хотелось об этом говорить. Слишком болезненно.
— Конечно, конечно… — Я затряс башкой. — Все понимаю. Извините еще раз. Ну что… Спасибо за отличный завтрак. Буду собираться.
— Да и мне тоже пора. — Тут же вскочил из-за стола Бернес. — Время идёт. Нужно решать первоочередные задачи. Фрау Книппер…
Марк повернулся к немке, наклонился, взял ее руку и поднес ее к губам. Она засмущалась, но не отстранилась.
— Благодарен судьбе, что встретил вас. Вы — моя спасительница.
Я мысленно усмехнулся. Ну Бернес… Ну сукин сын… Как он это делает? Всего лишь пара невинных фраз, а Марта смотрит на него практически влюблённым взглядом.
— Отлично! — Я выбрался из-за стола. — Полностью поддерживаю Марка. Вы — луч света в еще более светлом царстве.
Вообще, конечно, в оригинале цитата звучит иначе, но я подумал, не очень правильно вслух называть Германию образца Третьего Рейха темным царством, даже если я искренне так считаю. Пока еще не до конца понятна гражданская позиция фрау Книппер. По некоторым моментам могу судить, что нынешнее положение вещей ей не сильно по душе, однако, доверия к немке у меня… Да нет его вообще, этого доверия. Ровно ноль.
В итоге, и я, и Марк разошлись по комнатам, чтоб привести себя в порядок, переодеться, а затем отправиться по «делам».
Правда, надо признать наше «привести в порядок» сильно отличалось.
Марк после того, как принял душ и нарядился, появился в гостиной в том же костюме, в котором был вчера. Скромный, кое-где потертый, кое-где готовый расползлись от долгой носки и времени. В руках Бернес держал свою драгоценную скрипку. Можно сказать, весь его облик олицетворял расхожее мнение:" художник должен быть голодным". Типа, талант в достатке и благополучии погибает. Вот судя по костюму Марка, его таланту точно ничего не угрожает. Впрочем, не только по костюму. Обувь ставила жирную точку и подтверждала, Бернес — чертов гений искусства.
При каждом шаге подошва одного из ботинок подозрительно «шлепала». Так бывает, когда она вот-вот готова отвалиться.
Я же на фоне Бернеса выглядел настоящим пижоном. Привет Эско Риекки. Вернее, его денежкам, расставание с которыми при каждой покупке он переживал будто маленькую смерть. Хотя, вон, к примеру, фрау Марта считает, что мои костюмы — хрень полная.
— Марк! — Немка уже успела убрать в столовой и теперь сидела в кресле, что-то активно производя на свет из клубка ниток с помощью крючка. — Ну ты что? Ты в таком виде собрался отправиться на встречу с женщиной?