Старший лейтенант увидел мчащийся на него белый снаряд и в панике отскочил в сторону. Леха же пронесся мимо и с грохотом врезался в сугроб у самого сарая — нашей заветной цели.
— Есть контакт с объектом! — радостно заорал Леха, высунув голову из снежного плена.
Мы с Колькой и Пашкой тоже покатились вниз, забыв о всякой скрытности. Простыни полоскались на ветру, снег взметался фонтанами. Мы походили на три белых смерча, сошедших с ума. Кузеванов же стоял с отвисшей челюстью, а затем вдруг разразился хохотом.
— Курсанты! Что за представление⁈
— Товарищ старший лейтенант! — отрапортовал я, выкарабкиваясь из сугроба и отряхивая снег. — Задание выполнено! Объект достигнут!
— Каким образом достигнут⁈ — Кузеванов не мог сдержать смех, хватаясь за бока.
— Методом… э-э-э… скоростной маскировки! — выпалил Колька, пытаясь сохранить серьезность.
— Скоростной маскировки⁈ — старший лейтенант согнулся пополам от хохота.
— Так точно! — подхватил Пашка. — Мы разработали новый тактический прием! Условное наименование — «Белые торпеды»!
Леха тем временем отряхивался от снега, выковыривая его из-за воротника.
— Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться! — Леха вытянулся по стойке «смирно». — А обратно тоже применяем скоростную маскировку?
— Форсунков, ты что, хочешь меня до инфаркта довести? — Кузеванов утирал выступившие слезы.
В этот момент к нам приближался полковник — начальник курса. Мы мгновенно замерли в стойке «смирно», но вид имели еще тот — закутанные в белые простыни, перепачканные снегом и с пунцовыми от мороза носами.
— Кротов, что здесь происходит? — строго поинтересовался полковник.
— Товарищ полковник, курсанты отрабатывают элементы зимней маскировки! — с трудом сдерживая смех, отрапортовал старший лейтенант.
А тот окинул нас внимательным взглядом.
— Ну и как успехи?
— Объект достигнут, товарищ полковник! — бодро доложил я.
— Каким способом?
— Новаторским, товарищ полковник! — не растерялся Колька.
Полковник подошел к Лехе, который все еще выковыривал снег из-за воротника.
— Курсант Форсунков, доложите о сути новаторского метода!
Леха же с самым серьезным видом отрапортовал.
— Товарищ полковник! Суть метода заключается в использовании естественных природных условий для достижения максимальной скорости передвижения при сохранении маскировочных свойств!
— То есть? — полковник прищурился.
— То есть катимся с горки — и никого не видно! — простодушно пояснил Леха.
Полковник помолчал секунду, а затем разразился таким раскатистым хохотом, что даже вороны с заснеженных елей сорвались в испуге.
— Курсанты! — произнес он, отсмеявшись. — За изобретательность — зачет! За выполнение боевой задачи — зачет! За то, что развеселили старого служаку — дополнительный зачет!
— Товарищ полковник, а взыскание? — робко поинтересовался Пашка.
— Какое взыскание? Задачу ведь выполнили! Объект достигли! — он снова рассмеялся. — Правда, методы у вас… скажем так, нестандартные.
— Товарищ полковник, — осмелел Колька, — а можно этот способ в наставление внести? «Скоростная маскировка по методу снежного кома»?
— И в конце надо добавить было мою фамилию, что по моему методу! — возмутился Лёха, глаза его сверкнули обидой. — Это же я придумал!
— Ты не придумал, ты просто шлёпнулся! — возразил Пашка, отряхивая снег.
— Не шлёпнулся, а применил законы физики! — гордо выпрямился Лёха, словно защищая диссертацию.
— Какие ещё законы физики? — недоумённо почесал затылок Колька.
— Закон всемирного тяготения! — торжественно возвестил Лёха, воздев палец к небу. — Все тела стремятся к земле!
И мы снова покатились со смеху — даже полковник не выдержал — уголки его губ предательски дрогнули.
— Форсунков, вы у нас ещё и физик-теоретик оказались! — покачал головой. — Ну что ж, курсанты, марш в казарму. И простыни верните в том виде, в каком получали.
Мы выстроились в колонну по два и зашагали по протоптанной дорожке. Лёха же не унимался, размахивая руками.
— А что, метод рабочий! Быстро, эффективно, с огоньком!
— Форсунков, ты настоящий самородок! — восхищался Колька. — Только в следующий раз предупреждай, когда собираешься законы физики применять.
— А я что, знал, что покачусь кубарем? — оправдывался Лёха, разводя руками. — Сам не ожидал такого эффекта!
— Зато как лихо получилось! — подхватил Пашка.
А я шагал и думал — вот они, эти мгновения, что врезаются в память навсегда. Когда через годы мы будем собираться вместе на встречах, обязательно вспомним, как Лёха изобрёл «скоростную маскировку» и как полковник давился от смеха. В казарме же нас поджидали сокурсники, которые тоже уже сдали все. Дневальный по роте, увидел наши простыни и присвистнул.
— Вы что с ними творили? На санках катались?
— Не на санках, а на заднице! — радостно доложил Лёха.
И мы снова разразились хохотом, наперебой рассказывая подробности нашего «боевого крещения». А байка про «белые торпеды» ещё долго гуляла по училищу — старшекурсники при встрече непременно нас подкалывали.
— Ну что, «торпеды», как успехи в маскировке? — улыбался Лосев.
— Всё по науке! По методу Форсункова! — И мы с гордостью отвечали.
А вечером, когда мы уже переоделись и готовились к отбою, к нам подошёл старшина. Завидев его каменное лицо, мы четверо мгновенно соскочили с коек.
— Товарищ старшина! — рявкнули хором.
— Так-так, герои-маскировщики, — протянул он, окидывая нас тяжёлым взглядом. — Дошли до меня слухи про ваши подвиги. Простыни казённые в снегу валяли, говорят?
— Товарищ старшина, простыни целы! — бодро отрапортовал Пашка, демонстрируя аккуратно сложенное казенное белье.
Старшина взял простыню в руки, развернул и принялся внимательно осматривать каждый сантиметр ткани.
— Форсунков, а это что такое? — он ткнул указательным пальцем в небольшую дырочку размером с копейку.
— Товарищ старшина, это… это от сучка зацепилось… — Леха мгновенно побледнел, словно вся кровь отхлынула от лица.
— От сучка? — грозно переспросил старшина, прищурив глаза.
— Так точно! — подтвердил он. — Я за куст зацепился, когда по-пластунски полз на тактических занятиях!
— А потом что делал?
— Отцеплялся, товарищ старшина!
— Как отцеплялся?
Леха замялся, понимая, что загнал себя в угол.
— Ну… дергал…
— Дергал? — старшина поднял бровь, и в его голосе послышались опасные нотки.
— Так точно! А потом покатился…
— Покатился?
— Ну да, с горки… как снежный ком…
Старшина секунду молчал, переваривая услышанное, а потом вдруг фыркнул и едва сдержал смех.
— Форсунков, ты у нас, оказывается, лыжник-экстремал! Ладно, курсанты, на этот раз прощаю. Но чтобы больше казенное имущество по сугробам не катали!
— Есть, товарищ старшина! — хором отрапортовали мы, едва сдерживая облегченные вздохи.
Когда же тот скрылся за дверью казармы, к нам тут же сбежались остальные ребята из взвода.
— Ну, выкладывайте! — потребовал Дятлов, глаза его горели любопытством. — Как вы умудрились полковника до слез довести?
— Да ничего особенного, — скромно отвечал я. — Просто маскировку отрабатывали.
— Маскировку под привидений! — добавил Леха, и вся казарма взорвалась смехом.
— Слушайте, а правда, что вы новый способ изобрели? — спросил Толик Воронов, наш комсорг взвода, с неподдельным интересом.
— Не мы, а Форсунков, — указал на Леху Пашка. — Он у нас теоретик.
— Какой я теоретик? — возмутился Леха, размахивая руками. — Я практик! Я на собственной шкуре все проверил!
— На собственной попе, ты хотел сказать! — поправил его Колька.
Все снова расхохотались, и казарма наполнилась тем особым духом товарищества, который рождается только в стенах военного училища. Но тут в помещение вошел старший лейтенант, и смех мгновенно стих.
— Отбой через десять минут! — объявил он четким командным голосом. — Курсанты Семенов, Овечкин, Форсунков и Рогозин — ко мне!
Мы подошли к нему, гадая, что еще могло случиться, и в душе каждого поселилась тревога.
— Товарищи курсанты, — произнес Кузеванов, глядя на нас серьезным взглядом, — завтра в восемь ноль-ноль явиться к начальнику курса — в парадной форме.
— Товарищ старший лейтенант, а по какому поводу? — осторожно поинтересовался я, стараясь не выдать волнения.
— Полковник желает лично побеседовать с изобретателями нового способа маскировки, — ответил он, и в уголках его глаз мелькнуло что-то похожее на усмешку.
А когда дверь за ним закрылась, мы обменялись тяжёлыми взглядами. В казарме повисла гнетущая тишина…
— Всё, приплыли, — глухо пробормотал Пашка, опускаясь на койку. — Завтра точно вылетим отсюда.
— С чего бы это? — запротестовал Колька. — Задание ведь выполнили!
— Выполнили-то выполнили, да вот только как… — тяжело вздохнул я. — Небось хочет разнести нас в пух и прах за легкомысленное отношение к боевой подготовке.
— А может, наоборот, отметить? — робко предположил Лёха. — Он же говорил, что за находчивость зачёт поставит.
— Форсунков, ты неисправимый мечтатель, — покачал головой Пашка. — За подобные выкрутасы обычно по полной программе разбирают.
Но Лёха не сдавался.
— Да что мы такого натворили? Ползли, как положено по уставу. Маскировались, как на занятиях учили. Разве я виноват, что законы природы сработали?
Да уж… Не виноват, но это мало что меняло. Легли мы поздно, но сон не шёл. Ворочались на скрипучих койках, мысленно прокручивая завтрашний разговор с полковником. Лёха даже вызвался заготовить научное обоснование своего метода.
— Слушайте, а что если я расскажу про физические законы? — шептал он в полутьме казармы. — Про силу тяжести, про ускорение свободного падения…
— Форсунков, заткнись и спи! — зашипел Колька. — И без того неприятностей по горло!
Утром же поднялись ни свет ни заря. Тщательно выгладили парадно-выходную форму. Пашка даже предложил провести репетицию.