«Молодец Петька, давай херачь дальше, хорошо херачишь!» продолжал орать полковник, а по окончании упражнения долго тряс Петькину руку.
Наш Петька, женившийся ещё после второго курса и к выпуску имевший уже годовалого сына, получил назначение в Московский округ, в какое-то «хитрое» Управление. Дополнительно проучившись на жутко секретных долгосрочных курсах, он отправился в длительную заграничную командировку на Африканский континент.
После развала Союза, в 1992 году он, заболев экзотической и малоизученной тропической болячкой, умер в местной больнице. Тело его кремировали, а пепел собрали в металлическую, герметично запаянную урну. Контейнер с урной, содержащей Петькин прах, в конце концов доставили домой и захоронили на кладбище с отданием воинских почестей.
Мишаня-Герой
Стажировки в войсках были важным и интересным этапом в обучении курсантов. Проводились они за время учёбы дважды: летом после окончания второго курса в должностях сержантов, и весной, на четвертом курсе в офицерских должностях. Эти стажировки помогали оценить подготовленность курсанта к службе и давали последнюю возможность тем, кто понял, что армия ему не подходит — написать рапорт и уехать в войска, а там спокойно дослужить до ближайшего приказа и уйти на «гражданку».
Места проведения стажировок были на всей территории СССР, за исключением совсем уж гиблых точек, где солдаты и сержанты круглый год расчищали ВПП аэродромов от снега, попутно отгоняя белых медведей, или отдаленных гарнизонов, куда продукты и почту скидывали из вертолётов не приземляясь, чтобы солдаты и офицеры не заскочили в севшую на землю машину.
Перед началом стажировки каждый курсант готовил план её прохождения в нескольких экземплярах, получал отпечатанные в типографии училища «Задание на прохождение стажировки» и «Журнал учета прохождения стажировки», предполагаемый к ежедневному заполнению. Все эти документы, плюс «Отзыв на курсанта», заверенные штабами частей и печатями, привозились в училище и служили дополнениями к «Отчету о прохождении стажировки».
Полагаю, что таким бюрократическим способом, будущим офицерам внушали простую и важную мысль основ штабной работы, впоследствии не раз спасавшую карьеру: «Чем больше бумаги, тем чище жопа».
Кроме того, войсковая стажировка позволяла ощутить тот груз ответственности, те бытовые и прочие условия, которые ожидали молодых лейтенантов после выпуска, и поговорить по душам с офицерами строевых частей.
Ну и заодно озаботиться «доставанием» подходящего обмундирования и хромовых офицерских сапог, предполагаемых к ношению в стенах родного училища на четвертом курсе во время сдачи итоговых и государственных экзаменов, а также решением других вопросов, в дальних гарнизонах за «пузырь», а иногда и просто так.
Мой однокашник Мишка был из самой обычной рабочей семьи, где папа — токарь высокого разряда, а мама нормировщица в цеху. Он родился и вырос в городе Днепропетровске.
Окончив школу и проработав почти целый год на заводе, поскольку день рождения его приходился на декабрь и под осенний призыв он не попадал, Мишаня был призван в ряды пограничных войск и, пройдя «сержантскую» учебку, прослужил положенное в Закавказье на пограничной заставе, на турецкой границе.
В нашем училище, Мишка рассказывал различные, порой казавшиеся нам фантастическими, истории из жизни пограничников. В целом, учился он хорошо, но на «красный» диплом не претендовал, получив на экзаменах несколько четвёрок.
Спокойная и размеренная Мишкина жизнь изменилась после второго курса на стажировке на Дальнем Востоке, куда наш учебный взвод прилетел на самолёте. Разместившись в отдельной казарме батальона связи, мы ответственно и бодро приступили к изучению…китайского языка и организационно-штатных структур НОАК.
Нет, естественно, мы не изучали иероглифы и диалекты, но десяток-другой обиходных фраз, типа: «Стой», «Подними руки и брось оружие», «Какое у тебя звание и подразделение?» и «Где находится штаб полка?», нас вызубрить заставили.
По распределению Мишаня попал в одну из частей округа. Сдав зачёты, он, наконец, прибыл к месту службы. Тамошний молодой «старлей», узнав, что к нему в подразделение прибывает «целый курсант», моментально возбудился, порешал всё в штабе и ускакал в очередной отпуск, счастливый от возможности провести его с семьёй летом.
Мишка с сержантами, засев в «каптёрке» за столом, на котором стояли стеклянная банка с самодельным «бульбулятором», кружки, пачка чая, сахар и каменные пряники, принялся «делить власть». Узнав, что курсант «тянул срочку» до училища, сержанты смело и решительно возложили на него командные функции. Обговорив детали, довольные командиры отправились спать.
Сирена тревоги, как всегда «внезапно», прозвучала в четыре утра. Учения войск округа, о которых давно ходили слухи и сплетни в штабах, начались. Построившись на плацу и получив учебно-боевые задачи, офицеры и солдаты ринулись в автопарк, где уже ревела моторами боевая техника. Мишка, как положено, вскрыл конверт с приказом, изучил его и, оглянувшись на пожимающего плечами майора-посредника, который искренне недоумевал, каким образом курсанту второго курса доверили выполнение задач в отрыве от остальных подразделений, отдал боевой приказ и поставил соответствующие задачи.
Три БТРа, составляющие отдельный разведдозор «Южных» (как шутил посредник — китайцев, наверное) грозно и неумолимо мчались по просёлочным дорогам с гордо восседающими на броне на «поджопниках» в положении «ноги в люки» Мишкой и майором. Группа вышла в заданный район и Мишаня, выставив охранение и собрав сержантов, как и положено в разведке, выслушал их мнение, разглядывая девственно чистую карту района без каких-либо данных.
Один из сержантов, готовившийся «на дембель» предстоящей осенью, оглянувшись на маячащего в отдалении посредника, заявил: «А это место я точно знаю. В прошлом году мы тут уже были на учениях. Вот тут, справа, есть просёлочная дорога, не обозначенная на карте, по которой мы спокойно выйдем в тыл «врага» и дадим шороху. А вот там, в распадке, на прошлых учениях был штаб «противника», который мы так и не нашли».
Мишка, подумав, произнес короткую речь: «Если мы обнаружим штаб «противника» и уничтожим его, то закончим учения и поедем в казармы отдыхать, обедать в столовой, мыть руки с мылом и гадить в теплых туалетах, вытирая задницы бумажкой, а не лопухами. Предлагаю поискать».
Под суровым взглядом посредника, отмечающего действия подразделения в блокнотике, Мишка построил свою «банду», отдал боевой приказ и проведя сеанс связи, дал команду на выдвижение.
Как и предполагал сержант-дембель, не замеченный никем разведдозор пересёк линию обороны «Северных» и покрутившись по почти совсем заросшим лесным дорогам, к вечеру добрался до места.
Там они поужинали и угостив «посредника» тушенкой, перловой кашей с мясом и чаем, организовали охранение и сон. С рассветом Мишкино «войско» отправилось на доразведку. Обнаружив охранение «противника» и обойдя его, разведчики увидели в указанном ранее распадке нездоровое шевеление: кучу КУНГов с развернутыми антеннами, палатки, полевую кухню и хлебопечку, БТРы и Уралы. А вдобавок и толпу праздно шатающихся майоров и полковников, даже не подумавших сменить яркие фуражки и кителя на что-нибудь более маскирующее.
Вернувшись к месту, где была замаскирована техника, Мишаня доложил посреднику о своём решении и действиях и, проведя незапланированный срочный сеанс связи, вызвал огонь ракетного дивизиона по указанным координатам и повел взвод в «последний и решительный бой».
Три бронетранспортера, на ходу ведя огонь холостыми патронами через бойницы и разбрасывая взрывпакеты, ворвались на территорию «вражеского» штаба и остановились возле полевой кухни. Мишка спрыгнул с брони и, не обращая внимания на выпученные глаза генерала, выскочившего из палатки, и направленные на него автоматы, спросил у поваров: «Что сегодня на обед? Булочки свежие есть?».
Приехавший в расположение «Северных» руководитель учений в штабной палатке (с прекрасной слышимостью за её пределами), долго материл «Северных», за «вопиющую шаблонность, природную тупость и нерасторопность», а «Южных» за «идиотизм и размягчение мозгов начальников, назначивших курсанта, не знающего местность и вообще второкурсника, командовать подразделением, выполняющим задачу в отрыве от основных сил».
Впрочем, самому Мишке генерал долго жал руку, говорил разные приятные вещи и приглашал по окончании училища к себе в войска. По результатам стажировки Мишаню наградили «Командирскими» часами с дарственной надписью и грамотой.
Так к Мишке прилипло прозвище «Герой», которое старшина батальона прапорщик «Дядя Саша Сундук» произносил, смягчая первую букву: «Ну и где этот Херой?»
Окончив училище и получив назначение на Дальний Восток (ну а как иначе), Мишка уже через пять лет оказался в стенах Общевойсковой академии. После обучения в ней уехал на родину, в «незалежную», соблазнившись быстрым ростом в армии «нового, независимого государства».
Выслужил там положенные для пенсии сроки, в звании подполковника, в 2004 году Мишаня уволился, продал квартиру и, переехал с женой и уже взрослым сыном в город Белгород, где устроился на работу скромным охранником в супермаркете — не желая большего.
На встрече выпускников, летом 2014 года, Миша во все корки материл политиков, президентов и прочих «сволочей и гадов», а ранней осенью уехал на Донбасс и, вступил в ополчение. Наш Мишка погиб зимой 2015 года и похоронен на кладбище на окраине Луганска.
Васька-Убивец
В военном училище, как и в любой уважающей себя воинской части, существовали разные виды внутренних нарядов, караулов и прочих, занимательных и порой «весёлых» мероприятий, определяемых Уставами Внутренней и Гарнизонной и Караульной службы ВС СССР.
Цель всех этих увлекательных действий, многократно воспетых на страницах военной прозы, состояла не только в выполнении «исторического завета», передаваемого из года в год поколениям военнослужащих: «Солдат без работы — потенциальный преступник», но и в поддержании элементарного порядка, обеспечении работы и охраны военного объекта.