Основополагающий документ по операции «Цитадель» – оперативный приказ № 6 Гитлер подписал 15 апреля 1943 г. В нём впервые подробно излагались цели и задачи войск обеих групп армий и воздушных флотов, привлекавшийся для её реализации, отмечались наиболее важные факторы, которые должны учитываться при её проведении, а также устанавливались самые ранние даты: начало сосредоточения сил – 28 апреля, удар – 3 мая[273]. Именно с этого момента началась основная фаза разработки плана наступления на Курск, который хотя и с многочисленными изменениями в ходе его доработки, но все-таки будет реализован в начале июля 1943 г.
Анализ обнаруженных архивных документов свидетельствует, что отдел «Иностранных армий Востока» свои доклады по проблематике «Цитадели» представлял не по заранее установленному графику, а, вероятно, по запросу руководства штаба ОКХ, как правило, в наиболее важные или напряжённые моменты планирования операции или перед обсуждением в присутствии Гитлера её ключевых проблем. В некоторых случаях сам Р. Гелен мог представить доклад по вопросу, который он считал крайне важным, но таких примеров было не много. После выхода приказа № 6 первым, судя по дате, отделом был подготовлен документ от 19 апреля 1943 г. Этот момент стал одним из самых конфликтных за весь период подготовки «Цитадели» и, прежде всего, плана операции войск ГА «Центр». Ответственным за ее проведение на севере Курской дуги Гитлер назначил ни Г. фон Клюге, как это произошло с Э. фон Манштейном, а командующего 9-й армией генерал-полковника В. Моделя, у которого с Г. фон Клюге сложились напряженные отношения, и это решение еще больше их обострило. Вместе с тем войска Моделя в ходе зимних боев были значительно более обескровлены и измотаны, чем Манштейна, поэтому требовали большего пополнения живой силой и тяжелым вооружением. Однако обещанные ОКХ маршевые батальоны и эшелоны с бронетехникой к середине апреля так и не подошли, а дата начала сосредоточения её ударной группировки по приказу № 6 приближалась. Неоднократные обращения командования 9 А в группу армий ситуацию не изменили, так как резервов у Г. фон Клюге не было и получить их можно было только из Берлина. Неисполнение обещания о пополнении соединений и получение приказа № 6, напряженные личные взаимоотношения фельдмаршала и генерал-полковника, а также невнятная позиция ОКХ по насущным вопросам в преддверии столь крупного наступления и продолжавшееся «метание» Гитлера – проводить или нет «Цитадель», довели ситуацию до крайней степени напряжения. В. Модель, не видя иного выхода, 17 апреля 1943 г. даже поставил вопрос о своем отстранении от командования армией, заявив, что в таких условиях операция принесет лишь неоправданные жертвы, а отвечать будет один он[274].
Генерал-полковник К. Цейтцлер, сменивший осенью 1942 г. Ф. Гальдера на посту начальника штаба ОКХ, в это время оставался горячим сторонником операции «Цитадель» и считал, что её следует реализовывать как можно быстрее. Хотя прекрасно знал о тяжелой ситуации с подготовкой войск и опасался, что В. Модель, с его сложным (взрывным) характером, может достучаться до А. Гитлера и устроить скандал, который закончится отменой операции в том варианте, который он поддерживал, т. е. окружения советских войск ударами от Белгорода и Орла на Курск. А именно в этот момент (сразу после подписания приказа № 6) А. Гитлер вновь вернулся к идее «облегчённого» плана наступления, т. е. не окружения, а рассечения Курской дуги ударом с запада (из полосы 2 А) и юга (ГА «Юг») в направлении Курск. К. Цейтцлер был категорически против этого варианта, обоснованно считая, что изменение плана приведёт к пересмотру даты наступления, а в итоге и результаты его могут оказаться далекими от ожидавшихся.
Поэтому, чтобы иметь на руках весомые доводы для обсуждения с Гитлером окончательного варианта плана, он приказал Р. Гелену подготовить доклад по трём наиболее важным вопросам планирования. Первые два – «Будет ли Красная армия удерживать Курский выступ в случае начала немецкого наступления?» и «Готовится ли Москва сама нанести удар в районе Курска?», рассматриваются в документе, который датирован 19 апреля 1943 г. и называется «Вероятное поведение противника перед группами армий «Юг» и «Центр». Вот какое мнение, с опорой на данные всех разведорганов Германии, высказали в нём сотрудники отдела: «Надо рассчитывать на намерения русских удерживать район Курска при возможном проведении немецкого наступления на окружение. Сообщения абвера о вероятно уже запланированном оставлении района западнее Курска не соответствуют действительности.
…По донесениям абвера, которые подтверждаются другими разведданными, надо рассчитывать на сохранение за линией фронта большой резервной группы в узком районе у Курска, перемещение части которой в северо-западном направлении к южному крылу 2 ТА пока не подтверждается (т. е. удар советских войск из Курской дуги по правому флангу ГА «Центр» пока не просматривался. – В.З.).
Большие силы также предполагаются в районах: около и восточнее Мирополье, Короча – Волоконовка – Новый Оскол, Изюм – Старобельск, а также в тыловых районах: около и южнее Валуйки, около Воронежа (?), Ливны – Елец.
Эти резервные группы, которые пока предназначены для отражения нашего удара, тем не менее, в случае немецкого наступления дают возможность русским провести серьезные удары по северному крылу ГА «Юг» с далеко намеченными целями. Они могут либо при длительной задержке немецкого наступления выступить против немецких сосредоточений или при раннем начале немецких операций – участвовать в контрударе»[275].
Как известно, 12 апреля 1943 г. в Москве состоялось совещание И.В. Сталина со своим заместителем Маршалом Советского Союза Г.К. Жуковы, начальником Генерального штаба Маршалом Советского Союза А.М. Василевским и начальником Главного оперативного управления Генерального штаба генерал-полковником А.И. Антоновым, на котором было принято решение перейти к преднамеренной обороне, в том числе и в районе Курской дуги, подготовив здесь прочный многополосный рубеж для отражения возможного немецкого наступления. А перед этим Ставкой Верховного главнокомандования (ВГК) уже была поставлена задача создать крупные стратегические резервы и для обороны, и для намечавшегося летнего наступления, в ходе которого предполагалось (примерно к концу года) освободить всю оккупированную территорию СССР. Для этого 6 апреля 1943 г. И.В. Сталин подписал директиву о формировании Резервного фронта и размещении его полевого управления в районе Воронежа[276]. Через некоторое время он будет переименован в Степной военной округ (СтепВО), в котором будет «аккумулирована» основная часть стратегических резервов. В него включались общевойсковые армии, танковые, механизированные и кавалерийские корпуса, выводившиеся с фронта на пополнение, а также новое для Красной армии крупное формирование – 5 гв. танковая армия однородного состава, которая начала создаваться с конца февраля 1943 г. в районе Воронежа и, как мы увидим ниже, уже в апреле была зафиксирована немецкой радиоразведкой. Свой первый бой это объединение под командованием генерал-лейтенанта П.А. Ротмистрова проведет у станции Прохоровка 12 июля 1943 г., в ходе отражения удара сил ГА «Юг» в рамках операции «Цитадель». Объединения и соединения, передававшиеся в резерв, сосредотачивались именно в тех районах, которые указаны в приведенной выше цитате. Следовательно, отдел «Иностранных армий Востока» на оба вопроса ответил, хотя и с оговорками, но в главном верно: советская сторона готовится оборонять Курский выступ, а после отражения удара перейдет в наступление и для этого уже формирует крупные резервы в тылу. Причём сотрудники Р. Гелена сделали данный вывод через неделю после того, как Ставка ВГК сама для себя окончательно определилась с решениями этих вопросов. И в дальнейшем, в начале мая 1943 г., отдел обоснованно продолжит настаивать на том, что Красная армия в районе Курска готовится к обороне, причём с большой эффективностью. Это означало, что реализовать план «Цитадель» будет крайне сложно и затратно, следовало ожидать тяжелых боёв по прорыву хорошо подготовленных рубежей обороны.
В своем докладе Р. Гелен, сознательно или нет, но продемонстрировал не только точность в оценках намерений советской стороны, но и показал себя дипломатом. Отмеченное в документе решение советской стороны удержать Курскую дугу говорило в пользу проведения операции на окружение. Вывод о переходе Красной армии к обороне работал в пользу линии, проводившейся группой генералов во главе с непосредственным начальником Р. Гелена К. Цейтцлером на реализацию «Цитадели», т. к. предполагалось, что удержание своих позиций советскими войсками поможет вермахту окружить западнее Курска, а затем и уничтожить значительные силы, к чему и стремился Берлин, разрабатывая эту операцию. Следовательно, если её необходимо проводить, то это надо делать как можно быстрее, т. е. согласно приказу Гитлера – в начале мая. Вместе с тем в докладе подтверждалось мнение и противников «Цитадели», а это в основном руководство штаба Верховного командования вермахта во главе с генералом А. Йодлем, плюс главная инспекция бронетанковых войск (генерал Г. Гудериан). Например, из документа следовало, что для Москвы немецкое наступление в районе Курска уже не было секретом. Тогда возникал вопрос: зачем проводить операцию, о которой противник знает, к ней готовит оборону и резервы, когда и так сил мало, а угроза вторжения союзников на европейский континент растет с каждым месяцем.
Вместе с тем следует отметить, что такая оперативность и точность в оценках могла свидетельствовать о большой работе германской разведки на опережение, наличии в тылу советских войск (в полосе 250–300 км от линии соприкосновения) достаточно широкой сети её агентов, работавших в разных сферах, прежде всего на железной дороге, а также эффективности воздушной и радиоразведки. Однако если мы обратимся к тем примерам – донесениям разведки, которые, по мнению составителей доклада, подтверждали оборонительный настрой советской стороны, то они выглядят настолько не убедительными, а главное, не соответствуют действительности, что можно только удивляться, как на их основе аналитики отдела могли делать верные выводы по столь круп