ным проблемам. Вот лишь несколько примеров:
«1. Из общих ненадежных источников.
Сообщение из коммунистических кругов от 3.4.1943 г.: «До открытия второго фронта англосаксами Советский Союз переходит к обороне. За русским фронтом группируются два больших резерва: в районе Москвы и за линией южного участка фронта – Воронеж – Тамбов. Очень низкая боеспособность необученных плохо оснащенных частей, в основном – выздоровевшие раненые, настроение подавленное. Для этой группы обеспечение идет через Куйбышев из восточной Азии. Потери в живой силе и технике зимой намного больше, чем до этого считалось».
2. 3.4.1943 г. В общем ненадежный источник.
Оценка положения противника в русском штабе: «Немцы начнут наступление на южном участке фронта намного раньше, чем в прошлом году, чтобы лето и осень максимально использовать. В соответствии с оценкой русского штаба, его силы на южном участке недостаточны для отражения большого наступления. Очень много разговоров о техническом обеспечении армии и открытии второго фронта. Русские склоняются к тому, чтобы, в свете критической ситуации на южном фронте, отказаться от наступления на северном. Провал с захватом Туниса (союзников. – В.З.) задерживает также действия на Балканах»[277].
3. 16.04.1943 г. Отчет русского штаба о положении противника: «У Балаклеи до 100 км за немецкой линией наблюдаются серьезные перемещения частей. Факт, что немецкая авиация уже несколько дней прикрывает железнодорожные пути у Балаклеи, говорит о том, что немецкое командование на фронте в 150 км шириной с основным направлением у Балаклеи проводит особую подготовку к началу немецкого весеннего наступления»[278].
4. 17.04.1943 г. Донесение военного атташе (возможно, ненадежный источник).
Из двух независимых источников: «Сталин сосредотачивает две больших группы резервов – одну у Москвы, другую в районе Воронежа, Самары и Саратова. Сосредоточение Московского резерва окончено. Это около 40–50 дивизий хороших сил. Этот резерв был изначально намечен для наступления на Балтике и против Финляндии. План, однако, был оставлен из опасений большого немецкого наступления через Харьков. Теперь оба резерва намечены для отражения немецкого наступления»[279].
5. 17.04.1943 г. Надежный агент: «Сталин назначил на 23.4 совещание всех командующих фронтами и командующих армиями в Москве. Вопросы, намеченные к обсуждению:
1) признаки немецкого наступления,
2) улучшение взаимодействия различных родов войск,
3) настроения в частях,
4) техническое и механизированное обеспечение частей»[280].
Конечно, это далеко не все сообщения, полученные отделом от разведки, и даже, думаю, не основная их часть. Однако, как правило, авторы подобного рода докладов из тех фактов, что удалось собрать разведкой, представляют наиболее очевидные, надежные и однозначно говорящие в пользу их выводов. Приведённые же донесения сотрудники Гелена сами к таковым не относили, хотя представляли руководству штаба ОКХ в качестве примеров, подтверждающих их выводы. Подход, мягко говоря, необычный. Кроме того, даже сообщение надежного источника № 5 на поверку оказывается дезинформацией, т. к. 23 апреля 1943 г. в Москве масштабного совещания, на котором одновременно присутствовали бы командующие фронтами и армиями, не проводилось. Да и никогда Ставка ВГК таких собраний перед крупными операциями ранее не практиковала. Во-первых, это была мера предосторожности с целью сохранения в тайне важной информации. Во-вторых, командующие армиями и фронтами – это генералы и маршалы разного уровня системы управления войсками. Поэтому при подготовке наступления их собирали по отдельности, и только ограниченным числом, лишь тех, кто будет принимать участие в одной конкретной операции, обычно за 3–5 недель до её начала, в зависимости от сроков подготовки и обстановки, в которой она планировалась. А в некоторых случаях задачи на наступление ставились каждому по отдельности лично командующим фронтом или представителем Ставки ВГК без каких либо совещаний. Трудно поверить, что, ведя два года войну с СССР, германская разведка не знала эти особенности. Поэтому создается впечатление, что Р. Гелен, прилагая к докладу эти донесения, хотел не подтвердить ими выводы, а наглядно продемонстрировать К. Цейтцлеру, с каким низкосортным разведматериалом приходится работать, чтобы выполнить поставленную им задачу.
Как тогда можно объяснить правильность оценок, сделанных сотрудниками отдела? Считаю, что ключевым фактором качественной работы отдела «Иностранных армий Востока» был высокий уровень профессионализма его аналитического подразделения. Отдел был укомплектован аналитиками и разведчиками с военным образованием, а не гражданскими специалистами в области сбора и обработки разведданных, в этом кроется и его особенность, и в значительной мере эффективность. Это не значит, что гражданская разведслужба в военных вопросах не добивалась успехов. Однако при анализе вопросов, относящихся к армии и ведению боевых действий, знание военной специфики, противника и наличие у большей части сотрудников военной подготовки как базовой, практического опыта (боевого или службы в войсках), в условиях дефицита надежных разведданных серьёзно помогали качественно решить задачи по определению военных замыслов неприятеля. Сотрудники отдела были кадровыми офицерами, имевшими опыт не только разведывательно-аналитической работы, но и службы в строевых частях и штабах. Кроме того, для своих докладов отдел широко использовал информацию и выводы иных подразделений штаба ОКХ, в первую очередь оперативного управления, которые затем подтверждались данными разведки. Поэтому можно считать, что именно их высокая квалификация, прежде всего как военных, и позволяла на основе потока разрозненных сообщений из источников, даже не всегда вызывавших доверия, а порой и очевидной дезинформации представлять достаточно полный и объективный анализ проблемы и делать точный прогноз развития обстановки. Ниже я ещё раз остановлюсь на этом вопросе и в качестве подтверждения данного тезиса приведу новые примеры качественной работы отдела по прогнозированию шагов советской стороны в районе Курской дуги.
А сейчас обратимся к третьей проблеме, по которой отдел в этот же день, 19 апреля 1943 г., представил руководству ОКХ отдельный доклад. Изначально, после появления оперативного приказа № 6, «Цитадель» предполагалась как самая крупная, а, следовательно, главная операция летней кампании 1943 года, и решение о целесообразности её проведения, а также дата начала военно-политическим руководством Германии обсуждались в течение нескольких месяцев в тесной связи с общей оперативной обстановкой, складывавшейся на советско-германском фронте. В ходе этого обсуждения было важно понимать намерение Москвы не только в отношении района Курска, но и её стратегический замысел на весь сорок третий год, знать с большой долей вероятности ответ на вопрос: «Есть ли у Кремля возможности и планы перейти в масштабное наступление или он будет ожидать открытия второго фронта в Европе?» Причём, чтобы для «Цитадели» использовать все имевшиеся у Германии возможности (которых было уже не так много), ОКХ и Гитлер должны были получить ответ развернутый и обоснованный, т. е. если не планирует, то когда можно ожидать высадки союзных войск, а если планирует, то до начала немецкого наступления или после его отражения.
По этой проблеме и был представлен второй документ, именовавшийся «Относительно донесений о планах по большой оборонительной кампании Советского Союза на лето 1943 года. Тезисы к докладу»[281]. Учитывая форму – тезисы, в нём было изложено лишь самое главное, о чём докладчик, вероятно, лично Р. Гелен, хотел сообщить К. Цейтцлеру, – это комментарий (оценка) к трём сообщениям из-за рубежа и вывод его отдела по вопросу перехода Красной армии к стратегической обороне на весь год. Первое сообщение – донесение немецкого военного атташе в Стокгольме об отчёте шведского военного атташе в Лондоне, направленном в шведский Генеральный штаб[282], второе – доклад германского военного атташе в Стокгольме от 17.4.1943 г. о беседе с финским атташе полковником Стевенсом[283] и третье – сообщение агента абвера «Стекс» из коммунистических кругов[284]. Все три источника сходились в главном: военно-политическое руководство Советского Союза в этом году решило перейти к стратегической обороне, планирует отразить ожидаемое им немецкое наступление и подготовить большие резервы для того, чтобы с открытием второго фронта осуществить ими решительный рывок в Европу. Отдел Гелена с этим выводом был не согласен. Намерение Москвы он оценивал с большей долей объективности:
«1. Нынешняя картина распределения сил не соответствует требованию оборонительного ведения войны. Из распределения и перегруппировки русских сил вырисовывается возможность проведения в нескольких ключевых направлениях наступательных операций большого масштаба, однако не связывающая русское руководство окончательным решением и оставляющая ему на лето все возможности.
…3. Мы придерживаемся предыдущей оценки русских общих планов на лето 1943 г., в соответствии с которыми руководство Красной армии планирует большие операции с далеко идущими целями. Подготовка проведена таким образом, что Красной армией собран большой оперативный резерв, который оставляет открытым вопрос о проведении тех или иных операций (т. е. дает возможность проводить любые. – В.З.). Открытым остается и возможность решения других вопросов, особенно по времени проведения, территориальном распределении сил в операции, мероприятиях союзников, оценка немецких планов русским командованием. Кроме того, при планировании могут быть учтены и погодные условия, которые очень влияют на решения русского руководства»