Первый документ из папки RH. 2/2585 называется «Оценка советских танковых сил в известных танковых частях на 21 апреля 1943 года и предполагаемый запас танков противника до 1.5.1943 г.». В нём приведён довольно большой статистический материал по наличию танковых частей и численности танковых тактических соединений перед всеми четырьмя немецкими группами армий, действовавшими в это время на советско-германском фронте. К сожалению, пока нет возможности сравнить все указанные цифры с советскими данными. Поэтому обратимся лишь к количеству танковых формирований на 21 апреля 1943 г. и прогнозу германской разведки по поступлению бронетехники в действующие соединения Красной армии к 1 мая 1943 г.
Итак, в докладе указано, что на 21 апреля 1943 г. перед войсками вермахта от Ленинграда до Кавказа (кроме Карельского фронта) советское командование сосредоточило 164 танковых бригады, 87 танковых полков, 30 отдельных танковых батальонов, в которых якобы насчитывалось 4300 танков, т. е. разница от штатного (в документе написано планового) показателя – 7400[300]. В действительности же в составе 11 фронтов и 7-й отдельной армии, которые удерживали оборону перед группами армий «Север», «Центр», «Юг» и «А», на 1 мая 1943 г. находилось: 96 танковых бригад, в том числе 58 отдельных, 33 – в составе танковых и механизированных корпусов, 74 танковых полка, в том числе в составе мехкорпусов и двух отдельных мехбригад и 26 отдельных танковых батальонов. Следовательно, данные отдела Гелена по численности бригад завышены на 68 соединений, или 58,5 %, по полкам занижены на 13 частей, или 8,5 %, а по батальонам – на 4 подразделения, или на 8,7 % соответственно.
Далее в докладе указано: «Кроме этого, можно сделать вывод, что до 1 мая 1943 г. в процессе постоянного производства и использования запасов на фронт прибудет ещё 1900 боеспособных танков, из которых 1500 танков (три четверти, вероятно) пойдут в качестве пополнения и одна четверть – 400 танков будут распределены по новым формированиям»[301]. Неясно, какой источник германской разведки представил столь значительные цифры бронетехники, поступление которой ожидалось в течение ближайших 10 суток, и на основании каких расчётов дано её распределение. Согласно директиве Государственного Комитета Обороны СССР № 3107сс от 1 апреля 1943 г., все танковые заводы СССР в апреле по плану должны были выпустить 2205 танков всех типов, в том числе 1630 Т-34 и КВ[302] (остальные Т-70,Т-80). Но ведь это, во-первых, месячный показатель, во-вторых, плановый, а не реальный, а в докладе указано четко, что прибудут «ещё 1900 боеспособных танков». Следовательно, до 21 апреля в войска уже должно было поступить какое-то количество бронетехники. И в немецкой, и в советской оборонной промышленности учёт выпущенной бронетехники вёлся по дням, неделям, месяцам и т. д. Поэтому с учетом приведенных в документе 1900 боевых машин можно предполагать, что за предыдущие 20 суток апреля Красная армия получила ещё не меньше 3800 бронеединиц, в крайнем случае не менее 1900. Очевидно, что эти данные, представленные абвером, существенно завышены.
В документе речь идет об апреле 1943 г., т. е. когда только закончилась зимняя кампания 1942/43 г., в ходе которой советские подвижные соединения сыграли ключевую роль, но и несли каждый день большие потери. Отдельные корпуса со штатом около 200 танков выводились в тыл 10–15 боевыми машинами. В ходе наступления советское командование всю выпускавшуюся технику направляло в действующую армию, оставляя в резерве минимум танков, не более нескольких сотен. Следовательно, приведенные в докладе данные не могли дать объективного представления ни о мощи бронетанковых войск 11 советских фронтов, ни о реальных возможностях танковой промышленности СССР. Тем не менее именно этими цифрами оперировали генералы ОКХ при планировании «Цитадели».
В лучшую сторону, хотя и не существенно, отличаются данные в докладе отдела Гелена о количестве танковых и механизированных корпусов, находящихся в резерве Ставки ВГК. Танковые войска на протяжении всей Великой Отечественной войны играли ключевую роль, поэтому разведорганы обеих сторон с особым вниманием относились к задачам по выявлению наличия на том или ином участке советско-германского фронта крупных подвижных соединений (танковых, моторизованных, механизированных корпусов, дивизий, бригад), мест их сосредоточения, установке их номеров, численности и т. д. Кроме того, к середине 1943 г. и советские кавалерийские корпуса, несмотря на свою известную уязвимость, германским командованием по-прежнему рассматривались как существенная сила, обладавшая высокой манёвренностью и боевыми возможностями. Поэтому наряду с танковыми и механизированными соединениями абвер и их перемещение отслёживал с особым вниманием.
А теперь обратимся ко второму документу из папки RH. 2/2585, который называется «Общая оценка противника перед группой армий «Юг» на 13.7.1943 г.». Он был подготовлен отделом Гелена 13 июля 1943 г., т. е. сразу после масштабного столкновения двух крупных группировок подвижных соединений (советской 5 гв. ТА и немецких – 3-го танкового корпуса и 2-го танкового корпуса СС) у станции Прохоровка (в полосе наступления ГА «Юг»). Приведу наиболее важную его часть: «На фронте наступления группы армий противник, после первого удара и прорыва первой и второй линии обороны, пытается остановить наше наступление, используя у армейской группы Кемпфа свои прифронтовые резервы (69-я армия), а у 4 ТА, бросая вперед атакующие оперативные резервы (1-ю танковую армию в составе 3-го механизированного, 6-го и 31-го танковых корпусов (тк) и ещё два танковых корпуса – 2-й гвардейский и 5-й гвардейский).
При этом надо отметить, что противник снова и снова пытается атаковать наше ударное остриё (клин) фронтально и значительно меньше атаковать его с флангов. В тяжелых боях противнику не удаётся предотвратить прорыв и уничтожает армейской группой «Кемпф» его дивизии, а у 4 ТА его атакующие по очереди оперативные соединения уже сильно потрепаны.
После подтягивания стрелковых и танковых частей из глубины, противник 12.07 перешёл в контрнаступление. В то время как он перед армейской группой «Кемпф» атаковал в основном пехотными частями и отдельными самостоятельными танковыми частями на фронте шириной в 20 км, против 4 ТА было предпринято концентрическое наступление свежих танковых частей (10, 18 и 29 тк), в основном, во фланги, а пехотой – фронтально. Эта попытка провалилась с большими потерями для противника, особенно в танках.
Поскольку противник перед 4 ТА бросил в бой минимум 2–3 танковых армии (1-ю, 5-ю гвардейскую и 3-ю танковую) с 8 танковыми корпусами и одним механизированным корпусом, в глубине у него остался лишь очень ограниченный оперативный резерв (4 гв. мк, 3 гв. тк, 1-й и 6-й гвардейские кавалерийские корпуса, возможно 11 тк и, если он восстановлен, 4 гв. тк. Остальные части ему придется перебрасывать с других фронтов.
Таким образом, противнику, всеми уже брошенными оперативными соединениями, не удалось достичь успеха»[303].
Авторы доклада перечислили все подвижные соединения, введённые в бой командованием Воронежского фронта и Ставкой ВГК за первые 8 суток Курской оборонительной операции, за исключением 5-го гвардейского механизированного корпуса (5 гв. мк). Объяснение столь высокой точности есть. Получены они были на основе объективных данных, т. е. путем захвата пленных и сбора документов у убитых на поле боя. Подтверждением тому – отсутствие в докладе упоминания 5 гв. мк. В это время он тоже входил в состав 5 гв. ТА и, как и другие её корпуса, участвовал в боях 12 июля 1943 г., но за этот день данных о захвате его бойцов и командиров или их документов сотрудники абвера ещё не получили (по советским источникам в этот день ни один его военнослужащий в плен не попал, а погибшие находились на территории, занятой советскими войсками). Поэтому о его появлении в полосе наступления ГА «Юг» станет известно чуть позже.
А вот утверждение, что, несмотря на введенные в бой большие силы, советское командование на юге Курской дуги не достигло успеха и «в глубине у него остался лишь очень ограниченный оперативный резерв», то оно абсолютно не соответствует действительности. Именно в этот день, когда был подписан доклад, Гитлер, вызвав в свою Ставку Г. фон Клюге и Э. фон Манштейна, объявил им о свертывании «Цитадели». Можно ли после этого утверждать, что войска Воронежского фронта и переданные ему резервы Ставки ВГК не достигли успеха? Ответ очевиден, нет.
Теперь обратимся к вопросу оставшихся резервов. Из четырех перечисленных в документе подвижных соединений, которые, по мнению абвера, точно или предположительно, пока не были введены в бой и могли быть переброшены в район Курской дуги – 4 гв. мк, 3 гв. тк, 4 гв. тк и 11 тк, первые три действительно были сосредоточены в СтепВО и полностью готовы к боям, а 11 тк находился в Московском военном округе[304]. Но это были далеко не все резервы. В это время в составе округа, помимо перечисленных, находились ещё четыре механизированных корпуса – 1, 2, 3-й гвардейский и 5-й гвардейский[305], который только подошёл на Воронежский фронт, располагавшие в общей сложности более 800 танками. А в прямом подчинении Ставки ВГК были ещё два – 5 мк и 25 тк, в которых числилось более 320 танков. Кроме того, в распоряжении командующего СтепВО были не два кавалерийских корпуса, как утверждается в докладе (1 гв. и 6 гв. кк), а три (3 гв., 5 гв. и 7 гв. кк) и ещё два (2 гв. и 6 гв. кк) в своем подчинении имела Ставка ВГК[306]. Таким образом, в момент начала свертывания «Цитадели» советская сторона в районе Курской дуги могла использовать 11 крупных подвижных соединений (5 кавалерийских, 6 танковых и мехкорпусов (с более чем 1120 танками) (помимо нескольких общевойсковых армий), а не 6 – как утверждается в докладе. Поэтому утверждение о том, что возможности Москвы в этот момент были уже ограничены, безосновательны. Безусловно, потери, понесенные Красной армией в оборонительных боях под Курском, оказались большими, но они не смогли сорвать её летнюю кампанию, к чему так стремился Берлин. После войны в своих воспоминаниях Э. фон Манштейн откровенно признал: