, по национальности немец. Представить такое, например, в 1942 г. – крайне трудно.
И тем не менее следует отдать должное нашему противнику: немецкая военная машина в это время, хотя и с возрастающим напряжением, но работала все ещё исправно. Поэтому советская армейская разведка справедливо указывала на то, что «в целом политико-моральное состояние частей противника, действующих против 13 А, остается удовлетворительным»[379].
А теперь рассмотрим численность ударной группировки Моделя, т. е. войск, выделенных непосредственно для реализации «Цитадели». В операции планировалось использовать все соединения армии, кроме 20 ак и 102 пд из 46 тк, которые тем не менее должны были поддерживать наступающих соседей своими огневыми средствами с места. Следовательно, в боевой клин вошли 18 дивизий: 13 армейских (4 танковых (2, 9, 18 и 20), 9 пехотных и штурмовых (6, 7, 31, 86, 216, 258, 292, 383 и 78), 3 – из резерва ГА «Центр» (10 мд без танков), а также 2 – из «группы Эзебека» (4 и 12 тд). Списочный и боевой состав этих соединений на 4 июля 1943 г. приведен в таблице № 1.
Кстати, в своих мемуарах Э. фон Манштейн отмечает, что ГА «Центр» для наступления выделила якобы не одну, а две моторизованные дивизии[380]. Российский исследователь полковник А.В. Лобанов называет даже её номер – 20 и добавляет, что она вместе с 8 тд находилась в резерве Клюге[381]. Возможно, фельдмаршал имел в виду 36 пд. Она действительно была моторизованной, но задолго до начала Курской битвы. Уже с середины 1942 г. это соединение комплектовалось как обычное пехотное, хотя и именовалось моторизованным, а к началу июня 1943 г., вероятно, его переименовали, т. к. в трофейных документах 9 А за июль оно уже проходит, так же как и его полки, пехотным. Что же касается 20 мд, то в архивных источниках за период «Цитадели» такое соединение в Орловской дуге не упоминается.
Как видно из приведённых данных, Модель сформировал костяк ударного клина по-иному, чем его сосед Манштейн, принципу. Основу его группировки составляли не танковые, как в ГА «Юг», а пехотные дивизии[382], в которых числилось 118 583 военнослужащих (с учетом пяти егерских батальонов их боевой состав[383] насчитывал 39 212 человек), т. е. 35,8 % от общей численности армии, или 61,8 % от личного состава, привлекавшегося для «Цитадели» (без учета 12 тд). Средняя численность одной пехотной дивизии оставалась низкой и составляла 11 853 человека, при боевом составе 3578 и средней численности одного пехотного батальона 392 военнослужащих. Из всех дивизий по численности заметно выделялась только 78-я штурмовая, которая была самой многочисленной в армии. На 4 июля 1943 г. она располагала 15 961 военнослужащим, при боевом составе 4545 и средней численности одного батальона (из шести) – 660 человек. А самой слабой являлась 216 пд, в ней числилось 10 059 солдат и офицеров, при боевом составе 2802 и средней численности пехотного батальона (из шести) 354.
Тем не менее даже при не полностью укомплектованном штате средняя пехотная дивизия 9 А по общей численности превосходила однотипное соединение Центрального фронта (стрелковую дивизию) примерно на 4000 человек. Однако если учесть, что именно пехотные дивизии должны были решить главную задачу первого, наиболее важного, этапа «Цитадели» – пробить советскую глубоко эшелонированную оборону, то эти цифры не выглядят значительными, и становится понятным, почему Модель на протяжении всей подготовки к наступлению настойчиво ставил и перед Клюге, и перед ОКХ два основных вопроса: усиления армии тяжелой бронетехникой прорыва и живой силой для пехотных соединений. Кроме того, пехотные дивизии располагали и довольно скромными артсредствами. К 27 июня все пять корпусов 9 А имели 1189 орудий, в том числе 620 лёгких, 477 тяжёлых и 92 зенитки[384]. Их основная масса находилась в четырех ударных соединениях. В 20 ак числилось всего лишь 161 пушка и гаубица (120/41), или в среднем 40 стволов на дивизию[385]. Это был самый низкий показатель по армии. Для сравнения: например, не самая сильная дивизия первого эшелона 13 А Центрального фронта – 8-я стрелковая, располагала только штатными 294 артединицами (140 орудий, 125 ствольных миномётов и 22 реактивных установки М-8), а со средствами усиления – 407 (соответственно 202, 169 и 22)[386].
В танковых дивизиях (кроме 12 тд) находилось всего 64 870 человек, т. е. 19,6 % от наличных сил армии или более 33,8 % личного состава её ударной группировки и резерва Клюге для 9 А. Подвижные соединения (кроме 12 тд) были более многочисленны, чем пехотные (за исключением 78 шд), они насчитывали в среднем 12 974 солдата и офицера при среднем боевом составе 3506. Наиболее сильной являлась 2 тд, в которой по списку числилось 14 234 человека (в боевом составе 3571), а самой слабой – 18 тд, имевшая в строю 12 028 человек (3479). Для проведения крупной наступательной операции это были приемлемые показатели, хотя, например, танковые дивизии ГА «Юг» имели большую численность.
Ситуация с анализом численности танков и штурмовых орудий в частях и соединениях 9 А перед Курской битвой очень похожа на то, как освещена проблема её укомплектованности живой силой. В советской историографии приводилась лишь общая цифра бронетехники, которая была собрана в двух группах армий для операции «Цитадель», – 2700 единиц[387], без детализации по армиям и тем более по дивизиям. Откуда эти данные почерпнуты, непонятно, так как авторы сносок не давали. Цифра бронетехники в армии Моделя перед началом наступления российскими учеными впервые была опубликована в 1998 г. В упомянутом выше многотомном труде сотрудники Института военной истории указывают, что 9 А располагала 746 танками, из них 45 «тигров» и 280 штурмовых орудий[388]. Но и у этих данных отсутствует ссылка на источники, что, безусловно, снижает степень доверия к ним. В последующие годы в публикациях отечественных авторов новых данных не приводилось. За рубежом к этой проблематике также проявляется интерес, только за последние 20 лет к ней обращались Т. Енц, Н. Цетерлинг и А. Франксон, Д. Гланц и Д. Хауз. Но и там единого мнения пока нет, а большинство авторов тоже приводят цифры без указания источников. Причём при самом беглом сравнении их данных с архивными материалами выявляется существенное разночтение. Например, непонятно почему американские исследователи Д. Гланц и Д. Хауз утверждают, что каждый дивизион штурмовых орудий 9 А, кроме 909-го, который авторы, кстати, вообще не учитывают в составе 9 А, располагал 36 штурмовыми орудиями[389]. Хотя в то время по штату они должны были иметь 31 единицу. О том, что это требование в войсках в основном выполнялось, свидетельствуют и трофейные источники из Национального архива США[390]. Исключение составлял лишь 185 дивизион, в котором на 1 июля 1943 г. числилось 32 САУ. Такая же «разноголосица» наблюдается и с цифрами по танкам. Опираясь главным образом на архивные материалы 9 А, ранее не вводившиеся в научный оборот, а также на работу Н. Цетерлинга и А. Франксона[391], которая, на мой взгляд, самая достоверная в настоящее время, мне удалось определить численность всех частей и соединений ГА «Центр», выделенных для «Цитадели». Собранные данные приведены в таблице № 2.
По состоянию на 1 июля 1943 г. в четырех корпусах Моделя числилось в общей сложности 783 бронеединицы, из них 420 танка (в том числе 31 «тигр») и 363 штурмовых орудия (вместе с САУ ПТО «Фердинанд»). Кроме того, в «группе Эзебека» находилось 164 танка. Таким образом, для проведения операции ГА «Центр» на 1 июля 1943 г. располагала 947 боевыми машинами (584 танка, 363 штурмовых орудия и «Фердинанда»).
Танки 9 А в основном были сосредоточены в четырех дивизиях – 513 единиц, 505 оттб – 46 и 656-м противотанковом полку – 25. Средняя численность дивизии составляла 87 боевых машин, или 81 % от штата[392]. Самой мощной была 2 тд, располагавшая 118 боевыми машинами, в том числе 6 командирских и 12 легких, устаревших Pz.II, которые в открытом бою использовать было нельзя. Наиболее малочисленной являлась 18 тд, в которой находилось 69 боевых машин, из них 5 командирских.
И тем не менее считаю нужным оговориться, что и эти цифры могут быть в дальнейшем уточнены. В ходе работы с архивными материалами выяснились два аспекта, которые с большой вероятностью будут способствовать этому. Во-первых, из-за острого дефицита бронетехники шло её перераспределение как между частями и соединениями внутри ударной группировки Моделя, так и между его армией и «группой Эзебека», которая подчинялась Клюге. Причём не во всех боевых донесениях каждое решение о передаче техники фиксировалось. Например, после того как штаб ГА «Центр» 21 июня уведомил полковника Х. фон Эльверфельдта о том, что обещанных «пантер» армия не получит, её командующий попытался хотя бы полумерами сгладить остроту ситуации с бронетехникой в первом эшелоне. 27 июня он распорядился, «чтобы сверхштатные Pz.III с пушкой Л60 (д[393]) были вновь возвращены в 505 оттб»[394]. Однако эту информацию удалось обнаружить лишь в журнале боевых действий, в боевых же донесениях об этом распоряжении Моделя не упоминается. Практически половина боевых машин 12 тд «группы Эзебека» была передана соединениям 9 А. Из 88 танков, которые числились в ней на 1 июля: 12Т-3 (к) находились в 656-м противотанковом полку, 8Т-4 (д) и 1 Pz. III (к) – в 258 пд, 1 Pz.III (к) – в 102 пд, 7 Pz.III (д) и 1 Pz. III (к) – в 505 оттб, 1 Pz.IV(к) – в учебном подразделении в Брянске, 4 Pz.IV (д) – в краткосрочном ремонте