[395], а 3 Pz.I – в краткосрочном ремонте. Причем перед Курской битвой об этом мы находим упоминание лишь в одном донесении дивизии на 19.15 1 июля 1943 г. Поэтому не исключено, что в дальнейшем могут выявиться подобные рокировки в других дивизиях, неизвестные сегодня. Во-вторых, часть бронетехники поступала в армию буквально за несколько суток до начала боёв и фиксировалась различными ведомствами. Поэтому, учитывая значительное количество документации и по 9 А, и ГА «Центр», нельзя с уверенностью утверждать, что, например, за сутки-двое перед наступлением в ту или иную дивизию не поступили новые боевые машины, которые сегодня нами не обнаружены. Кроме того, за четверо суток из ремонтных в боевые подразделения могло поступить какое-то число танков, которые не указывались в боевых донесениях. В результате общая цифра хотя и несущественно, но может возрасти.
Впрочем, это предположение в большей мере всё-таки относится к соседу Моделя, группе Манштейна. Здесь значительный объём бронетехники поступал вплоть до начала боевых действий. Так, например, если судить по графику подхода техники в 4 ТА, который её штаб направил в ГА «Юг»[396] 1 июля 1943 г., то на этот момент из двух батальонов «пантер» прибыл лишь один 51-й (104 Pz.V), а 52-й (100 Pz.V) всё ещё находился в пути и должен был подойти примерно 3 июля. О времени его прибытия обнаружить документов пока не удалось, известно лишь, что в донесении 48 тк на 19.15 2 июля он ещё не числился в его составе[397]. Если учесть, что время превышения графика поступления рот 51 ттб (на станции Богодухов, Новая Бавария, Одноробовка) колебалось от 07 до 15 часов, то с большой долей уверенности можно утверждать, что батальон мог прийти накануне Курской битвы.
Что касается бронетехники, которая могла быть передана 9 А уже непосредственно в период наступления с 5 по 11 июля 1943 г. как отдельными партиями, так и в составе дивизий, то, судя по обнаруженным документам, её оказалось крайне мало. Единственным существенным пополнением стал подход 8 июля уже упомянутых 14 «тигров» 3-й роты 505 отб. Была еще одна относительно крупная партия бронетехники, о которой армия получила сообщение 8 июля. Она состояла из: 24 150-мм САУ «Бизон» (slG 33) для 2 и 4 тд, 10 штурмовых танков Stu Pz.IV «Бруммбэр» для 216-го дивизиона, 2 командирских танка для 2 тд, 12 САУ «Шмель» для 12 и 18 тд, а также 6 легких бронетранспортеров с орудиями для 18 тд[398]. Однако прибытие её ожидалось только 9—10 июля, а в войска – на сутки-двое позже, поэтому вся эта техника принять участие непосредственно в наступлении не смогла, а значит, и учитывать её при оценке состояния армии в ходе «Цитадели» не следует.
Помимо танков, в ходе наступления 9 А значительная роль отводилась штурмовым орудиям. Как свидетельствуют данные из таблицы № 1, они составляли чуть больше 38 % от общей цифры бронетехники ударного клина.
При планировании боевого построения ударного клина Модель большую часть бронетехники, 689 единиц (420 танков и 269 САУ), сконцентрировал в два корпуса – 47-й и 41-й, которые должны были действовать на главном (ольховатском) и вспомогательном (поныревском) направлениях. Причём танки были переданы в 47 тк – 326 единиц, а штурмовые орудия и «Фердинанды» в 41 тк – 207. Фланговые корпуса – 46-й танковый и 23-й армейский – получили сущие крохи: три дивизиона штурмовых орудий общей численностью 91 САУ. Для прорыва главной полосы обороны войск Рокоссовского (первой из трех) и отражения возможных танковых атак в качестве бронированного тарана в ударных соединениях Моделя – 47 и 41 тк – планировалось использовать два сильных войсковых формирования, укомплектованных новыми образцами техники: 656-й противотанковый полк под командованием подполковника Э. фон Юнгенфельда (41 тк) и 21-ю отдельную танковую бригаду полковника А. Бурмейстера, которая проходила по документам как «танковая бригада Бурмейстера». Полк состоял из 216-го дивизиона штурмовых танков майора Б. Каля, 653-го дивизиона противотанковых самоходных орудий майора Х. Штейнваха, 654-го дивизиона противотанковых самоходных орудий капитана К.-Х. Ноака и отдельной роты танков командования полка. Первый дивизион имел на вооружении 45 150-мм штурмовых самоходных орудий Stu Pz.IV «Бруммбэр», остальные два – по 45 САУ «Фердинанд», а отдельная рота – танки Pz.III с 50-мм и 75-мм орудиями. Кроме того, в качестве усиления (для прикрытия рот дистанционно управляемых саперных подрывных машин) полк получил 10 штурмовых орудий.
Единственной бронетанковой частью 21 отбр был 505-й отдельный тяжёлый танковый батальон (оттб) майора Б. Сованта, который должен был иметь по штату 45 Pz.VI. До начала боёв «тигры» прибывали частями и ими меняли (танк на танк) Pz.III, которые временно находились в батальоне. Но к началу наступления в батальоне численность тяжёлых машин до штата довести не удалось. В отечественной историографии Курской битвы, несмотря на значительное число публикаций, по вопросу использования и комплектования 505 оттб ясности нет. Главная причина этого – игнорирование авторами архивных материалов и использование большинством из них лишь открытых зарубежных источников, причём часто с ошибками. В отдельных работах встречаются откровенные противоречия, из-за которых даже трудно разобраться в том, какую же мысль автор хотел донести. Например, в книге М. Барятинского «Тигры» в бою» на странице 143 читаем: «Первоначально батальон укомплектовывался по старому штату и к 20 апреля 1943 г. насчитывал 20 «тигров» и 25 Pz.III. К 6 мая несколькими эшелонами 505-й батальон был передислоцирован на Восточный фронт, в группу армий «Центр». 10 июня 1943 г. танки Pz.III были из батальона изъяты, вместо них прибыли ещё 14 «тигров», и батальон достиг штатной численности в 45 единиц тяжёлых танков»[399]. А уже на странице 146 указано совсем иное: «К 5 июля 1943 г. в 505 оттб насчитывалось только 31 танк «тигр». Дело в том, что 3-я рота этого батальона прибыла в район боевых действий только 8 июля»[400]. Непонятно почему, если к 20 «тиграм» подошли ещё 14 машин, их стало не 34, а полный штат – 45 единиц. При этом, по утверждению автора, до 5 июля в батальоне числилось только 31? По мнению другого исследователя, М. Коломийца, перед Курской битвой 505 оттб «имел положенное по штату количество «тигров» – 45 машин, при этом к утру 5 июля все были исправны»[401].
Каково же действительно было число «тигров» в батальоне Сованта в момент вступления в бой? В трофейных источниках отмечено, что до начала «Цитадели» все запланированные Pz.VI в 9 А не прибыли. Между 10 и 15 июня была получена последняя перед её началом партия этих машин, но не 14 единиц, а 11. Ими заменили все Pz.III, имевшиеся в этот момент в батальоне, но затем, как отмечалось выше, по личному распоряжению Моделя все «тройки» вновь вернули Саванту, так как поступление остальных «тигров» задерживалось. Поэтому утром 5 июля 505 оттб перешёл в атаку, имея в своём составе два типа боевых машин: 31 Pz.VI и 15 Pz.III. Остальные «тигры» (третья рота) прибудут только на четвертый день операции.
Немецкое командование учло значительную глубину и высокую плотность минных полей в советской обороне, которые были прикрыты мощной артгруппировкой, особенно на главной полосе. Поэтому, чтобы снизить потери тяжёлой бронетехники на первом этапе наступления, полку Юнгенфельда и бригаде Бурмейстера были приданы три роты дистанционно управляемых саперных подрывных машин в составе 72 Sdkfz 301 «Голиаф», в частности 505 оттб[402] получил 312-ю роту, а 656 тп – 313-ю и 314-ю.
Как уже упоминалось выше, кроме четырех танковых дивизий, 21 отбр и 656-го полка в ударный клин армии были включены подразделения штурмовых орудий. К 5 июля Модель располагал семью отдельными дивизионами, которые имели в общей сложности 218 StuG/StuH. Все дивизионы предполагалось использовать в составе дивизий первого эшелона. Это значительно больше, чем в войсках ГА «Юг», нацеленных на Курск. У Гота и Кемпфа их насчитывалось всего три дивизиона и одна отдельная рота, в состав которых входили 106 StuG/ StuH, или 10,4 % от бронетанкового парка, выделенного для «Цитадели». Из-за слабой бронезащиты и малочисленности они могли играть лишь ограниченную роль. Поэтому их предполагалось использовать главным образом в качестве средства усиления пехотных дивизий для прорыва на узких участках или как мобильный противотанковый резерв командиров соединений. Хотя не исключалась поддержка дивизионами и бронетанковых частей в ходе массированных танковых атак.
Если сравнивать основные показатели состояния дивизий Моделя и Манштейна, нацеленных на Курск, то 9 А заметно проигрывала соседям. Для примера возьмём такой важный аспект, как численность живой силы. 4 ТА и АГ «Кемпф», включенные в боевой клин ГА «Юг», (также развернутые на главном и вспомогательном направлениях), получили пять корпусов – три танковых (3, 48 и 2 тк СС) и два армейских (52 ак и ак «Раус»), состоявших из 17 дивизий: 8 пехотных (57, 106, 167, 168, 198, 255, 320, 320) и 9 танковых и моторизованных[403] (3, 6, 7, 11, 19, «Великая Германия», «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Рейх», «Мёртвая голова»), в которых числился 297 831 военнослужащий, что на 106 076 больше, чем у Моделя. Естественно, это существенно повышало уровень укомплектованности личным составом соединений Манштейна. В среднем в пехотной и танковой (моторизованной по штату танковой) дивизиях Гота и Кемпфа стояли на довольствии соответственно 16 357 и 18 552 человека, что превосходило однотипные соединения 9 А на 4999 и 2195 человек соответственно. А средняя боевая численность пехотной дивизии ударного клина Манштейна превышала такой же показатель в армии Моделя почти в два раза и составляла примерно 6344