По данным штаба артиллерии 7 гв. А, окончательное решение о начале второй части контрартподготовки в её полосе было принято в 24.00 4 июля[499]. После звонка Н.Ф. Ватутина, учитывая, что огонь будет открыт сразу по нескольким направлениям, командующие 6 гв. и 7 гв. А решили: во время второй фазы контрартподготовки сконцентрировать весь огонь по целям в полосе лишь своих армий и не перенацеливать их на объекты перед фронтом соседей, как это предварительно оговаривалось. И.М. Чистяков попросил М.С. Шумилова усилить огонь его 23 гв. ск лишь на стыке армий, ударив 120-мм миномётами 1/290 мп по позициям немцев перед правым флангом левофланговой 375 сд. Внутри системы обороны 7 гв. А тоже был проведен ряд существенных изменений. Так, если предварительно планировалось открыть огонь по восьми направлениям, то в последний момент решили вести огонь по трём, т. е. перед полосами обороны не четырёх, а только трёх дивизий – 81 гв., 78 гв. и 72 гв. сд, где было выявлено наибольшее скопление вражеских сил. Находившаяся на крайнем левом фланге 36 гв. сд получила приказ открыть огонь в полосу соседа справа – 72 гв. сд, а 265 гв. пушечный артполк должен был поддержать впереди стоявшую 78 гв. сд[500].
Ровно в 3.00 5 июля тишину на позициях 6 гв. и 7 гв. А разорвала артиллерийская канонада. На позиции войск ГА «Юг», словно зажженные стрелы, понеслись реактивные снаряды «катюш». В сёлах и хуторах, на опушках лесных массивов и по западному берегу реки взмыли вверх столбы огня, дыма и пыли, над районами сосредоточения передовых частей противника, готовых рвануться вперед, повисло огромное сизое облако с чёрным оттенком, периодически подсвечивающееся изнутри всё новыми и новыми взрывами. Кругом стоял невообразимый грохот, земля под ногами ходила ходуном.
В войсках Шумилова это мероприятие началось более удачно, чем в других армиях обоих фронтов, по объективным причинам. В момент открытия огня передовые группы войск Кемпфа уже около получаса как приступили к форсированию реки. Поэтому снаряды падали не просто по вероятным районам их сосредоточения, а именно туда, куда было запаланировано. Причём наиболее успешно выполнить задачу удалось соединениям правого крыла 7 гв. А – артиллерии 81 гв. (крайний правый флаг) и 78 гв. сд. Из журнала боевых действий АГ «Кемпф»: «3.25 (м.в.) Армейская группа в соответствии с планом приступила к форсированию Донца силами корпуса «Раус» и 3 тк. Командующий армейской группой находился на своём НП южнее Белгорода.
4.05 (м.в.). Звонок командующего армейской группой начальнику штаба. Командующий сообщал, что в 3.00 противник открыл ураганный артогонь по нашим позициям в районе Белгорода. Особенно сильный огонь вёлся по плацдарму (у Михайловки, полоса 81 гв. сд. – В.З.)»[501].
Перед позициями 81 гв. сд сложилась редкая ситуация: дивизии 3 тк концентрировали штурмовые группы для броска через Северский Донец именно в тех районах, о которых было известно советской стороне (и вариантов у них не было), а гвардейцы не только выявили эти места, но и, имея реальную возможность нанести неприятелю урон, сумели её реализовать. Здесь была создана самая высокая плотность артсредств не только по армии, но и по участкам всех двух фронтов, которые были подвергнуты обстрелу в ночь на 5 июля, 68,6 орудия и минометов и 16 РС. Для сравнения: командование 13 А на главных направлениях максимум что смогло создать – это лишь 60 стволов[502]. С большой эффективностью и интенсивностью командир дивизии генерал-майор И.И. Морозов использовал резервный 97 гв. мп РС. Три его дивизиона начали обстрел мест сосредоточения боевых групп и инженерных подразделений 168 пд, 6 и 19 тд АГ «Кемпф» незадолго до полуночи и продолжали вести огонь с интервалами практически до середины 5 июля. Лишь за первые 4,5 часа (с 23.30 до 4.00) по небольшому плацдарму у Михайловки и окраинам Пушкарного было выпушено 424 реактивных снаряда[503]. Параллельно огонь по тем же районам вели 120-мм миномёты 290 мп (36 шт.) и орудия 161 гв. армейского пушечного артполка и т. д. Естественно, в таких условиях противнику было трудно избежать потерь в передовых батальонах, но вот их конкретных цифр найти не удалось. В утреннем донесении штаба 3 тк в АГ «Кемпф» отмечено: «Ночью ожесточенный огонь артиллерии, залповых систем и минометов противника по исходным позициям танковых дивизий, особенно на плацдарме у Михайловки. Поэтому мосты у Михайловки не успели навести к началу наступления, как это планировалось ранее»[504].
Однако командир 81 гв. сд не смог в полной мере использовать все имеющиеся у него возможности. Например, 114 гв. иптап (укомплектованный 76-мм пушками ЗиС-3) огня не вёл из-за того, что намеченные районы для обстрела находились на предельной дистанции и вероятность попадания была низкой. Поэтому было решено: не раскрывать ни основные, ни запасные позиции полка. По тем же причинам (большая дальность до намеченных объектов) не в полную мощь был использован и приданный ему 153 гв. ап 73 гв. сд. В его журнале боевых действий указано, что «…с 3.00 5.07. 1943 г. полк вёл огонь по обнаруженным районам сосредоточения противника, выпушено 76-мм снарядов – 306, и 122-мм – 87»[505].
Тем не менее задействованных сил при ударе и по переправам, и по самой Михайловке оказалось вполне достаточно, чтобы не допустить форсирования Северского Донца 6 тд в первый день «Цитадели». Поэтому около полудня командование 3 тк было вынуждено начать её перегруппировку по дорогам, забитым войсками, в район южнее Михайловки. А переправа этой дивизии началась только на следующий день, 6 июля.
Под сильный удар советской артиллерии попали и штурмовые группы 19 тд, начавшие преодолевать водную преграду. Утром её командование доносило: «С 1.15 (берлинское время. – В.З.) сильный сосредоточенный огонь вражеской артиллерии и тяжелого вооружения по предмостным укреплениям и местам наведения переправ… Строительство шестидесятитонного моста вынужденно прекращено из-за мощного корректируемого огня артиллерии»[506]. В отчете её штаба удалось обнаружить подробное описание того, что происходило на участках её боевых групп перед броском за реку: «…Мост для «тигров» был наполовину готов. В это время русские начинают хорошо организованный обстрел артиллерией, минометами и фланкирующими пулеметами по переправам. Несмотря на темное время суток, огонь был очень точный. Поэтому одна из надувных лодок, нагруженная до отказа, была потоплена прямым попаданием. Саперы тоже понесли серьёзные потери, так как под каждой опорой моста стояло 40–60 человек»[507].
Генерал-майор А.В. Скворцов, командир 78 гв. сд, сосредоточил весь огонь артиллерии на село Соломино, где в этот момент уже находились на исходных позициях передовые батальоны 7 тд. Сюда были нацелены: 158 гв. ап, батальонная и полковая артиллерия 228 гв. и 225 гв. сп, а также приданный ему 3/671 артполка из 213 сд. Кроме того, по этому району работала и артиллерия 25 гв. ск. Обстрел Соломино имел довольно высокую эффективность, и немцы это признали[508]. В результате здесь, на участке в 3 км, была создана плотность на 1 км: 8 установок РС, 39,6 орудия и миномёта[509].
Ошеломляющий эффект оказало это мероприятие и на войска армейского корпуса «Раус» (АГ «Кемпф»). Например, как вспоминали пленные солдаты 106 пд, захваченные уже днем 5 июля в ходе боя у станции Топлинка, ночной удар русской артиллерии оказался для них полной неожиданностью[510]. Но в штабных документах корпуса никаких цифр и деталей потерь обнаружить тоже не удалось.
Мне приходилось слышать мнение коллег, что довести до конца план контрартподготовки командованию 7 гв. А не удалось – помешал неприятель. Но это не так. Завершение контрартподготовки по времени совпало с началом артподготовки немцев: войска АГ «Кемпф» начали в 3.20 (по Москве), а артиллерия Шумилова закончила свою работу в 3.30 (по Москве). Поэтому со стороны казалось, что нарастающий вражеский огонь заставил свернуть начатый обстрел советских артиллеристов. В действительности же 7 гв. А просто завершала намеченное. «Артподготовка противника началась с сильного огневого налёта по переднему краю нашей обороны, – отмечается в отчете штаба её артиллерии, – поэтому огонь противника ни в какой степени не отразился на выполнении нашей артиллерией задач контрартподготовки»[511].
Вероятно, по этой причине с подачи немецких солдат пошла гулять легенда о том, что благодаря мастерству германских артиллеристов значительная часть советских огневых средств вышла из строя уже в первый час наступления. Это утверждение далеко от реальности. Лишь только немцы перенесли огонь в глубину обороны армии, офицеры штаба артиллерии седьмой гвардейской обзвонили все свои части, а также стрелковые дивизии, чтобы уточнить потери. В результате выяснилось, что ни одно орудие не было выведено из строя[512], зато целый ряд ложных и запасных позиций немцы перепахали на совесть. Судя по архивным документам штаба 7 гв. А, первые потери в материальной части дивизионная артиллерия начала нести только после 7.00 5 июля, когда враг точно определил координаты отдельных батарей. Например, в 153 гв. ап за весь этот день огнём артиллерии противника было повреждено три орудия, причём точно известно время их выхода из строя: две 76-мм пушки обр. 1939 г. – утром, в 7.00 и 10.00, а одна гаубица чуть позже