А вот как описывали участие в боевых действиях 8 июля 99 тбр офицеры её штаба: «99 тбр бригада вступила в бой в направлении отм. 258.2, Тетеревино, Лучки. Она наступала во втором эшелоне за 169 и 26 тбр… по существу без всякой подготовки, не имея представления о противнике и своих войсках, действующих впереди и на флангах, При достижении действующей впереди 169 тбр рубежа свх. «Комсомолец» противник, обстреливая танки артиллерией, тяжелыми миномётами и закопанными в землю танками Т-6, начал производить массированные налёты самолётами Ю-88 и противотанковыми Ю-87… Налёт авиации усиливался по мере продвижения бригад вперед, и примерно к 18.00 8 июля 1943 г., эти налёты превратились в беспрерывную атаку с воздуха… Наша авиация активности не проявляла.
Командир 1 тб, наступая в первом эшелоне за 169 тбр, ещё в момент развертывания батальона на исходном рубеже для атаки (ж.д. будка, 500 м севернее Ивановский Выселок) взял неправильное направление и вышел к ж.д. будке в 2 км южнее Ивановский Выселок. Командование бригады срочно направило 2 тб вместо 1 тб наступать в первом эшелоне. 1 тб был остановлен, и ему было дано направление наступать на юго-западную опушку рощи свх. «Комсомолец». Таким образом, 1 тб оказался во втором эшелоне.
В районе шоссейной дороги командир 1 тб натолкнулся на колонну 26 тбр, зная, что 26 тбр должна действовать справа. Тогда командир 1 тб повернул колонну и стал наступать по обочине шоссе в направлении Тетеревино. На подступах к выс. 258.2 батальон встретил огонь двух танков Т-6. Завязалась перестрелка, и 1 тб, понеся потери в танках, откатился на западную опушку леса свх. «Комсомолец» и вёл огонь с места.
2 тб, двигаясь за 169 тбр, вышел на северо-западные скаты выс. 258.2 и, встретив сильный огонь с высот 224.5 и 258.2, спустился в восточную часть Яра Заслонный, потеряв при этом 2 Т-70, занял удобные позиции вместе с 10 танками 169 тбр и 15 гв. отпп (остальные частью были подбиты и сожжены, частью заблудились (и вели бой с 285 сп. – В.З.).
Мотострелковый батальон и рота ПТР, двигаясь десантом на танках 1 и 2 тб, с начала налёта авиации противника сошли с танков, раздробленные на небольшие изолированные группы (6—10 человек) вместе с пехотой других частей в беспорядке укрывались от налёта авиации противника. Командир мспб, имея при себе минроту, потерял управление батальоном и вместе со своим штабом занялся сбором своих людей. Этим, по существу, занимался и штаб бригады…
Огневой бой наших танков и артиллерии с танками и артиллерией противника в условиях ожесточённых налётов авиации противника, продолжался до поздней ночи. К этому времени, усилиями командования батальонов и штабрига, удалось собрать пехоту. В бою 99 тбр потеряла 21 Т-34 – подбитыми и сожжёнными и 2 Т-70. Убито бойцов и командиров – 21 человек, ранено – 53 человека»[584].
Комментировать документ излишне. Добавлю, что не только экипажи танков и мотострелки не знали оперативной обстановки, не имели карт местности (!), по которой наступали, но и сам генерал А.Ф. Попов не уточнил у командира 285 сп подполковника А.К. Карпова, КП которого находился в совхозе «Сталинское отделение» (практически рядом с КП 2 тк), оперативную обстановку и место расположения подразделений полка. Эти просчеты и несвоевременное выполнение лично командиром корпуса боевого приказа командующего фронтом стали предметом расследования комиссии штаба фронта. По результатам её работы уже после завершения оборонительной фазы Курской битвы, 30 июля 1943 г., Н.Ф. Ватутин подписал приказ № 00212, в котором говорилось:
«7 июля сего года в 21.00 командир 2-го танкового корпуса генерал-майор Попов получил мой приказ – сосредоточить корпус в районе совхоза «Сталинский», занять исходное положение и быть готовым к атаке 8 июля в 10.30.
Получив этот приказ, генерал-майор Попов не принял надлежащих мер к организации встречного боя, не установил связь с командирами пехотных частей, не выяснил положение соседей, хотя имел к этому полную возможность, так как в г. Короча встречался с командующим 69-й армией генерал-лейтенантом Крючёнкиным, войска которого занимали назначенный корпусу район действия.
Имея в своём распоряжении 12 часов до момента готовности корпуса к атаке, генерал-майор Попов не использовал это время для надлежащей организации боя. Свой приказ на наступление он отдал только 8 июля в 9.30, то есть за час до атаки. В силу этого командирами бригад не была обеспечена боевая разведка, не проводилась рекогносцировка местности, не был установлен передний край нашей обороны, а подразделениям 99 тбр был определен фронт наступления, фактически занятый нашими войсками.
В результате танки 99 тбр прошли с боем через боевые порядки 285-го стрелкового полка 183 сд, при этом убито 25 человек, ранено 40 человек. За такое преступное отношение к организации боя командир 2 тк генерал-майор Попов заслуживает самого сурового наказания вплоть до предания суду Военного трибунала.
Учитывая, что в последующих боях генерал-майор Попов проявил себя смелым, решительным командиром, обеспечил успешное выполнение поставленных перед ним боевых задач, чем искупил вину.
П р и к а з ы в а ю: генерал-майору Попову за допущенные им серьёзные нарушения объявить выговор. Обратить внимание командиров всех степеней на необходимость уделять более серьёзное внимание увязке своих действий с соседями»[585].
Бесспорно, вина комкора очевидна. Тем не менее ответственность за плохо налаженную работу отделов штаба корпуса по подготовке и доведению до войск боевых документов, офицеров связи и разведки, неподготовленность войск к ответственному бою 8 июля вместе с ним должны были разделить и офицеры управления соединения во главе с начальником штаба полковником В.В. Кошелевым, а также командный состав танковых бригад. Обнаруженные документы свидетельствуют, что руководства бригад этого соединения не всегда точно и чётко исполняли свои служебные обязанности. Они нередко стремились уклониться от получения боевых задач, перекладывали свои обязанности на подчиненных, которые по статусу были не в состоянии их выполнить, иногда просто пьянствовали. Поэтому часто гибли люди, и страдало дело. Комкор Попов лучше, чем кто-либо, знал возможности и характеры своих подчинённых и, как мог, старался работать с ними, воспитывать, учить и жёстко требовать. Когда же терпения не хватало, то появлялись следующие распоряжения:
«Командирам 15 гв. отпп, 99 26 и 169 тбр, 58 мсбр.
Первое. Я крайне возмущен организацией радиосвязи в бригадах. В течение сегодняшней ночи мне лично с трудом удалось вызвать на радиостанцию для переговоров командиров и начальников штабов бригад. Командиры и их штабы дошли до такой наглости, что, видимо, умышленно не хотят по радио доносить о положении частей. Да они и не могут доложить, потому что штабы находятся в 25 км от передовых боевых порядков (99 тбр). Если дальше будет продолжаться такая связь, буду вынужден начальников штабов и начальников связи отдать под суд.
Второе. Приказываю: выделить постоянных ответственных штабных командиров, не ниже как зам. начальника штаба, и держать их постоянно на рации, обязать постоянно и своевременно докладывать о положении своих частей в штаб корпуса. Радиостанция обязательно должна быть связана с телефоном, командиром и штабом. Получается абсолютная чертовщина, оставляют одних радистов, а остальные все спят, и нигде их не найдёшь.
Третье. Штабы соединений до того заврались, что незнание положения своих частей стали прикрывать тем, что радиостанции находятся в движении, – это величайший позор и стыд для штабов»[586].
2 тк не было передовым, но и в хвосте не плёлся. За участие в разгроме противника на Огненной дуге А.Ф. Попов бы награждён орденом Красного Знамени, а в сентябре 1943 г. корпус (в том числе и 99 тбр) был переформирован в гвардейский[587]. Поэтому организация боя его войск в это время не намного отличалась от системы подготовки боевых действий других подвижных соединений Красной армии. Например, в тот же день, 8 июля, на другом участке фронта, в полосе 6 тк генерал-майора А.Л. Гетмана, произошло схожее происшествие. Под огнём собственной артиллерии погиб один из танковых асов армии Катукова, командир роты 200 тбр 6 тк ст. лейтенант Я.Т. Кобзарь, экипаж которого только за одни день 8 июля подбил и уничтожил 17 вражеских танков[588]. А до этого на его личном счету числилось 7 немецких танков. Из донесения начальника политотдела 1 ТА полковника А.Г. Журавлева: «…Следует отметить, что в некоторых частях из-за отсутствия чёткой согласованности в боевых подразделениях были случаи открытия огня по своим танкам. Например, отважный командир роты Кобзарь, уничтоживший со своей ротой 20 танков противника, 8 июля в 21 час, после боя, стал подниматься в гору по направлению своих частей. Орудийный расчёт одной из батарей принял танк Кобзаря за неприятельский, без команды открыл по нему огонь, в результате чего Кобзарь был убит»[589].
Однако эти происшествия не идут ни в какое сравнение с ошибками, которые допускали лётчики 2 ВА. Первые налёты Ил-2 на позиции своих войск были отмечены тоже 7 июля. В донесении командира 148 отп 7 гв. А указано, что в 11.00 штурмовая авиация при поддержке истребителей бомбила и обстреливала его роты у выс. 191.8, а также район расположения бригад 2 гв. Тацинского танкового корпуса. На следующий день экипажи 1 шак вновь прошлись огнём бортового оружия по боевым порядкам Тацинского корпуса, а затем переключились на бригады 3 мк. 9 июля отдельные ошибки пилотов слились в сплошной поток бомбоштурмовых ударов по соединениям 1 ТА и 6 гв. А на прохоровском и обоянском направлениях. Но если штурмовку войск на переднем крае можно было объяснить высокой динамикой боя, за которой не успевали следить штабы авиачастей, и отсутствием сети авианаводчиков, то причину бомбардировок объектов в собственном тылу на расстоянии почти сотни километров от линии фронта понять трудно. Приведу лишь несколько сообщений, поступивших в штаб Воронежского фронта только за 9 июля: