– 5.20. 8 Ил-2 штурмовали 26 гв. тбр 2 гв. Ттк (убит 1 человек, ранено – 12) в район с. Озерово, а также штаб этого корпуса в селе Сажное[590],
– 5.50. 5 Ил-2 обстреливали из пушек, пулемётов и бомбили расположение подразделений 4 гв. тбр 2 гв. Ттк[591],
– 8.45. 18 штурмовиков Ил-2 бомбили район ст. Прохоровка, на тот момент станция снабжения 6 гв. А[592],
– 15.30. 6 Ил-2 бомбили район х. Грушки (рядом со ст. Прохоровка)[593],
– 18.32. 13 Ил-2 бомбили район Ольховский, Пересыпь (ближний тыл 6 гв. А)[594],
– 19.32. 8 самолетов Ил-2 бомбили в собственном тылу железнодорожную станцию Кривцово (80 км от линии фронта)[595].
Были и более масштабные налёты на свои войска, например 69 А. Так, в 2.58 9 июля её начальник штаба полковник С.М. Протас направил в штаб фронта и одновременно командующему 2-й ВА следующую шифровку: «Прошу: 9.7.43 г. бомбардировать танки и пехоту противника:
а) Прохоровка,
б) Беленихино – Короча, с предварительной доразведкой и вызовом с КП командарма.
Прикрыть с воздуха боевые порядки армии.
Направить оперативную группу ВВС со средствами связи на КП командарма»[596].
О том, как была выполнена эта просьба, свидетельствует второе письмо начштаба 69 А за № 110960 в адрес начальника штаба Воронежского фронта и командующего 2 ВА:
«С 7.00 до 9.00 до 60 Ил-2 бомбардировали боевые порядки 285-го сп, 295-го сп 183-й сд в пунктах: Васильевка, свх. Комсомолец, выс. 241.6, ущерб выясняем.
Прошу информировать по чьей заявке бомбардировали данные пункты»[597].
Что помешало штабу воздушной армии уточнить оперативную обстановку в полосе, где предполагалось нанести столь сильный удар, непонятно. Неясно, почему штаб 1 шак проигнорировал пункт письма о «доразведке» целей, а сразу с утра отдал приказ провести штурмовку рубежей. Можно только представить, во что превратили два полка «Ильюшиных» за два часа интенсивных ударов окопную систему, блиндажи и минные поля двух полков 183 сд.
Но это лишь часть того происшествия. В момент начала налёта из леса ур. Сторожевое стала вытягиваться 99 тбр 2 тк, двигавшаяся в Андреевку для смены 178 тбр 10 тк. Заметив колонны, экипажи штурмовиков переключились на них. Зенитных средств в бригаде не было, и лётчики трудились на совесть. Поняв, что попали под бомбы собственной авиации, танкисты начали маневрировать и уходить обратно в лес ур. Сторожевое, а позже, когда начался новый налёт, – за дома сёл у поймы р. Псёл. Основной удар пришёлся по мотострелковому батальону бригады. О чревычайном происшествии майор Тёптин, начальник политотдела 99 тбр, так докладывал в корпус: «Сегодня наша авиация бомбила боевые порядки бригады и подразделений на марше до трех раз, в результате бомбёжки 75 % личного состава 1-й роты мспб убито и ранено, также ранено до 10 человек из экипажей (танков. – В.З.)»[598].
Общую цифру потерь всех соединений во время трёх авианалётов на 2 тк обнаружить пока не удалось, есть лишь разрозненные данные. Так, в документах штаба 99 тбр указано, что лишь в двух местах: у выс. 258.2 и в Васильевке только во 2 тб и мспб было убито и ранено 30 человек[599].
О подобных фактах обязательно доносилось в Москву. Было сообщено и о ЧП в полосе 183 сд и 2 тк в течение 8 и 9 июля. Вероятно, на тот момент такой череды происшествий с одними и теми же соединениями в одном и том же районе по всему советско-германскому фронту не было, и о них доложили лично И.В. Сталину. Уже на следующий день Н.Ф. Ватутин получил от заместителя начальника Генерального штаба генерал-полковника А.И. Антонова распоряжение, в котором указывалось:
«Народный Комиссар обороны приказал:
1. Немедленно расследовать факты и виновных привлечь к ответственности.
2. Обратить внимание командующих армиями, командиров корпусов и дивизий на недопустимость подобного рода явления и потребовать от них более чёткой организации взаимодействия между родами войск и поддерживания непрерывной связи с соседями. О принятых мерах прошу донести»[600].
При бомбёжке командиры стрелковых и танковых частей старались обозначить себя, но это редко помогало. Когда же самолёты 2 ВА обрабатывали районы расположения своих войск, где были средства ПВО, зенитчики были вынуждены обстреливать атакующие самолеты. После чего появлялись новые жертвы уже среди пилотов. К концу оборонительной операции ситуация дошла до критической точки, пехота начала бояться свою авиацию и открывала огонь на упреждение по самолетам 2 ВА, опасаясь, что они будут их бомбить. Так, в приказе командующего 5 гв. ТА отмечается, что 14 июля 1943 г. мотострелковые подразделения 24 гв. тбр 5 гв. мк открыли сильный, но беспорядочный огонь по возвращавшимся на свои аэродромы Ил-2 на малой высоте. Хотя были отчётливо видны красные звезды на бортах и крыльях штурмовиков[601]. А в документах частей 69 А, которые действовали южнее Прохоровки, указано, что командиры некоторых стрелковых батальонов боялись обозначать специальными (уставными) полотнами свой передний край из-за частых ударов своей авиации по таким участкам.
Если сравнивать, как применялись все виды боевой авиации противоборствующими сторонами в ходе оборонительной операции на юге Курского выступа, то приходится признать: немцы использовали свои ВВС более эффективно и рационально. Командование противника понимало, какую существенную роль могут сыграть самолёты при прорыве глубокоэшелонированных рубежей, поэтому не только стремилось повышать качественные характеристики боевых машин, создавать новые образцы самолётов, увеличивать их выпуск, но и успешно выстроило систему взаимодействия наземных и воздушных сил, которая позволила использовать этот мощный инструмент боя даже командирами тактического звена. В танковых, моторизованных дивизиях были офицеры наведения от авиасоединений, действовавших на данном направлении. Специально для них выделялись бронемашины и средства связи, благодаря чему они могли эффективно вести свою работу непосредственно с поля сражения. Это позволяло при высокой динамике боя в большинстве своём не только избежать ударов по своим войскам, но главное – чётко координировать атаки танковых клиньев с авиагруппами пикирующих бомбардировщиков и штурмовиков по нашим узлам сопротивления и противотанковым районам. В войсках же, к примеру Воронежского фронта, связь с авиационными соединениями не имели даже управления танковых и механизированных корпусов, не говоря уже о дивизиях.
Чтобы читателю не показалось, что я предвзято отношусь к советским лётчикам вообще и 2 ВА в частности, процитирую самих авиаторов. Обратимся к докладу № 31 «О недочётах в боевой работе истребительной авиации 2 ВА в период 4–9 июля 1943 г.» старшего офицера Генштаба при штабе 2 ВА подполковника И.А. Кузьмичёва[602]: «Начиная с 4.7.43 г. авиация противника массированно и планомерно наносила удары по переднему краю наших наземных войск в тесном взаимодействии с бронетанковыми и механизированными войсками.
Наша истребительная авиация, ведущая борьбу за завоевание господства в воздухе, поставленную задачу не выполнила. Имея в начальный период численное превосходство в истребителях, мы не сумели удержать инициативу в воздухе в своих руках. Противник вытеснил нас со своей территории и перенёс все воздушные бои и сражения на территорию наших войск. Хотя авиация противника и несла большие потери, она свои задачи выполнила.
В большинстве случаев над полем боя численное превосходство в истребителях было на нашей стороне. И, несмотря на это, противник в ряде случаев безнаказанно бомбардировал наши войска. Наши истребители летали очень много, жгли бесчисленное количество горючего (только за 5.7.43 г. сделано 907 самолето-вылетов истребителей), затрачивали большие физические усилия, отдельные лётчики проявляли подлинный героизм в борьбе, и всё же господство в воздухе оставалось на стороне противника. Причинами неудовлетворительной боевой работы истребительной авиации явилось следующее:
1. Плохое управление воздушными боями в воздухе и над полем боя с земли. Сеть радионаведения и управления истребителями не была организована, радиостанция, находящаяся на участке 6 гв. А, оказалась неисправной. Командиры 8 гв. истребительной авиадивизии полковник Ларушкин и 205 иад полковник Немцевич, выехавшие 5.7.43 г. к радиостанциям наведения для управления по радио истребителями над полем боя, ничего существенного сделать не смогли. Они оказались в качестве наблюдателей, а не руководителей своей авиации. Так, в день напряженных воздушных боев 5.7.43 г. командиры дивизии (8 гв. иад, 205 иап) своей истребительной авиацией не командовали ни с земли над полем боя, ни со штаба, ни с воздуха. Это не могло не сказаться на исход воздушных боев и сражений.
Штаб воздушной армии и штабы истребительных корпусов, зная об отсутствии радиосети наведения и управления авиацией над полем боя, не приняли решительных мер и не проявляли инициативы в организации сети радионаведения и управления. Таким образом, истребительная авиация в ответственные моменты воздушных боев не управлялась по радио с земли над полем боя. Летчики не слышали голоса с земли, не ощущали помощи и поддержки в бою своего командования.