– Хорошо, забирайте их с собой, – ответил Сталин и на прощание пожелал успеха новому механизированному корпусу в грядущих боях»[812].
Война дело коллективное, неспроста говорят: «Один в поле не воин» – это в полной мере касается не только бойца в окопе, но и генерала на КП. Поэтому каждый командир на своём уровне старался сплотить вокруг себя группу единомышленников, с которыми воевал и доверял как себе. Михаил Ефимович понимал, какое важное значение имеет «команда» для обеспечения успешных действий соединения, поэтому так настойчиво просил у Верховного сохранить костяк коллектива танкистов, с которым он прошёл испытания первого года войны.
Кроме того, те, кто лично знал генерала и работал с ним, отмечали важное качество его как руководителя. Он всегда с большим вниманием относился к способным, подающим надежды офицерам, помогал им в продвижении по служебной лестнице, устраивал на учёбу в военные академии, старался решить их житейские проблемы. Делал он всё это с одним расчётом: чем больше в армии, которой он отдал жизнь, появятся умных и подготовленных офицеров, тем крепче она будет.
Мехкорпус Катукова, получивший номер три, был переброшен на Калининский фронт и включен в состав 22 А. В ту пору её штаб возглавлял генерал-майор М.А. Шалин, будущий начальник штаба 1 ТА. Бригады корпуса вели бои в районе г. Белый – Великие Луки – Нелидов. Действовать пришлось в сложной лесисто-болотистой местности, в зимнем бездорожье. В этих условиях росли, набирались опыта его бойцы и командиры, которым предстояло менее чем через год сыграть очень важную роль в Курской битве.
Затем в течение почти месяца, с 25 ноября по 20 декабря 1942 г., соединение Катукова участвовало в Ржевско-Сычёвской наступательной операции, которую совместно проводили Калининский и Западный фронты, и, как известно, оказалась неудачной для советской стороны. Тем не менее даже в этих боях, по мнению командования, комкор Катуков показал себя с самой лучшей стороны. Поэтому уже в первый месяц нового 1943 г. в его жизни и карьере произойдут большие перемены.
Рывок 7 тк к п. Котельниковскому вывел П.А. Ротмистрова в ряды известных в РККА генералов-танкистов. 29 декабря 1942 г. Павел Алексеевич получил очередное воинское звание генерал-лейтенанта, а чуть позже, 9 января 1943 г., свой первый полководческий орден Суворова 2-й степени[813] за номером три. И даже последовавшая затем неудача под Батайском в январе 1943 г., когда механизированная группа Сталинградского фронта, которую он возглавил, не смогла взять этот город и выйти к Ростову, чтобы перерезать путь вражеской группировке, отходившей с Северного Кавказа, не отразилась на отношении к нему командования. В феврале он получит новую, высокую должность – командующего ещё только формируемого объединения, 5-й гвардейской танковой армии.
27 января 1943 г. Государственный Комитет Обороны принял постановление № 2799 о формировании танковых армий однородного состава. Этот документ завершал длившийся почти год процесс создания объединений, обладавших тремя основными качествами: мощным вооружением, мобильностью и возможностью эффективно бороться с противотанковой обороной врага. К этому времени стало ясно, что лишь они могут решать всё возраставшие задачи фронтовых операций. Первые танковые армии стали формировать еще в мае 1942 г. Этому способствовал начавшийся стабильный рост производства танков. Они были смешанного состава: имели в своем штате три танковых корпуса, отдельную танковую бригаду, две стрелковые дивизии и специальные части, иногда усиливались стрелковыми (лыжными) бригадами. Однако уже первое боевое применение показало несовершенство такой структуры. Поэтому их использовали так же, как и общевойсковые армии. В наступлении, даже если удавалось прорвать оборону, малоподвижные стрелковые дивизии сковывали маневр их мобильных соединений и не позволяли быстро развить достигнутый успех. Но, несмотря на этот неудачный опыт, потребность в крупных танковых объединениях только росла. Наглядно это продемонстрировало контрнаступление под Сталинградом, в котором командованием Красной армии впервые были применены танковые и механизированные корпуса для развития успеха. Их удачное использование дало блестящий результат даже в тяжёлых условиях зимы.
К поиску новых форм организации танковых войск Ставку подтолкнул и процесс совершенствования вермахтом обороны, который стал набирать силу с конца 1942 г. В 1941–1942 гг. противник строил свои рубежи в основном путем возведения отдельных опорных пунктов и узлов сопротивления на наиболее важных направлениях, без сплошной линии окопов и серьезных инженерных сооружений. Это позволяло нашей пехоте, усиленной танками НПП, относительно легко прорывать его позиции. После Сталинграда немецкое командование перешло к обороне на всём советско-германском фронте и до конца войны занималось её совершенствованием. Войска переходят к сплошной эшелонированной обороне со сплошными траншеями, большим количеством минных полей и инженерных сооружений. Для её взламывания и требовался новый инструмент.
Обсуждение новой структуры танковых армий проходило не только в Генеральном штабе и Главном автобронетанковом управлении. В этом было крайне заинтересовано командование фронтов. Мнения высказывались разные, но в главном были едины все: танковые армии – это эшелон развития успеха фронта, поэтому они должны иметь оперативную самостоятельность, однородный состав, т. е. освободиться от немоторизованных стрелковых соединений, а их частям артиллерии и тыла придать большую подвижность. Это позволило бы использовать широкий маневр при глубоком прорыве в тыл противника и улучшило управляемость всего объединения.
В конце января 1943 г. в штабе Южного фронта тоже прошло совещание по этой проблеме, на котором присутствовал и П.А. Ротмистров. «На обсуждение этого вопроса, – вспоминал он, – я был приглашен к командующему войсками Южного фронта генерал-полковнику Р.Я. Малиновскому и члену Военного совета генерал-лейтенанту Н.С. Хрущёву. Я высказал мнение танкистов о необходимости проведения дальнейшего организационного массирования танков, для чего нужно создать танковые армии однородного типа и пересмотреть способы их применения на поле боя. Высказанные мною взгляды были одобрены. В заключение нашей беседы Н.С. Хрущёв сказал, что он позвонит И.В. Сталину и попросит его выслушать мои предложения о создании танковых армий нового типа. Вскоре я приехал в Москву с докладом по вопросу пополнения 3-го гв. танкового корпуса, которым я в то время командовал, новой материальной частью и людьми. В Москве я был принят И.В. Сталиным. Он внимательно выслушал меня и одобрительно отнесся ко всем предложениям. Через несколько дней состоялось решение о создании 5-й гв. танковой армии»[814].
И.В. Сталин принял Павла Алексеевича не сразу после совещания, как может показаться из приведенной цитаты, а лишь 17 февраля 1943 г., но разговор состоялся действительно основательный, он продолжался 1 час 45 минут[815]. Это была вторая встреча с Верховным главнокомандующим. Впервые они встретились в ноябре 1942 г., тогда комкор был вызван в Кремль для личной беседы по вопросу применения танковых соединений в прошедших боях. И.В. Сталин интересовался этим человеком. Он запомнил фамилию командира одной из первых гвардейских танковых бригад, которая получила это звание за успехи под Москвой. Он отмечал его стремление делиться накопленным опытом (статья П.А. Ротмистрова была опубликована в «Правде» 24 июня 1942 г.). Знал Верховный и положительную характеристику, которую давало ему ГАБТУ: «Хорошо подготовленный командир, твёрдо управляет соединением, партии Ленина – Сталина предан, авторитетом среди подчиненных пользуется». Вероятно, И.В. Сталину понравился этот невысокий, в очках танкист, да и выбора особого у него не было – проблема подготовленных кадров армейского звена стояла в тот момент очень остро. Поэтому не случайно, когда в начале 1943 г. встал вопрос о кандидатуре командующего гвардейской танковой армией нового типа, выбор пал на него.
Днем рождения 5 гв. ТА стало 22 февраля 1943 г. В этот день была подписана директива НКО № 1124821 о формировании двух танковых армий трёхкорпусного состава[816]. Местом её дислокации была определена Воронежская область. В неё включили 3 гв. Котельниковский танковый, 29 танковый и 5 гв. Зимовниковский механизированный корпуса, а также армейский комплект частей обеспечения. Период сколачивания – до 25 марта 1943 г. Через месяц фронт стабилизировался, и сроки готовности к боям продлили, начавшаяся оперативная пауза существенно повлияла на уровень её бригад и корпусов. За всю войну они не получат столько времени на сколачивание и учебу, как в период формирования. К началу Курской битвы по уровню укомплектованности и выучки она заметно выделялась из всех подобных ей объединений, в том числе и 1 ТА.
Чуть раньше П.А. Ротмистрова, в январе 1943 г., Михаил Ефимович тоже побывал в Кремле. Из рук И.В. Сталина он получил два очень важных документа. В одном говорилось, что начинается формирование 1-й танковой армии и он назначается её командующим, а во втором – о присвоении ему звания генерал-лейтенанта. Это был радостный и в то же время тревожный момент, т. к. уровень требований к нему и его ответственности как командарма были существенно выше, чем командира корпуса, даже механизированного. В книге своих воспоминаний М.Е. Катуков ошибочно указал даты этой встречи, начало января 1943 г., и одного из документов, которые ему показал И.В. Сталин, – постановление ГКО от 4 января 1943 г. о создании армии[817]. В действительности же этот разговор состоялся 29 января 1943 г., в тот самый день