— Я к вам, товарищ командующий, разрешите? — На пороге комнаты застыл начальник штаба фронта генерал Сандалов.
— Заходи, Леонид Михайлович. Я как раз собрался пригласить тебя, а ты лёгок на помине.
На лице начальника штаба застыло суровое выражение.
— Что-нибудь важное? — спросил он.
У командующего вырвалось:
— Важнее в этот час для нас ничего нет! — Он протянул Сандалову директиву Ставки. — Только что поступила. Прочти и берись за дело. На раскачку у нас времени нет. А я пока переговорю с командармом 63-й Колпакчи. Вчера, как тебе известно, утром после артиллерийского налёта части 3-й и 63-й армий возобновили наступление. У генерала Горбатова, командарма 3-й, войска успешно продвигаются вперёд, а как идёт дело у Колпакчи, мне неведомо. Он вам в штаб не звонил?
— Никак нет, — усмехнулся Сандалов, — да и до звонков ли ему?
— Ты о чём, Леонид Михайлович? — не понял его Попов.
— По данным нашей разведки, у немцев в том районе весьма сильная оборона, она густо заминирована, закрыта колючей проволокой, так что, прежде чем идти вперёд, надо расчистить путь нашей пехоте. Кстати, я утром пытался связаться с Колпакчи, но что-то не получилось: на линии где-то обрыв. Послал туда связистов, чтобы разобраться.
— Да и член Военного совета Мехлис мне нужен, — грустно промолвил Попов. — Там он или уже уехал?
— Звонков от него в штаб фронта не было, — сказал Сандалов. — Я пошёл к себе...
Генералу Попову быстро дали связь с командармом 63-й, он был на месте.
— Привет, Владимир Яковлевич! — звонко бросил в трубку Попов.
— Здравия желаю, товарищ Марков!
— Как там у вас, жарко? — поинтересовался командующий.
— А что поделаешь, Маркиан Михайлович? — бодро отозвался командарм. — Дело у всех нас святое — Родину защищаем, а для этого и себя не жаль. Бои идут упорные, но фашисты ничего не добьются, по ним мы наносим чувствительные удары...
Попов сообщил, что получена директива Ставки и Колпакчи надлежит срочно ознакомиться с ней.
— В час дня сегодня у нас в штабе фронта Военный совет, где будет обсуждение этого документа, который ставит перед нами важные задачи. Сможете прибыть?
— Смогу, но не надолго, — согласился командарм. — За себя оставлю начальника штаба. Полагаю, что в моё отсутствие на огневых рубежах ничего особенного не произойдёт. Кстати, генерал Мехлис только что уехал. Лев Захарович проделал с работниками политотдела большую работу. Спасибо, что прислали члена Военного совета в нашу армию.
— Владимир Яковлевич, — вновь заговорил командующий, — группа разведчиков вернулась с боевого задания?
Генерал Колпакчи засмеялся, в трубке его голос зазвучал громче.
— А вы, оказывается, не забыли о нашем разговоре, — ворчливо заметил он. — Так вот докладываю: разведчики вернулись с «языком». Их в группе пять человек, никто не пострадал, хотя у них была схватка с гитлеровцами, когда уже уходили. Ганс Вернер, пленённый разведчиками, танкист из группы «Адольф Гитлер», мы его уже допросили.
— Дал ценные сведения?
— Назвал немецкие соединения, которые сражаются против нас.
— Если выяснится что-то важное, дайте мне знать, — предупредил Попов.
Быстро вошёл генерал Сандалов — возбуждённый, с напряжённым лицом, словно только что повздорил с кем-то. Он положил директиву на край стола.
— Нелёгкие задачи нам выпали, — коротко изрёк начальник штаба.
— А вы ждали что-нибудь лёгкое? — усмехнулся генерал Попов. — Не зря же Ставка выделила нам для усиления мощи фронта танковую армию генерала Рыбалко. Знаешь, какая это сила? Нет! — качнул головой командующий. — А я тебе скажу, вот послушай. На 13 июля в своём составе 3-й танковая армия, извини, гвардейская, имела танков Т-34 — 475, танков Т-70 — 224, орудий и миномётов — 492, численность личного состава — 37 356 человек. Ну, как?
— Махина! — улыбнулся Сандалов, отчего его лицо заметно посветлело.
— В первом эшелоне у Рыбалко два танковых корпуса — 12-й и 15-й, во втором эшелоне — 2-й механизированный корпус.
После недолгих раздумий Попов спросил, где сейчас дислоцируется танковая армия Рыбалко.
— У тебя с собой рабочая карта?
Начальник штаба развернул на столе карту и стал объяснять, где расположены соединения 3-й танковой армии и какие именно. Сандалов сказал, что к исходу 16 июля после длительного марша армия Рыбалко сосредоточилась в населённом пункте Новосило.
— Вот он, — Сандалов показал место на карте. — Танки без остановки форсированным ходом прошли почти 70 километров! Сейчас танкистам дали передышку, чтобы пополнить свои запасы, особенно топливо и боеприпасы.
Генерал Попов отчётливо понимал, что гитлеровцы стремятся любыми путями остановить наступление 3-й гвардейской танковой армий на Орле, но им пока это не удаётся. Стало очевидным и то, что нашим двум армиям генералов Горбатова и Колпакчи нужны подкрепления.
— А что ты скажешь, Леонид Михайлович, мой надёжный стратег? — На лице командующего появилась такая знакомая начальнику штаба добродушная улыбка. Попов смотрел на Сандалова не мигая. — А скажи, пожалуйста, далеко ли вклинились эти две армии в оборону врага? Проведи эту линию на карте красным карандашом.
— Войска Горбатова и Колпакчи вклинились в оборону врага на глубину до 20 километров, а фронт прорыва расширили до 40 километров. Они уже вышли к промежуточному оборонительному рубежу немцев на реке Олешня, вот сюда, — и Сандалов начертил на карте красную линию.
— Медленно продвигаются войска, — мрачно заметил Попов. — Как бы не последовал звонок из Ставки или Генерального штаба. Товарищ Сталин рад не будет — это факт.
— В районе Орла обстановка ещё более обострилась, и надо ускорить наступление войск левого крыла Брянского фронта, — забеспокоился генерал Сандалов. — Утром, едва вы проснулись, я информировал вас о ситуации на фронте. Или вы меня не поняли?
— Я всё помню, Леонид Михайлович, — чуть не рассердился Попов. — Мне казалось, что оба генерала — и Горбатов, и Колпакчи — примут нужные меры, чтобы их войска ускорили продвижение, но у них ничего не получилось. Враг бросил на тот участок свои подкрепления. Что ж, бросим и мы в помощь генералам танки Рыбалко. Но прежде я доложу в Ставку об этом.
— Жаль, что здесь нет представителя Ставки Верховного главнокомандования маршала артиллерии Воронова, он бы разрешил нам это сделать, — разочарованно промолвил Сандалов. — Может, вы свяжетесь с ним, Маркиан Михайлович? Он ведь находится сейчас в штабе Рыбалко.
— Нет, — отрезал Попов. — Вчера я с ним разговаривал по ВЧ. Он сказал, что ещё побудет в танковой армии.
Неожиданно заголосил телефон ВЧ. «Неужели Верховный?» — молнией пронеслось в голове Попова.
Но это был заместитель начальника Генштаба генерал Антонов. Поинтересовавшись обстановкой на фронте, он спросил у Попова, почему медленно наступают войска левого крыла Брянского фронта.
— Верховный этим обеспокоен, — добавил Антонов.
Попов объяснил ему, что вчера утром после непродолжительного артиллерийского налёта соединения 3-й армии генерала Горбатова и 63-й армии генерала Колпакчи возобновили наступление. Гитлеровцы оказывали упорное сопротивление, особенно активно действовала их авиация. До вечера продолжался бой, и за это время наши войска продвинулись лишь на три-четыре километра.
— Сложившаяся ситуация потребовала наращивать силу удара, и я приказал генералу Рыбалко ввести в сражение танковую армию, чтобы с её помощью завершить прорыв рубежа обороны врага по реке Олешня, — неторопливо, с лёгким волнением говорил командующий. Генерал Антонов слушал его внимательно и вопросов не задавал. — Но дело затормозилось из-за того, что сапёрам пришлось разминировать рубежи ввода, оборудовать броды для танков, даже соорудить несколько мостов. А тут ещё как на грех сильные дожди размыли просёлочные дороги. Немцы отчаянно пытались удержать рубежи обороны по реке Олешня, но наши войска смяли их.
— Рыбалко наращивает удары? — спросил Антонов.
— У него дела идут хорошо. Лишь недавно мне звонил командарм 3-й генерал Горбатов. Он сообщил, что мценская группировка врага начала отход и его войска энергично преследуют её.
— Сведения точны? — усомнился генерал Антонов.
— Оттуда только что вернулся мой заместитель генерал Казаков. Михаил Ильич в этих вопросах дока. Я же, Алексей Иннокентьевич, могу вам доложить, что ввод в сражение 3-й танковой армии Рыбалко нам очень большая поддержка, по существу, резко изменилась обстановка в нашу пользу.
— Не торопитесь ли вы, Маркиан Михайлович, с выводами? — сухо спросил Антонов.
— Ничуть, — возразил генерал Попов. — Скоро вы сами убедитесь в этом.
— Хорошо, пришлите в Генеральный штаб на моё имя подробное донесение для доклада Верховному, — распорядился генерал Антонов.
(Генерал армии М. И. Казаков, вспоминая то время, когда он был заместителем командующего Брянским фронтом, писал: «Мы отдали должное полководческому мастерству командующего фронтом генерала М. М. Попова, который в сложной обстановке наступательной операции, когда могло сорваться её дальнейшее развитие, а все усилия войск, вложенные в подготовку и выполнение тактического прорыва, оказаться напрасными, нашёл правильное решение, а Павел Рыбалко прекрасно организовал выполнение этого решения». — А. 3.).
— Теперь о главном, — вновь заговорил генерал Антонов. — По директиве Ставки вами что-либо предпринято?
— Глубокой ночью я связался с генералом Рыбалко и приказал ему повернуть танковую армию на северо-запад и немедленно перейти в наступление на Отраду, перерезать шоссе и железную дорогу Мценск—Орел и к вечеру 20 июля захватить все переправы на Оке.
— А дальше что? — не понял Антонов.
— Наступать на Мценск, как и требует директива. Если продвижение будет успешным, а я полагаю, что так оно и будет, то в ночь на 21 июля, в соответствии с директивой Ставки, я прикажу Рыбалко снова повернуть танковую армию на юг в полосу 63-й армии с задачей выйти в тыл группировке гитлеровцев, которая действует восточнее и юго-восточнее Орла. Командарм генерал Колпакчи успешно ведёт сражение, но продвигается медленно, поэтому ему нужна поддержка. Надеюсь, что танки Рыбалко крепко ему помогут. Я высказал вам всё как на духу, хотя, если быть до конца откровенным, у меня душа болит, что на отдельных участках фронта случаются задержки.