пуса, усиленные 60-м танковым, 270-м и 79-м гвардейским минометными полками, а также двумя батареями 1461-го самоходноартиллерийского полка, в ночь на 11 июля заняли оборону в двух эшелонах (одна танковая бригада в эшелоне) на рубеже Раково—Березовка—Красный Узлив—Новенькое312. Полоса обороны корпуса при этом сократилась с 20 до 10 км.
В это же время другая боевая группа дивизии «Великая Германия» — разведывательный батальон майора Ватьена и дивизион штурмовых орудий капитана Франца продолжали наступление из района Новоселовки на Калиновку, где вышли непосредственно к позициям 36-го гвардейского минометного полка под командованием гвардии подполковника Николая Загоруйченко. В 300 м от деревни неожиданно для немцев боевые порядки штурмовых орудий были обстреляны реактивными снарядами. Советские артиллеристы в отчаянной ситуации вновь использовали ракетные установки для стрельбы прямой наводкой с окраин деревни Круглик. По свидетельствам с немецкой стороны313, при обстреле имели место прямые попадания, но реактивные боеприпасы не причиняли ущерба бронированным штурмовым орудиям. Тем не менее огонь реактивных минометов полностью остановил продвижение немецкой пехоты, так что штурмовые орудия в одиночку продолжали вести бой, по очереди выявляя позиции минометов и уничтожая советские реактивные установки, но без пехоты войти в деревню капитан Петер Франц не решился. Таким образом, Круглик и Калиновка были удержаны частями 204-й стрелковой дивизии полковника Байдака.
Продвижение танковой боевой группы дивизии «Великая Германия» в направлении на Владимировку было остановлено подошедшими частями 10-го танкового корпуса, а также огнем артиллерии 204-й стрелковой дивизии.
Советские 3-й механизированный и 31-й танковый корпуса в течение всего дня удерживали занимаемые позиции, отражая местные атаки 11 -й танковой дивизии противника. К исходу 10 июля танковая боевая группа Шиммельмана из состава 11-й танковой дивизии полностью овладела Ко-четовкой, а панцер-гренадерские части сменили подразделения панцер-фузилерного полка дивизии «Великая Германия» на высоте 260,8.
В предпоследний день наступления на Обоянском направлении соединения немецкого 48-го танкового корпуса нанесли большой урон советской 1-й танковой армии (так, в 6-м танковом корпусе к исходу 10 июля осталось три противотанковые батареи — 10 орудий, а также 35—50 бое-готовых танков, в том числе в 112-й танковой бригаде — 13 танков типа Т-34 и 4 танка Т-70), однако, благодаря ежедневному пополнению новыми частями и соединениями, эта армия, несмотря на потери, даже усиливалась314.
Так, 10 июля в полосу обороны 1-й танковой армии в распоряжение генерала Катукова прибыли 219-я стрелковая дивизия генерала Василия Котельникова из состава 40-й армии (сделав 80-километровый переход в район населенного пункта Новенькое), а также все три танковые бригады 5-го гвардейского танкового корпуса (сосредоточились в районе Зоринские Дворы—Орловка).
Всего в ходе оборонительной операции Воронежского фронта в постоянное или временное оперативное подчинение командования 1-й танковой армии были переданы:
5-й гвардейский и 10-й танковые корпуса; 184, 204, 219 и 309-я стрелковые дивизии; 86, 180 и 192-я отдельные танковые бригады, 14, 59, 60 и 203-й отдельные танковые полки; 9-я зенитная артиллерийская дивизия; 14, 29 и 31-я истребительно-противотанковые артиллерийские бригады,
4-й гвардейский, Л2, 222, 483, 869, 1244-й истребительнопротивотанковые артиллерийские полки; 33-я пушечная артиллерийская бригада и 111-й гвардейский гаубичный артиллерийский полк; 36-й и 79-й гвардейские минометные полки; 1440-й самоходно-артиллерийский полк, а также некоторые другие подразделения. В результате боевой состав армии увеличился на 600 танков и САУ, 1350 орудий и минометов, 38 батальонов пехоты, так что суммарная численность армии за период оборонительной фазы Курской битвы составила около 1300 танков и САУ, более 2 тысяч орудий, 53 стрелковых и мотострелковых батальона.
В то же время, согласно воспоминаниям Фридриха Фан-гора315, генерал Кнобельсдорф в донесении командованию 4-й танковой армии по итогам боевых действий 10 июля обратил внимание на большие потери соединений 48-го танкового корпуса и сообщил, что противник предположительно готовит новые мощные контрудары в центральной части излучины реки Пены, но танковый корпус не может защищать свой растянутый фронт оставшимися силами. В связи с этим генерал Гот вынужден был указать 52-му армейскому корпусу удерживать основную часть полосы обороны одной 57-й пехотной дивизией генерала Максимилиана Фреттер-Пико (Maximilian Fretter-Pico316). Русские не показывали здесь серьезных намерений наступать, и Гот считал, что это следует использовать. Соответственно, боевая группа 255-й пехотной дивизии 52-го корпуса выдвигалась на участок 332-й дивизии южнее реки Пены, чтобы та получила возможность перейти на восточный берег этой реки и занять полосу 3-й танковой дивизии, которая, в свою очередь, в ночь с 10 на 11 июля перемещала основные силы на север, для укрепления фронта дивизии «Великая Германия».
Общие потери 4-й танковой армии к середине дня 10 июля составляли 526 танков и САУ (~ 42 процента), из которых 64 боевые машины были уничтожены317.
К исходу 10 июля руководство Воронежского фронта — генерал Ватутин и представитель Ставки Верховного Главнокомандования маршал Василевский — пришли к выводу, что решительного перелома оперативной ситуации и разгрома основной наступательной группировки противника можно добиться в сложившихся условиях только мощным контрударом силами поступивших к ним стратегических резервов. По мнению В. Замулина318, это решение было обусловлено как отсутствием у советских военачальников Опыта использования крупных бронетанковых соединений в обороне, так и недостоверной информацией о силах противника и его намерениях, — Ватутин и Василевский посчитали, что немецкое командование усиливает Прохо-ровское направление за счет ослабления флангов. Кроме того, командование группы армий «Юг» в целом навязывало русским свою волю — сражение развивалось в соответствии с планами генерала Гота, а Ватутину приходилось принимать решения в спешке, в обстановке жестких требований и давления со стороны Верховного главнокомандования, при ухудшающейся ситуации на фронте, отсутствии собственных оперативных резервов и недостатке времени для получения и сосредоточения новых подкреплений.
Уже 11 июля, после перехода к наступательным действиям войск Брянского и Западного фронтов, руководители Генерального штаба вооруженных сил Германии — фельдмаршал Кейтель и генерал Йодль, которые в большинстве случаев разделяли точку зрения Гитлера, констатировали, что быстрого успеха операции «Цитадель» достичь уже невозможно, поэтому теперь требуется при возможно меньших собственных потерях нанести наибольший ущерб противнику319. Это совпадает с мнением генерала Гота, высказанным при оценке обстановки еще за две недели до начала операции, когда штаб 4-й танковой армии отметил, что главенствующее значение имеет не территориальный выигрыш, а уничтожение крупных группировок советских войск. Следовательно, на седьмой день наступления высшее немецкое военное руководство признало невыполнимость объявленной задачи-максимум операции «Цитадель» — окружения крупной вражеской группировки в районе Курска и теперь надеялось на выполнение задачи-минимум — как можно большее ослабление Красной армии. Хотя Манштейн продолжал рассчитывать на крупный оперативный успех в районе Прохоровки, стратегическая обстановка в полосе группы армий «Юг» серьезно осложнилась — к 11 июля командование 6-й полевой армии (командующий генерал Карл Холлидт (Karl-Adolf Hollidt), начальник штаба генерал Макс Борк (Max Bork) достоверно установило, что противник перед ее фронтом не только не отводит войска для укрепления обороны Курского направления, но и сосредоточивает большие силы в центре и на левом фланге (в районе Куйбышево—Дмитриевка)320. В связи с этим в ближайшее время следовало ожидать крупного наступления русских на правом крыле группы армий, и штаба группы 11 июля указал командиру 16-й моторизованной дивизии генералу Герхарду Шверину (Gerhard Schwerin), чье соединение было зарезервировано специально на случай такой ситуации, привести части в полную боевую готовность. Однако для отражения действительно сильного удара советских войск одной резервной моторизованной дивизии было явно недостаточно, и здесь могли потребоваться подвижные танковые и моторизованные соединения, уже задействованные в операции «Цитадель».
С учетом складывающейся обстановки утром 11 июля командование группы армий «Юг» провело совещание, на котором был поставлен вопрос о возможности дальнейшего наступления на Курск. По сведениям, которые сообщают генералы Буссе и Раус321, утром 11 июля в штабе оперативной группы «Кемпф» (на станции Долбино) фельдмаршал Манштейн обсудил положение с генералами Германом Готом и Вернером Кемпфом. Манштейн предложил им для обсуждения следующие вопросы: 1) можно ли продолжать наступление, принимая во внимание состояние солдат, постоянно усиливающуюся мощь русских и, прежде всего, то, что наступление 9-й армии группы армий «Центр» к 9 июля полностью остановилось; 2) следует ли приостановить развивающееся с большими трудностями наступление оперативной группы «Кемпф», чтобы перебросить 3-й танковый корпус на восточный фланг 4-й танковой армии для развития успеха на ее фронте. Генерал Кемпф согласился с первым предложением Манштейна, обратив внимание на растущие потери соединений оперативной группы при полном отсутствии резервов. Напротив, генерал Гот выступил за продолжение операции, ограничив задачи уничтожением соединений Красной армии к югу от реки Псел согласованным ударом 4-й танковой армии и 3-го танкового корпуса группы «Кемпф». Разделяя мнение Гота, Манштейн отложил принятие окончательного решения, предложив продолжить совещание у командующего 3-м танковым корпусом генерала Германа Брейта. Благодаря этому команду-