ливается в сплошной гул и уханье. Чувство реальности и времени теряешь. Нас учили, что спасение от [474] бомб земля–матушка. До начала немецкого наступления мы, когда копали окопы, рыли в них «лисьи норы» — боковые углубления. В этих убежищах мы и должны были спасаться. Действительно они нас часто выручали, но когда рядом разрывается бомба килограмм 50 или 100, человека в этой норе полностью засыпает. Если в тот момент рядом нет никого, убежище становится его могилой. Бомбили нас здорово, даже после падения последней бомбы какое–то время слышался шелест падающей земли и кусков бревен, из которых делали накаты блиндажей и дзотов.
Потом пошли танки. Пехота без поддержки артиллерии танковые атаки выдерживала редко. От бронированных громадин одно спасение — мины и пушки. Наши минные поля немецкая авиация к тому времени подняла на воздух, я сам видел, как механики–водители танка, шедшего впереди, старались вести машины по воронкам или близко к ним. Знали, что рядом с воронкой мин быть не может. Танки шли, а наша артиллерия все молчала. Казалось, прошла вечность. Непонятная тишина длилось, наверное, пять–десять минут, я потом понял, что «пушкари» ждали подходящую дистанцию.
Несколько танков с ходу все–таки проскочили через окопы, начался бой в траншеях и в глубине обороны батальона. Один танк шел к моему окопу, смотрю, какой–то сержант подполз с боку и бутылкой поджег его. Сразу вспыхнуло моторное отделение за башней. Танк прошел еще метров семьдесят и стал, но экипаж верхний люк не открывал. Сержант бросил еще одну бутылку, она разбилась на крыше башни, и тут фашисты полезли, как тараканы из банки. Один танкист в черной форме спрыгнул на землю прямо с башни, но я его сразу уложил из своего ППШ. По другому фашисту кто–то дал очередь, он и повис на люке. Я продолжал стрелять по приближавшейся пехоте. Когда смотришь в прицел, они все как игрушечные фигурки кажутся, запомнил, что двое вскинули руки вверх и упали, наверное, это я в них попал. Когда патроны закончились, начал искать диск. Несколько раз чуть взрывом не накрыло, в ушах зазвенело. Рядом со мной стоял расчет ПТР. На моих глазах наводчику в голову осколок попал, убило. Второй номер бросил ружье и начал отползать, что–то с ногой случилось, он ее рукой поддерживал. Я диск не нашел, но автомат взял и пополз за ним, потом стал двигаться перебежками. Тут меня опять догнал тот сержант. Мы с ним пошли в сторону позиций артиллерии.
Смотрю, кругом дым, гарь, на левом фланге солдаты тоже начали отступать. Там маячили несколько танков и бронетранспортеров, они уже были далеко за линией окопов. Рядом никого не было, только несколько десятков убитых. Все [475] поле было усеяно отходящей пехотой, в гуще которой кое–где видны были немецкие танки. Небо заволокло дымкой, где находишься — непонятно, ориентироваться трудно, кругом стреляют, все взрывается, визжит и ухает. А под ногами люди лежат, кто убитый, кто еще шевелится и стонет, а кое–где просто половина человека окровавленная. Не знаю, как другие, но я, честно скажу, испытал, глядя на все это, особенно на толпу людей, бегущую в дыму и гари, жуткое чувство растерянности и страха.
Через какое–то время опять начали бомбить, но дальше нас, в глубине. Пройдя около километра, я оглянулся, и в этот момент произошло событие, которое потом мне иногда снилось. Из дымовой завесы вышнырнул немецкий бронетранспортер. И тут он на моих глазах подпрыгнул, внутри его вспыхнуло яркое пламя, и разлетелся на кусочки. Наверное, бомба в него попала или тяжелый снаряд. Самая большая часть, передок с мотором, полетела в мою сторону. Я стою и не могу двинуться, вижу, как этот кусок железа летит меня убивать. И, что странно, понимаю это, а двинуться не могу. Прошли какие–то мгновения, и тут меня сбил с ног бежавший за мной боец, он споткнулся и упал на меня. Часть броневика до нас не долетела метров десять. Солдат быстро поднялся, ругнулся, что я, разинув рот, на его пути стою, и мы пошли дальше. А параллельно, недалеко от нас шли немецкие танки. Через какое–то время увидели двух командиров, стоящих перед окопом. Один, помню, старший лейтенант с перевязанной рукой, автоматом размахивает и хриплым голосом матом кроет всех, кричит: «В окопы, мать вашу… В окопы… Расстреляю…»
В себя я пришел лишь, когда увидел, что за нами стоят несколько наших танков. Потом тот старший лейтенант, когда проходил по окопу, сказал нам, что два танка, стоящие ближе к нам, американские»{424}.
6 июля в районе с. Яковлево действовали оставшиеся экипажи 230‑го отп, выведенные сюда командованием 6‑й гв. А вечером 5 июля из района Быковки. Возможно, американские танки, о которых вспоминал ветеран, и были из этого полка.
Следует признать, что к такому повороту событий многие офицеры тактического звена 51‑й гв. сд попросту не были готовы, вместе с тем значительная часть командиров в полках выбыла из строя. Поэтому провести отход передовых подразделений организованно и без больших потерь не удалось. Особенно в тяжелом положении оказались батальоны, находившиеся [476] на направлении главного корпуса СС — в центре и на левом фланге дивизии.
Почти полностью оказался уничтоженным 156‑й гв. сп. Значительная часть его личного состава погибла, тяжело раненные, контуженые и те, кто попросту растерялся, попали в плен, несколько сотен бойцов и командиров была рассеяны по всему участку обороны не только дивизии, но и корпуса. По данным штаба 51‑й гв. сд, неустановленное число бойцов и командиров сумело отойти на левый фланг соединения, за рубеж обороны 158‑го гв. сп подполковника М. К. Белова. Из 1685 человек{425}, находившихся на 1 июля 1943 г. в 156‑м гв. сп, 7 июля осталось только 200 человек{426}.
В столь же тяжелом положении оказался и 154‑й гв. сп. Первым под мощный каток «Лейбштандарт» попал его левофланговый 2‑й сб. Смяв его рубеж, боевая группа дивизии Виша вышла к южным окраинам Яковлева, где ее встретили артиллеристы 122‑го гв. ап майора М. Н. Угловского. Эсэсовцы были вынуждены залечь, но несколько «тигров» и около десятка бронетранспортеров проскочили опасный участок и двинулись в направлении х. Яблочки — Лучки (северные). В 13.30 эта группа овладела высотой 230.5, северо–восточнее Яковлева. Из отчета штаба артиллерии 51‑й гв. сд:
«Героически дралась в районе Яковлево 5‑я батарея 122‑го гв. ап под командованием гв. старшего лейтенанта Бойчук, которая за бой подбила 22 танка и, потеряв 80 % матчасти и личного состава от авиации и артогня противника, с занятого рубежа не отошла — отбив все атаки противника.
Ожесточенные атаки принял на себя 60‑й гв. оиптад под командованием гвардии майора Коваль, который неоднократно отбивал одну за одной танковые атаки. В этом бою доблестные артиллеристы–истребители подбили и подожгли 10 танков, 5 автомашин с боеприпасами и грузом и уничтожили до 100 солдат и офицеров. Встретив на этом участке упорное сопротивление наших частей, противник бросил 60 самолетов и на узком фронте, как раз район, занимаемый дивизионом, в течение часа обрабатывал полосу с воздуха. В этом бою дивизион потерял 6 орудий, 6 автомашин и по приказу командования отошел на следующий рубеж обороны.
Во второй половине дня под натиском превосходящих сил противника наши части отошли на выгодный рубеж обороны и противник вышел на рубеж Яковлево, Большие Маячки, х. Лучки, Озеровский, Тетеревино, Ясная Поляна»{427}. [477]
К этому моменту потери в батальонах 154‑го гв. сп оказались столь уже значительными, что и у соседа. Единое управление полком было потеряно, оборона превратилась в очаговую. Основная часть бойцов и командиров, попав в окружение, группами начала отходить на север и северо–восток к селам Покровка, Сухо — Солотино и Яблочки. Утром 7 июля в двух стрелковых батальонах подполковника Ф. Т. Сушкова, принявших бой утром 6 июля, осталась практически десятая часть, в общей сложности 280 человек{428}, а в отдельном гвардейском учебном батальоне меньше трети — 100{429}. Две трети своего рубежа сумели удержать гвардейцы подполковника М. К. Белова. В боевых документах дивизии отмечается:
«Не выдержав ожесточенного напора противника, 154‑й гв. сп и 156‑й гв. сп оставили Яковлево, Лучки, Нечаевку и начали беспорядочный отход в северо–западном направлении. 158‑й гв. сп, загнув правый фланг до выс. 210.7, продолжил оборонять рубеж: выс. 210.7, Тетеревино, (иск.) Волобуевка»{430}.
В 14.00–14.30 боевая группа «Дас Райх» сломила организованное сопротивление в Лучках (южных) и продолжила наступление. Подразделения 6‑й гв. мсбр начали с боями отходить к хуторам Калинин и Собачевский. Держать «Дас Райх», рвущуюся в глубь обороны 23‑го гв. ск, к этому моменту было некому. Основные силы истребительно–противотанковой артиллерии 6‑й гв. А находились у обояньского шоссе, в полосе наступления 48‑го тк. Здесь же вела бой и 28‑я иптабр. Она, по приказу И. М. Чистякова, прикрывала стык 51‑й гв. и 90‑й гв. сд.
Оценивая действия соединений 4‑й ТА 6 июля, следует признать, что успех на ее правом фланге не случайность или стечение обстоятельств, а результат слаженных и напористых действий корпуса СС при плотном прикрытии авиасоединений 8‑го ак. Дивизии Хауссера напоминали туго сжатую пружину, которая, попав в глубь нашей обороны, начала раскручиваться адскими силами, сминая все на своем пути. Остановить ее было возможно лишь общими усилиями: обдуманными и четкими действиями командования 6‑й гв. А и 5‑го гв. Стк. Но именно этого и не хватало в тот критический момент нашим генералам. Вместо быстрой и трезвой оценки ситуации, укрепления узлов сопротивления, уже созданных танковыми бригадами Сталинградского корпуса, применения широкого маневра танковым резервом комкора И. М. Чистяков, до конца не оценив ситуацию, с согласия командующего фронтом принял неверное решение, он потребовал от А. Г. Кравченко нанести [478] лобовой удар по атакующим боевым группам дивизий СС. С большим трудом и немалыми жертвами гвардейцы сумели сковать боем главные силы «Дас Райх», но при этом основная часть танков корпуса была безвозвратно потеряна. Подробно о трагедии этого соединения остановлюсь в следующем разделе.