Чувствуя попустительство по части разведки со стороны Моряхина, все штабы БТ и MB армии и танковых корпусов указанный материал представили в штаб БТ и MB фронта не доброкачественный и с опозданием на 5 суток. Данный материал составлен (сверху донизу) только работниками разведотделов, подчас не имевших никакого практического опыта в боевой работе. Бронетанковые войска 40‑й армии и их штаб никакого участия в составлении материала для указанного наставления по разведслужбе не принимал, так как на полученной директиве командующий БТМВ армии генерал–майор танковых войск Иванов наложил резолюцию своему начальнику штаба: «Доложите Моряхину, что у нас некому составлять материал по разведке». На этом реализация директивы в войсках армии была закончена. Узнав об этом безобразии, я доложил Моряхину и просил соответствующие меры, однако и на этот раз никаких мер не принято.
3. Разведотделам и разведподразделениям в частях и соединениях фронта со стороны штабов и отдельных командиров не отдается должного внимания в деле их дальнейшего воспитания и роста. Все отдано на совесть и инициативу начальника разведки, которые в силу своей неопытности и недостаточной своей подготовленности не в состоянии поднять на должную высоту разведслужбу — корпуса — бригады.
Имеют место случаи нетерпимого отношения к командирам. Так, например, в 5‑м гв. Стк только с 1 мая по 14 июля сего года командование корпусом отстранило от работы трех начальников РО штаба данного корпуса подполковника Водейко, [809] майора Поветкина, майора Ефремова, как не справившихся со своими обязанностями. Дело не в том, что Водейко, Поветкин и Ефремов плохие командиры–разведчики, а дело в том, ими никто по–настоящему не руководил и не заботился о дальнейшем их воспитании. На днях я тщательно обследовал условия работы РО 5‑го гв. Стк и установил, что работники отдела при оказании им повседневной помощи со стороны начальника штаба корпуса со своими обязанностями блестяще могут справиться, однако этой помощи и руководства со стороны штаба нет. РО — самый неавторитетный отдел в корпусе, никакого ему предпочтения не отдается. Для проверки разведподразделений бригад работники РО выходят на дорогу, останавливая попутные машины для того, чтобы добраться до бригады, так как для этой цели, как правило, штаб подвижных средств не выделяет. И только после моего вмешательства в распоряжение РО выделили один мотоцикл — одноместный без коляски, которым РО не могут управлять.
Подобные материальные условия в работе РО имеют место в остальных частях и соединениях бронетанковых войск фронта.
Не в лучших материальных условиях и я, как начальник РО штаба БТ и MB фронта, провожу свою работу. Не всегда представляется возможность своевременно выезжать в войска для проверки и контролирования хода боевых действий разведорганов и разведподразделений, так как по делам разведывательной службы почти никогда транспорт мне не представляется, а только приходится использовать попутные машины. Зато начальник штаба полковник Моряхин сверх всякого штаба имеет лично у себя две машины и один мотоцикл.
4. В своем приказе № 0072 Народный комиссар обороны Маршал Советского Союза тов. Сталин категорически запретил использовать не по назначению командиров–разведчиков, однако, несмотря на это, в бронетанковых войсках Воронежского фронта, благодаря такому отношению к разведслужбе и командирам–разведчикам со стороны перечисленных лиц и штабов, продолжается разбор квалифицированных кадров разведчиков. Командиры–разведчики изыскивают всякие способы для ухода с разведработы на другие должности. Так, только за последние 1,5 месяца два квалифицированных командира–разведчика ушли на другую работу (майор Поветкин, капитан Шабалов) в то время, когда фронту недостает несколько командиров–разведчиков.
Все мои попытки и требования прекратить подобное безобразие по разваливанию разведки ни к чему не привели, кроме как к обострению отношений с начальством штаба Моряхиным… [810]
Почти весь период зимнего наступления войск фронта подчиненный мне отдел состоял из начальника РО — меня и переводчицы, то есть был укомплектован на 40 %. Напряженная боевая работа заставляла меня неоднократно ставить вопрос перед начальником штаба Моряхиным об укомплектовании РО. Но, несмотря на все возможности, отдел остался в прежнем составе, вплоть до окончания операции. Подобные условия боевой работы мне создал полковник Моряхин, причем сознательно, и в период наступления немцев на Белгородском направлении с 5.7.43 г. один из моих помощников был послан на период боев в танковый корпус в качестве офицера связи, второй помощник с 5.7 по 12.7 работал в комиссии по проверке секретного делопроизводства. Причем характерно отметить, в комиссии работал один он, не считая начальника секретного сектора, старший мой помощник до 12.7 отсутствовал по уважительной причине. Я обратился к Моряхину — как же, мол, быть? При полном моем желании и максимальном напряжении сил я не в состоянии один по–настоящему охватить всю работу в такой напряженный период. Ответ последовал — справишься. Да, как видно, разведслужба и все вытекающие отсюда неприятные последствия Моряхина не касаются.
Все мои попытки и требования прекратить подобное безобразие по части разведки ни к чему не привели, кроме как к обострению взаимоотношений с начальником штаба полковником Моряхиным.
Я пытался не раз докладывать о подобных нетерпимых безобразиях еще бывшему командующему БТМВ фронта генерал–майору т/в Радкевичу, который неохотно выслушивал мои доклады, направлял меня разрешать эти вопросы к начальнику штаба, считая, что все это мелочи, по которым я не могу договориться с Моряхиным»{761}.
На первый взгляд этот документ может показаться кляузой на начальника, с которым подполковник не смог установить рабочие отношения. Но высказанные в письме проблемы практически полностью были повторены в директиве командующего БТ и MB Красной Армии генерала Я. Н. Федоренко, которую он направил в войска действующей армии в октябре 1943 г., по итогам летнего и осеннего периода боев.
Была еще одна характерная особенность у нашей войсковой разведки, о ней уже упоминалось. Это склонность к преувеличению сил противника. Принципом «лучше прибавить, чем недосчитать» руководствовались все ее подразделения. Естественно, при таком отношении к службе о каком–либо качестве [811] работы думать не приходилось. Зная эту особенность, некоторые командиры не доверяли собранной разведкой информации и действовали на свой страх и риск. Немало было и таких, кто просто не умел эти разведданные правильно использовать в боевой работе.
Приведу еще один интересный документ, который ярко демонстрирует систему работы разведки основного соединения 1‑й ТА — мехкорпуса генерала С. М. Кривошеина в самый напряженный и драматический момент Курской битвы с 6 по 15 июля 1943 г. В это время в РО 3‑го мк находился офицер РО 1‑й ТА майор Осауменко. Вот его докладная в адрес начальника 1‑го отделения разведотдела штаба 1‑й ТА подполковника Андриянова:
«1. С началом ввода корпуса в бой с наступающим противником, постоянной, нормальной связи РО корпуса со штабами бригад, или вернее с помощником начальников штабов по разведке и разведподразделениями, не имел. В результате отсутствия нормальной связи управление или, вернее, руководство РО корпуса разведдеятельностью бригад осуществлялось плохо.
Помощники начальников штабов бригад хотя и организовывали разведку в процессе боя, высылали дозоры, вели наблюдения и имели значительные данные о противнике, его группировке и действиями перед бригадами, но эти данные не обрабатывались и в РО корпуса своевременно не передавались. В лучшем случае эти сведения попадали в оперативный отдел бригады, а последний передавал их в оперативный отдел штаба корпуса устно по телефону или зашифрованно по радио в общем боевом донесении. Эти сведения в РО корпуса не попадали. РО корпуса связи с оперативным отделом, как следует, не налаживал, в результате зачастую не был в курсе обстановки на поле боя.
2. Разведбатальон РО корпуса использовался начальником РО исходя из обстановки, но должного эффекта высылаемые разведорганы не дали для штакора. Из–за плохой организации связи донесения и результаты разведки представлялись не своевременно (или вернее редко). Больше всего докладывались данные о результатах разведки после возвращения группы с выполнения задания.
3. Несмотря на то, что в РО корпуса количество работников составляет положенное по штату и обязанности по штату распределены, работники отдела не стремились работать, как требовала того обстановка. Не было стремления организовать работу так, чтобы как можно больше давать сведений о противнике своевременно кому положено, их обрабатывать и передавать в РО армии. [812]
Имелись факты, что захваченные документы противника на поле боя у подбитого танка по несколько часов, а то и суток находились то в оперативном отделе, то в отделе контрразведки. Но и после того как эти документы попадали в РО, их отправляли в РО армии через ПСД, в то время как эти документы необходимо было направлять срочно нарочным.
Ввиду перегрузки телефонной сети связи РО корпуса с РО армии связь держать было трудно. Такие средства связи, как мотоцикл, мотоциклетный батальон, РО корпуса не использовал.
Плохо был организован даже такой вопрос, как отдых работников РО корпуса. С началом боевых действий в течение двух суток никто из работников РО штакора не отдыхал, а после имел место случай, что, выбившись из сил, на некоторое время засыпали все, не оставив ни одного работника дежурного у телефона. И к тому же несколько дней телефон отдела не был подключен в сеть, и разговоры велись с аппарата оперативного отдела»{762}.
Не лучшим образом была налажена работа по изучению противника и в стрелковых корпусах 6‑й гв. А. Точнее, как таковой ее не было, офицеры РО в основном занимались наблюдением за неприятелем и полем боя, о какой–либо системной работе в тылу врага речи не было. Так, командир 22‑го гв. ск генерал–майор Н. Б. Ибянский после завершения оборонительной операции был вынужден обратиться к И. М. Чистякову с просьбой о замене начальника разведки. В представлении он отмечал, что майор Б. И. Дубнер проявил себя безынициативным и неэнергичным руководителем. Он плохо занимался организацией службы и не оказывал должной помощи командиру корпуса. Памятуя, что начальник штаба этого корпуса даже в ходе боев периодически входил в запой, надеяться на какую–либо эффективную работу отделов штаба не приходилось.