ни означают. Мне это всегда казалось враньем. Каждый раз, когда я приходил в гости к Курту, он был окружен блокнотами. Он перерабатывал стихи с таким же усердием, с каким записывал музыку. По-моему, его просто раздражали примитивные, по его мнению, попытки «объяснить» поэтическую форму. Иногда он рассказывал кое-что журналистам, к которым особенно хорошо относился. В книге Classic Rock Albums: Nevermind цитируется следующее высказывание Курта: «Мне нравятся стихи, которые отличаются от других – немного странные и рисующие хорошую картинку. Мне просто нравится такое искусство». Он был импрессионистом и знал, что звучание слов в песне не менее важно, чем их буквальный смысл в словаре, и использовал тексты – не только чтобы передать то или иное чувство, но и чтобы изложить какую-то линейную идею.
Для многих фанатов Nirvana песня Smells Like Teen Spirit сыграла ту же роль, что Howl Аллена Гинсберга для поколения битников или Like a Rolling Stone Боба Дилана – для моего поколения. Курту очень нравилась пародия Странного Эла Янковича на свою самую знаменитую песню, но мне казалось, что некоторые олдскульные фанаты рока упустили смысл легкомысленной первой строчки, которую Странный Эл спел откровенно филистерским тоном: «О чем вообще эта песня? Не могу въехать ни в одно слово». Как по мне, Странный Эл пародирует отношение людей, не понимающих Nirvana, а вот настоящие фанаты группы без проблем понимали смысл строчек вроде «Когда не горит свет, не так опасно / Вот и мы, развлекайте нас». Часть радости и освобождения, которые дарит эта песня, заключается в возможности отделить себя от тех, кого слишком контролирует мейнстримная культура, и знать, что вы встали на этот путь не в одиночестве. Людям моего поколения, быть может, и трудно было разобрать слова, но вот молодые фанаты Nirvana быстро выучили их наизусть. Именно благодаря этим словам песня превратилась в гимн.
Герш очень не хотел, чтобы группа чувствовала, что лейбл как-то вмешивается в ее работу, поэтому в течение записи практически не бывал на студии. Nevermind был первой работой Вига на мейджор-лейбле, и однажды они с Дейвом спросили Силву: «Если к нам не ходит никто с лейбла, это не повод для беспокойства?» Мой партнер со смехом ответил: «Ребята, вы не представляете, как вам повезло».
После того как все треки записаны, начинается следующая важная фаза – сведение. В нее входит балансировка треков по громкости, и разница между хорошим и плохим сведением может оказать невероятное влияние на звучание. При сведении нужен иной эстетический взгляд, чем при записи. Виг, как он обычно поступал с другими своими записями, сначала свел все сам.
Во время записи Герш держал порох сухим, но тут попросил группу, Силву и меня встретиться с ним в его кабинете. Вежливым тоном давая понять, что окончательное решение все равно останется за группой, Герш сказал нам, что ему кажется, что миксы звучат слишком грязно и не передают всей мощи, которая есть у группы. Все посмотрели на Курта, который, судя по всему, считал так же, потому что пробормотал, что согласен попробовать кого-нибудь другого, но если новое сведение ему не понравится, он оставит вариант Вига. Герш знал, что Курт ненавидит звучание коммерческих мейнстримовых рок-альбомов, так что предложил кандидатуру Энди Уоллеса, известного своей работой с хеви-металлической группой Slayer. Ремиксы Уоллеса сделали голос четче, а барабаны мощнее; Курт сразу же их одобрил.
Большинство музыкантов мучаются, расставляя песни на альбоме, и затягивают процесс. Крист, напротив, вспоминает, что вскоре после пересведения «Курт потратил на определение порядка песен пять минут, и все». У меня по поводу определения порядка песен на альбоме мнение ровно одно: лучшую песню надо ставить первой, потому что в ту пору люди часто слушали альбомы в магазинах, прежде чем покупать, и оценивали альбом по открывающему треку. За годы работы я не раз встречал музыкантов, которые слишком много раздумывали и забывали это простое правило. Я испытал большое облегчение, узнав, что Курт поставил первой песней Smells Like Teen Spirit, но при этом не удивился. У Курта была склонность к саморазрушению, но не тогда, когда дело касалось его произведений.
Когда работа над альбомом вошла в завершающую стадию, Курт, Крист и Дейв начали общаться и с другими высокопоставленными менеджерами своего нового лейбла. Сотрудники Geffen привыкли работать с темпераментными артистами. Ингер Лорр из The Nymphs в ответ на то ли реальное, то ли на почудившееся ей оскорбление недавно помочилась на стол Тома Зутаута. Ребята из Nirvana, напротив, были куда проще в общении и менее претенциозны. Сами они тоже испытали немалое облегчение: люди из Geffen оказались куда более непринужденными в разговорах и намного сильнее поддерживали их, чем ожидалось.
Спокойнее всего Курту было с бывшим руководителем SST Рэем Фарреллом, потому что тот коллекционировал пластинки, и они могли часами говорить о каких-нибудь малоизвестных альбомах. Однажды, разглядывая стопку пластинок на полу квартиры Курта (у него так и не дошли руки купить шкаф с полками), Рэй увидел четыре запечатанных альбома 1964 года The Chipmunks Sing the Beatles Hits, где ранние песни Beatles записаны ускоренными голосами мультяшных персонажей. Когда Фаррелл признался, что в детстве тоже обожал этот альбом, Курт подарил ему одну из пластинок.
Робин Слоан (ныне Робин Сейберт), которая занималась видеоклипами и оформлением, вспоминает:
– Курт всегда был вежливым, спрашивал, как у меня дела, и говорил «спасибо»; в моем опыте общения с такими талантливыми и успешными людьми это было что-то уникальное.
Однажды, еще во время записи Nevermind, Силва сказал мне, что Курт попросил его найти таблицы для проверки зрения, которыми пользуются врачи-окулисты: он думал над тем, чтобы использовать символы с этой таблицы для обложки альбома. Я отнесся к идее без особого энтузиазма, потому что видел репродукции этих таблиц в магазинах плакатов. Она казалась какой-то блеклой и совершенно не ассоциировалась с суперсовременной эстетикой, которой я ожидал от Nirvana.
Похоже, Силва рассказал о моих опасениях Курту, потому что вскоре после этого он перехватил меня в коридоре возле моего кабинета и начал расспрашивать. Я объяснил, почему мне не очень нравится идея. Курт не оскорбился, ему было скорее любопытно. На сцене он был известен громким, кричащим вокалом, но вот вне сцены говорил тихо. Могу я сказать, в каких именно магазинах я недавно видел эти плакаты? (Я не смог.) Он смущенно улыбнулся, словно раздумывая, стоит ли пытаться объяснять свою идею «на пальцах» простому смертному вроде меня, но потом просто сказал мне спасибо. Он был настолько вежлив, что мне даже подумалось, уж не шутит ли он надо мной. Познакомившись с ним получше, я понял, что, хотя Курт действительно настроен на эстетическую волну, которую очень немногие понимали до тех пор, пока не видели, как она проявляется в его работе, ему на самом деле были интересны и другие точки зрения, о которых он еще не думал.
По каким-то своим причинам Курт отказался от идеи с таблицей для проверки зрения и какое-то время собирался назвать альбом Sheep и использовать для оформления фотографию поля, заставленного автодомами, но в конце концов остановился на названии Nevermind и культовом ныне изображении плывущего младенца, который тянется за долларовой купюрой на крючке, которое пришло ему в голову после того, как они с Дейвом посмотрели документальный фильм о родах в воде.
Роберт Фишер был арт-директором в Geffen, который отвечал за дизайн Nevermind и синглов. «Курт был очень милым. Приходил в кабинет с блокнотом, всегда был мягким и задумчивым», – вспоминает он. Фишер нашел в фотокниге изображение, которое могло бы подойти, но владелец прав на фотографию запросил какую-то невероятную сумму, так что Фишер нанял Кирка Уэддла, и тот сфотографировал другого младенца. Купюру и крючок добавили с помощью магии «Photoshop».
Когда пиар-отдел Geffen попросил группу написать биографию, они решили выдумать фантастическое прошлое – примерно так же, как в первом интервью Эверетту. Крист и Курт притворились, что познакомились в несуществующем Абердинском институте искусств и ремесел. Пиарщики знали, что это шутка, но решили подыграть.
Дерзкий подрыв ортодоксальных стратегий фирмы грамзаписи – это хорошо для панк-группы. Отлично подходит для идеологии «борьбы с истеблишментом», но при этом забавно и совершенно безвредно.
И в культуре, и в бизнесе рок-н-ролла тех времен самым важным способом связи артиста с фанатами был видеоклип. MTV был на пике влиятельности, и Курт опять-таки точно знал, чего хочет. Он изложил свою идею о клипе на Smells Like Teen Spirit на собрании всего художественного отдела Geffen. Робин Слоан вспоминает:
– Он был таким робким и тихим. Было ясно, что у него никогда еще не было таких встреч с большой группой людей, которые многого добились, но он сказал тихим, твердым голосом: «Школьное собрание болельщиков, на котором что-то пошло не так», – и все в комнате сразу были покорены. Хотя я была намного старше, я точно так же ощущала себя в старших классах: я была изгоем и не вписывалась в картинку вокруг футбольной команды, чирлидеров и духовых оркестров.
Через несколько дней Курт нарисовал для нее раскадровку. Слоан раньше работала на нескольких других мейджор-лейблах и не стеснялась спорить с музыкантами, но творческая ясность Курта ее просто поразила. За свои двадцать лет в бизнесе Слоан в основном доводилось общаться с артистами, которые либо вообще никак не представляли, как их лучше подать визуально, либо говорили какие-то общие, расплывчатые вещи. «Курта отличало от всех других музыкантов, с которыми я работала, то, что у него всегда была одна главная идея». Он точно знал, чего хотел.
Поскольку Nirvana была новой группой, бюджет клипа был скромным по стандартам 1991 года – меньше 50 000 долларов. Слоан предложила сравнительно малоизвестного режиссера, Сэма Байера, который никогда еще сам не снимал клипы, но ее впечатлила его визуальная эстетика, когда тот снимал вспомогательные кадры для одного из известных клиповых режиссеров. К ее облегчению, Курт согласился.