Едва закончив реабилитацию, Курт стал в интервью преуменьшать степень своего знакомства с наркотиками. Он признавал, что ему доводилось принимать героин, но говорил, что полностью завязал и что употребление наркотиков – это глупо. Конечно, ложь об употреблении – это характерная черта многих наркоманов.
Марк Кейтс размышляет: «Мне кажется, Курту очень не нравилось, что молодежь может подумать, что ширяться героином – это круто, раз так делает Курт». Раух тоже вспоминает разговор с ним по дороге в госпиталь на гастроскопию. Курт читал свежий NME и увидел там интервью Криста, в котором басист высказался за легализацию марихуаны.
– Курт повернулся ко мне и сказал, что считает, что Кристу нельзя так говорить в прессе, потому что эти журналы читают дети.
Рауха позабавило это кажущееся противоречие, но подобное четкое разделение всегда было характерно для Курта. Неважно, что́ происходило в его жизни: какая-то часть его разума всегда думала, какой именно образ себя он хочет спроецировать в мир.
Глава девятаяБудь осторожнее в желаниях
На публике Курт настаивал, что прорыв Nevermind стал для него таким же сюрпризом, как и для всех остальных. Однако, хотя некоторые побочные следствия славы действительно сбивали его с толку (как-то он сказал, что с удовольствием бы прошел курс «Основы работы рок-звездой», если бы такой существовал), мне часто казалось, что Курт спланировал несколько следующих ходов Nirvana с такой же тщательностью, как репетировал музыку. Пока «личная» сторона Курта разбиралась с физической и эмоциональной задачей отказа от наркотиков (это было нелегко), а также с беременностью Кортни (ею он был искренне взволнован), его артистическая сторона продолжала беспрестанно думать о его роли и в панк-роковой культуре, и в той огромной картине, которая так быстро появилась после выхода Nevermind. Он был твердо намерен пройти по границе между панковской и мейнстримовой культурами, причем так, как никто раньше не делал.
На каком-то уровне ошеломлены оказались все трое ребят из группы. Дейв говорил, что у него были панические атаки, а Крист – еще и благодаря своему двухметровому росту – стал самым заметным на публике. По его словам, вскоре после премьеры Smells Like Teen Spirit на MTV «меня начали узнавать везде, куда бы я ни ходил. Мне начало сниться, что я голый при всех, – классические тревожные сны». Крист признался, что очень радовался, когда Том Хэмилтон, коллега из Aerosmith, похвалил его басовые партии, но вскоре после того, как внезапно стал звездой, рассказывал испанскому журналисту Рафе Сервере: «У нас стресс, мы все очень тревожимся. Мы просто парни из рабочего класса и не собираемся внезапно полюбить всех людей, которые игнорировали нас раньше. Да ну на хрен. Мы не станем долбанутыми материалистами». Сейчас Крист вспоминает:
– Мы пришли из контркультуры. Мы получали нашу музыку не из мейнстримовой прессы, а из фанзинов. Мы чувствовали себя аутсайдерами и вдруг превратились в группу номер один в мире.
Nirvana, по словам Криста, намеревалась «показать, что не продалась, а возглавила революцию».
Роль Курта в группе привлекла к нему еще и дополнительное внимание, вспоминает Крист: «Он был у нас главным, вокалистом и автором песен». Некоторые мейн-стримовые издания стали продвигать абсурдную, но предсказуемую идею, что Курт – некий «глашатай своего поколения». Даже среди тех фанатов, которые отмахивались от подобных клише, многие искали в нем нечто большее, чем музыку. Подобное давление казалось таким же диким для Курта, каким оно было для Дилана, Леннона или Боуи. Иногда Курту очень не нравилось, когда его узнавали на публике, так что он начинал носить очки без диоптрий или еще каким-то образом менял внешность.
Монтгомери напомнил мне:
– Любой артист хочет быть свободным, а успех этому мешает. Несмотря на то что Geffen Records и Gold Mountain делали все, чтобы дать группе полный контроль над карьерой и сохранить эту атмосферу свободы, они не могли никак повлиять на то давление, которое группа навлекала на себя, когда от нее что-то хотели MTV или Rolling Stone.
Впрочем, во многих важных отношениях слава никак не изменила Курта. Он никогда не тусовался с кинозвездами или другими знаменитостями. Он не стал иначе одеваться, у него не появилось новых дорогих привычек (не считая наркотиков, когда он все же к ним вернулся). Даже на последующих гастролях, когда группа могла позволить себе более качественное ресторанное обслуживание, по словам Криста, «это было для Курта слишком пафосно. Ему нравились макароны с сыром или бутерброды с болонской колбасой».
Еще Крист напомнил мне, насколько противоречивым мог быть Курт в своем отношении к успеху. «Когда мы еще только выбирали лейбл, то встретились с главой Columbia Records, Донни Йеннером». У Йеннера была выдающаяся карьера, но раньше он работал в рекламном отделе поп-радио, а его напряженный, напористый характер был воплощением мейнстримового музыкального бизнеса.
Тем не менее Курт был заинтригован и сказал ему: «Мы хотим стать самой крутой группой в мире, мы хотим, чтобы вы скупили рекламные щиты и поместили на них наше имя», и он не шутил. А потом Крист засмеялся и, не без ноток сарказма в голосе, добавил:
– А потом мы стали самой крутой группой в мире, и он такой: «Не, мне это не надо».
Роль, которую я играл в карьере Курта, требовала от меня общения с той его гранью, которой «это» было надо. Однажды днем он позвонил мне и тревожным тоном спросил:
– Я смотрел MTV, и они поставили клипы Pearl Jam три раза, а наши – только один. На нас что, кто-то разозлился?
После взрывного успеха Nevermind Курт часто говорил, что не обращает внимания на места в чартах или цифры продаж. Однако в конце 1991 года, когда австралийский журналист Робин Дорейан в телефонном интервью спросил его: «Что вы думаете по поводу того, что в одних только Соединенных Штатах было продано шестьсот тысяч экземпляров альбома Nevermind?» – Курт тут же поправил: «М-м-м. В Америке мы продали миллион четыреста тысяч».
После выхода альбома нужно было решить, какую песню выпускать на сингле после Smells Like Teen Spirit. Силва, Герш, группа и я собрались в закусочной Jerry’s Deli в Ван-Найзе, чтобы обсудить этот вопрос. Мы всегда считали, что припев и мелодия Come As You Are как раз хорошо подойдут для поп-радио, но Курта беспокоило, что гитарный рифф слишком похож на песню Eighties группы Killing Joke. Недолго подумав, не поставить ли вторым синглом In Bloom (мелодия припева очень хорошо мне запомнилась), мы все-таки решили придерживаться изначальной идеи. Я сказал Курту, что не могу себе представить, что Killing Joke подадут в суд на Nirvana за плагиат, и, к счастью, я был прав. (В 2003 году Дейв Грол записал барабаны для нового альбома Killing Joke – возможно, в качестве жеста благодарности.)
После того как следующий сингл выбрали, Курт все оставшееся время обеда пытался убедить Герша подписать контракт с Mudhoney. «Они лучшая группа Сиэтла», – настаивал Курт. Герш возражал: «У них нет хитовых песен». Курт просто с ума сходил из-за того, что у группы, которой он восхищался, нет контракта с большим лейблом, но вскоре после этого Warner Bros. подписали Mudhoney, так что, по крайней мере из-за этого, Курту больше беспокоиться не приходилось.
Курт всегда думал обо всех аспектах презентации группы. Пока мы ели, он рисовал что-то на салфетке, а потом протянул ее мне со словами: «Это дизайн следующей футболки». Для оформления обложки сингла Come as You Are Курт сказал арт-директору Geffen Роберту Фишеру использовать «что-нибудь с микроскопическими изображениями и фиолетовым цветом», после чего предоставил ему полную свободу. А вот процесс работы над клипом Курт контролировал куда тщательнее. Из-за конфликта по поводу монтажа Smells Like Teen Spirit он не хотел снова работать с Сэмом Байером, так что выбрал Кевина Керслейка, который снял несколько клипов Sonic Youth. (Кортни тоже рекомендовала его – у нее был положительный опыт работы с Керслейком над клипом Garbadge Man с дебютного альбома Hole.)
Когда снимали Smells Like Teen Spirit, Nirvana была новой группой. Теперь же они были суперзвездами, так что и ожидания, и доступный бюджет стали намного выше. Робин Слоан дала Курту карт-бланш.
– Все клипы были идеями Курта, – рассказывала она, – а потом он уже прорабатывал подробности с режиссерами.
Курт не хотел снимать еще один «сюжетный» клип. Ему представлялось что-то намного более импрессионистское, с фиолетовым и синим цветами в кадре. Первый кадр клипа – пистолет, парящий в космосе.
Те места, где показывали собственно группу, Курт хотел сделать комментарием к новой суперзвездной реальности, поэтому настоял, чтобы их лица размыли, сняв группу через струю воды. Мне казалось, что лицо Курта, которое в клипе то показывалось четко, то размывалось, стало еще и метафорой его характера. Иногда я чувствовал такую близость к нему, словно он был моим братом, а иногда он словно удалялся в другую галактику, и я едва понимал его.
Впрочем, не все визуальные образы были абстрактными. Курт сделал некоторые изображения достаточно четкими, чтобы фанаты увидели футболку Flipper, которую он впервые надел в эфире SNL. Come as You Are эстетически сильно контрастировал с более линейным клипом Smells Like Teen Spirit, но при этом сохранил коммерческую жилку. На случай, если зритель MTV слишком обдолбан или глуп, чтобы понять, что играет Nirvana, в клипе воссоздали кадр с младенцем, который плывет под водой и тянется за долларовой купюрой на крючке.
Примерно в это же время Курт и Кортни переехали в квартиру на Сполдинг-авеню. Мне это жилье больше всего запомнилось тем, сколько же картин и рисунков сделал Курт в первые несколько недель. Он постоянно что-то рисовал. Эрик жил в Сиэтле и каждую неделю летал к ним. Он вспоминает:
– Если все выходило из-под контроля, Кортни просила меня приехать. Они жили, словно в маленькой пещере. Курт пугался, когда его узнавали на прогулках по Голливуду, так что просил меня сопровождать его во время походов по магазинам.