Через неделю после рождения Фрэнсис Nirvana снова должна была выступать на Редингском фестивале, на этот раз – хедлайнером. Курт был твердо намерен не отказываться от концерта. Он не хотел подводить фанатов и, что еще важнее, не хотел признавать поражения в драме, начавшейся после статьи в Vanity Fair. Кортни осталась дома с ребенком, а Курта сопровождал Эрик Эрландсон.
– Кортни сказала, что я должен поехать. Это все взаимозависимость, вот эта опекунская штука, я чувствовал, что защищаю его, потому что ему тогда было не очень-то хорошо.
Эрик взял с собой видеокамеру, чтобы запечатлеть концерт.
Nirvana отменила недавно запланированное европейское турне, и Антон Брукс вспоминает атмосферу вокруг группы после статьи в Vanity Fair и других слухов о наркомании Курта:
– Все мои собеседники, и по телефону, и лично, считали, что Nirvana не сыграет. Были даже слухи, что группа развалилась. Просто по умолчанию предполагалось, что они не сыграют. Я говорил людям, что только что пообедал с ними или побывал в их гримерке, а пресса считала, что я все выдумываю. Все так типично для драмы, которая повсюду преследовала Nirvana.
За день до Редингского фестиваля в NME вышла статья Кита Кэмерона, основанная на интервью, взятом у Курта в испанском Бильбао летом, еще до рождения Фрэнсис. В отличие от Хиршберг, Кэмерон был тем журналистом, которому Курт и Кортни доверяли. Он с энтузиазмом писал о группе практически так же долго, как и Эверетт. Тем не менее он повторил убийственное обвинение Хиршберг о том, что «различные доверенные источники» утверждают, что Кортни принимала героин, будучи беременной. Еще Кэмерон написал: «Главный вопрос здесь не то, сидит Курт Кобейн на героине, или не сидит, сидел, или пытается прямо сейчас с него слезть, а то, что его женушка – самая настоящая заноза в заднице. Ее, похоже, не любит почти никто. Один из техников называет ее «Злой Волшебницей Запада», а другой мой собеседник назвал Курта хорошим парнем ДК («до Кортни»)». Еще Кэмерон описал Джанет как «что-то среднее между кормилицей и человеком-губкой, она исполняет все капризы и впитывает в себя всю пустую болтовню Кортни».
Вспоминая этот момент, Курт позже рассказал британскому журналисту: «Во многом это просто сексизм. Кортни – моя жена, и люди просто не могут принять того факта, что я влюблен и могу быть счастлив, а она настолько сильная и грозная персона, что все сексисты в индустрии объединились и попытались нас стреножить». Однажды, жалуясь мне на интерес таблоидов к их семье, Курт растерянно сказал мне: «Я даже не знаю, как зовут жену Боно». Волны, пошедшие после статьи в Vanity Fair, поместили Курта и Кортни в незавидную категорию, куда входили только они двое. Большинство СМИ сделали из них мультяшных персонажей.
Учитывая, насколько трепетно Курт относился к репутации жены, а также все прочие стрессы, от которых тогда страдал, никто бы не удивился, если бы он действительно отменил концерт Nirvana. Обсуждая свои чувства перед выступлением в интервью со Scotsman, Дейв Грол сказал: «Я на самом деле думал, что будет катастрофа, конец карьере. Курт периодически ложился на реабилитацию, общение в группе потихоньку становилось напряженным. Курт жил в Лос-Анджелесе, а мы с Кристом – в Сиэтле. Люди даже не были уверены, приедем ли мы. Мы разок порепетировали, за день до концерта, и вышло хреново.
Но концерт получился замечательным и на время исцелил нас».
И в самом деле, Курт и Nirvana дали один из лучших своих концертов за все время, он вышел настолько мощным, что много лет спустя о нем издали фильм. Началось все с потрясающей импровизированной театральной постановки. Чтобы высмеять слухи, что он лежит на смертном одре, Курт попросил привезти за кулисы инвалидную коляску и сел в нее, надев длинный светлый парик и больничный халат. Брукс вспоминает:
– Курт попросил меня вывезти его на коляске, и я сказал – да ну тебя на хрен, я не выйду на сцену, перед которой семьдесят, а то и восемьдесят тысяч человек. Эверетт услышал наш разговор и сказал, что тогда это сделает он.
Монтгомери, сидевший за микшерным пультом, вздохнул с облегчением.
– Они довольно давно не играли, у них была куча проблем, и тут Курт решил выступить со смешной выходкой. Юмор никуда не делся…
Сидя в инвалидной коляске, Курт печальным голосом запел первую строчку The Rose, песни, которую Бетти Мидлер записала для одноименного фильма, где сыграла рок-певицу, которая не смогла справиться с давлением славы и умерла от передозировки наркотиков. Потом он плюхнулся на сцену, словно потерял сознание, и невозмутимый Крист с притворным беспокойством сообщил зрителям: «С помощью друзей и родных он все преодолеет».
Затем, с вдохновением, достойным Джеймса Брауна, Курт поднялся, надел гитару, подержал ее так, чтобы она громко «завелась», и с горящими глазами заиграл Breed, одну из самых «панковских» песен с Nevermind. Слушая четверть века спустя запись Курта, кричащего на редингском концерте первые слова песни – «Мне плевать, мне плевать, мне плевать», – я до сих пор поражаюсь, насколько же интимной кажется эта эмоция. Словно он говорил огромной аудитории: «Мне плевать на них, мне важны только мы».
Через пару песен Курт выкинул блондинистый парик и продолжил играть с полным напряжением и музыкальной ясностью. Перед Smells Like Teen Spirit группа исполнила первые аккорды More Than a Feeling, классического рок-хита группы Boston, словно показывая средний палец всем критикам, указавшим на сходство риффа с самым большим хитом Nirvana. Еще они устроили на фестивале премьеру новой песни, представив ее как The Eagle Has Landed (после записи для альбома In Utero ее переименовали в Tourette’s).
Брукс вспоминает:
– Помню, я посмотрел на зрителей – почти все собрались, чтобы послушать Nirvana, и сцена была практически библейской. Nirvana для них значила больше, чем просто группа. Когда они вышли на сцену и заиграли, синергия была потрясающей. Люди танцевали, пели и наслаждались собой. Это было что-то духовное. Катарсис. Все, чего вам когда-либо хотелось. Одно из самых потрясающих воспоминаний в моей жизни. Я стоял у края сцены с моим деловым партнером, мы смеялись и говорили, как все замечательно. Просто улыбались и смеялись.
Азеррад, который освещал концерт для Rolling Stone, подтверждает:
– Самый лучший рок-концерт из всех, что я видел.
Как позже вспоминал Дейв, химия группы чудесным образом восстановилась. Курт попросил Криста «рассказать анекдот», и его старый друг не отказал:
– Медсестра говорит врачу: «Пришел человек-невидимка». Врач отвечает: «Скажи ему, что я вижу его насквозь[3]».
Позже Курт полушутя сказал: «Это наш последний концерт». Крист ответил: «Нет, не последний». Курт сказал: «Ладно, поедем в ноябре на гастроли. Хочешь записать перед этим пластинку?», и Крист ответил: «Ага, запишем пластинку». Курт кивнул. Все выглядело так, словно они на самом деле приняли решение прямо на сцене.
Крист писал о концерте в Рединге: «Слышать, как десятки тысяч зрителей подпевают Lithium, – это очень крутой момент в истории группы». Ближе к концу сета Курт подошел к микрофону, попросил зрителей замолчать на минутку и сказал:
– Эта песня посвящается моей двенадцатидневной дочери и моей жене. О ней в последнее время пишут ужасные вещи, и она думает, что ее все ненавидят. Наш концерт записывается, так что можете на счет «три» сказать: «Кортни, мы тебя любим»?
Зрители с удовольствием исполнили просьбу, а потом Nirvana сыграла All Apologies, которая через несколько месяцев будет записана для альбома In Utero.
Последним выходом на бис стала Territorial Pissings. После нее Курт сыграл The Star-Spangled Banner в таком же психоделическом стиле, как Джими Хендрикс в Вудстоке, а Дейв разнес свои барабаны.
Эрик выходил из-за кулис вместе с Куртом; тот закурил сигарету. Мальчик лет десяти попросил дать ему автограф, и Курт не отказал, со всей серьезностью сказав: «Не кури». Эрик печально смеется, вспоминая это противоречие. «Вот такой он был, Курт».
Через десять дней, 9 сентября, должен был состояться эфир MTV Video Music Awards (VMA). Ожидалось, что Nirvana выиграет несколько наград, и группу попросили выступить. Мы поначалу отказали, учитывая все, что тогда творилось, и то, что Курт в принципе ненавидел любые шоу с наградами. Джуди Макграт, которая тогда возглавляла MTV, просила меня заставить Курта передумать. В некоторых письменных источниках говорится, что MTV угрожал не ставить в эфир клипы артистов с Geffen, или артистов, которые сотрудничали с Gold Mountain, или даже уволить Эми Финнерти. Это ложь. Ребята с MTV действительно были готовы на многое, чтобы обеспечить высокие рейтинги, но они не принуждали, а только уговаривали.
Курт был недоволен, узнав от меня о церемонии, и спросил, какие будут последствия для группы, если он откажется. С одной стороны, он был новоиспеченным отцом, стоявшим на важном распутье, связанном с наркоманией. Он снова лег на реабилитацию. С другой стороны, он только что великолепно выступил в Рединге и всегда беспокоился, как MTV относится к Nirvana. Я сказал ему, что в краткосрочной перспективе на ротацию Nirvana это не повлияет, но, конечно же, на MTV будут куда более счастливы, если группа появится в самом крутом эфире года.
Я позвонил Курту для этого разговора из дома, и Розмари, отлично понимавшая ситуацию, услышала меня и спросила, можно ли и ей поговорить с Куртом. Она потратила немало времени в последние две недели, борясь с последствиями статьи Линн Хиршберг, и знала, каким ударом все это стало для него. Задыхаясь от эмоций, почти плача, она объяснила ему, что боится, что отказ от выступления лишь укрепит негативный имидж, представленный Vanity Fair.
После того как Розмари отдала телефон обратно мне, Курт вздохнул: «Похоже, это из тех вещей, которые обязательны. Кто знает, может быть, через несколько лет я приду на такую церемонию в смокинге». Мне было больно слышать ненависть к себе в его голосе, но я считал, что он поступает правильно.