— Что же будет?
Пока еще крепость ни в чем не терпела нужды, и обе стороны ограничивались взаимным наблюдением.
Так миновал 212-ый год, и все понемногу освоились с положением. Ганнибала отзывали другие дела, а тарентинцы ничего не предпринимали, что дало Ливию возможность пополнить свой гарнизон и запастись большим количеством провианта. Миновал еще год, не внеся перемен во взаимоотношения сторон, когда же в следующем 210-м году недостаток провианта дал себя чувствовать, прибыл римский флот под начальством храброго Децима Квинкция, чтобы положить конец нужде. Однако тарентинцы проведали об этом, вышли римлянам навстречу, одержали над ними победу на море, захватили весь провиант и завладели несколькими военными судами.
Тарент торжествовал по случаю нанесенного Риму поражения; но в ходе событий ничего не изменилось. Кай Ливий храбро держался, и противники истощали силы друг друга, но ни один не мог уничтожить другого. Наконец (209 г. до Р. X.) к городу подступил с огромным войском Квинт Фабий, вновь избранный консулом. Он осадил Тарент со всех сторон; но тарентинские граждане мужественно выдерживали осаду.
Был отбит второй штурм и третий; однако, нужно было спешить: если страшный Ганнибал успеет прибыть, тогда придется оставить всякую надежду на победу. Чего не может меч, то доступно измене. У одного из видных военачальников тарентинского гарнизона была невеста-римлянка; она убедила своего жениха ночью открыть ворота консульским войскам... На улицах вспыхнул страшный бой, но исход его не оставлял сомнений. Резня была ужасная. Никон погиб геройской смертью на площади, Филимон сражался на коне и истребил множество врагов, но когда увидел, что город предан, в отчаянии бросился в колодец.
Дни свободы миновали, Тарент снова должен был томиться в римском рабстве.
ГЛАВА IX. ПОСЛЕДНЯЯ БОРЬБА
Когда три года тому назад Тарент при помощи Ганнибала вернул себе независимость, римляне решили возместить эту потерю и во что бы то ни стало вновь завоевать богатую Капую. Они набрали солдат, вооружили рабов и, прежде чем город успел что-нибудь узнать об угрожающей ему опасности, с трех сторон двинули на него три армии под предводительством консула Аппия, Фульвия и претора Клавдия. Они спешно приступили к осаде, и граждане Капуи едва успели послать вестника в Тарент к Ганнибалу с просьбой о помощи.
Он был на расстоянии восьмидесяти часов, но тотчас же выступил к Капуе; его войска, испытанные в лишениях и трудностях, совершили еще и этот подвиг и подошли к городу прежде, чем римляне успели подумать о них. В тот же день начался жаркий бой и прекратился лишь с наступлением темноты. Пуны на следующий день хотели продолжать сражение, но римский лагерь оказался пуст,— римляне ушли.
Ганнибал тоже направился на юго-восток, куда, судя по донесениям, двинулся Аппий. Но консул был уже далеко и шел таким быстрым маршем, что догнать его не удалось.
К тому же пришло новое известие: Центений, храбрый римский военачальник, высокого роста и геркулесовой силы, предложил сенату уничтожить Ганнибала со всем его войском, если ему дадут пять тысяч испытанных воинов.
— Нужно только поставить во главе человека,— говорил он,— который ни при каких условиях не отступит; один герой родит тысячу других! Кроме того, я хорошо знаю местность, где держатся пуны, знаю, где можно устроить засады, и могу осилить врага теми же уловками и военными хитростями, какими до сих пор он побеждал нас!
Сенат дал ему не пять, а восемь тысяч человек, и едва распространился слух об этом предприятии и планах Центения, к нему со всех сторон стали стекаться люди, способные носить оружие. В общем составилась шестнадцатитысячная армия, готовая на все. Враги не долго ждали встречи. Центений использовал свое знакомство с местностью, но все-таки не мог сравняться с Ганнибалом. Центений воодушевлял всех своей отвагой и смелостью, но не прошло и часа, как он увидел, что его войску остается или спасаться бегством или погибнуть. Свою воинскую честь он, конечно, не мог запятнать постыдным бегством и потому с мужеством отчаяния кинулся в самое опасное место битвы. Все пути к бегству были отрезаны: свыше пятнадцати тысяч полегли на поле битвы, и только небольшая горсть римского войска добралась до Рима и поведала о кровавом поражении.
Едва окончилось это сражение, как прибыли гонцы из Апулии. Они донесли Ганнибалу, что претор Гней разоряет и жжет маленькие города, державшие сторону пунов; римские солдаты совершают насилия, и жители молят избавить их от этой пытки!
Просьба была исполнена. Не прошло недели, как поздно вечером Ганнибал появился перёд войском Гнея. Претор с трудом сдерживал своих солдат: они рвались в бой, нисколько не сомневаясь, что разобьют пунов и завладеют их сокровищами. Однако их постигла та же участь, что и ополчение Центения: шестнадцать тысяч человек погибли, и только две тысячи спаслись бегством.
Через несколько дней к Ганнибалу явилась депутация из Капуи: город ждал от него помощи, и Ганнибал снова направился туда.
Положение действительно было тяжелое. Рим решил покорить Капую, чего бы это ни стоило. Аппий, Фульвий и Клавдий снова сошлись под стенами города; войска их напряженно работали, чтобы окружить город валом и рвом и заставить запертых таким образом жителей сдаться; с другой стороны римляне окапывались сами, огораживались частоколом, чтобы защитить себя от нападения. В окрестностях, на большом расстоянии вокруг, был уничтожен весь корм на полях, сожжено все сено, чтобы карфагенянам нечем было кормить своих лошадей и слонов. Предводители трех армий решили не покидать свой лагерь, не переходить в наступление, а только защищаться.
Аппий и Фульвий так хорошо себя зарекомендовали, что за ними и на следующий (211 г. до Р. X.) год было оставлено командование осадой Капуи, хотя им и пришлось сложить с себя консульские полномочия.
Когда Ганнибал подошел, и его пехота стала метать в римский лагерь стрелы и копья, в надежде, что римляне сделают вылазку, те хладнокровно оставались за своими валами. Через несколько дней Ганнибал пошел на приступ, одновременно сделал вылазку и городской гарнизон, но попытка эта не привела ни к каким результатам: окопы римлян могли противостоять любому натиску... Аппий во время приступа подвергался большой опасности и был ранен.
Когда солнце зашло, Ганнибалу пришлось скомандовать отступление.
Но изобретательный Ганнибал искал нового выхода: не удастся ли отвлечь римлян, и таким образом освободить осажденный город. Если внезапно появиться под стенами Рима, пожалуй, даже овладеть частью столицы, то Аппий и Фульвий, конечно, будут отозваны на помощь. Если хоть половина осаждающих уйдет к столице, пуны с быстротой ветра вернутся и разобьют оставшихся. По кратчайшему пути до Рима было пятьдесят часов, и, имея в распоряжении лишний день, можно рассчитывать на полную победу. Решение было быстро принято. Вверх и вниз по течению были захвачены все суда, и все подготовлено к выступлению. В назначенный час войско выступило, запасшись припасами на десять дней. В лагере же всю ночь горели огни, и наутро там для видимости суетились люди.
Переправившись через Волторно, Ганнибал сжег все суда и направился по плодородной, богатой местности, давно уже не видевшей войны. Местные жители даже и теперь не отдавали себе отчета в том, что происходило: нумидийские всадники с легкостью ветра носились по полям, слоны выступали, как колоссы, а войско в странном вооружении продвигалось так спокойно, как будто об опасности не было и речи. Через неделю пуны спустились из горной местности в долину Анио и здесь, в непосредственной близости от Рима, расположились лагерем. Страшное известие быстро проникло в город. Но сенат принял решение, делавшее честь его энергии и осторожности: в Капую был послан гонец, который должен был скакать без отдыха и передать проконсулам приказ, гласивший: Капуя должна быть отрезана, должна быть взята голодом; часть войска, без которого вы можете обойтись, должна быть, как можно скорее приведена к Риму! Вам лучше на месте решить, кто должен идти, кто останется; только не забывайте: Рим в опасности, но Капуя должна пасть.
Аппий страдал еще от полученной раны, и Фульвий, выбрав из всех трех армий шестнадцать тысяч человек, поспешил с ними в Рим и успел прибыть вовремя. В городе царила паника, беженцы, не видевшие врага и в глаза, толпами с семьями и с домашним скарбом устремлялись в город, ища защиты за его стенами. Они рассказывали ужасные вещи: Ганнибал все истребляет, все сжигает на своем пути, после него остаются только трупы и горы золы. Плачущие женщины метались с детьми по улицам города, мужчины готовились к бегству, знатные римлянки спешили в храмы, коленопреклоненно молились, вытирая своими распущенными волосами пол и алтари, чтобы своим смирением умилостивить богов... Жители были в полном отчаянии, но сенат оставался тверд и непоколебим в своих решениях.
Ужас охватил всех, когда грозный вождь действительно явился под стены города и раскинул свои палатки в получасовом расстоянии от него. Немного спустя он с небольшим отрядом бесстрашно подъехал к самым стенам и, невзирая на то, что стены были заняты вооруженными людьми, которые могли засыпать его стрелами и копьями, осмотрел вал и ворота и возвратился в свой лагерь.
О правильной осаде нечего было и думать: для этого его войско должно было быть раза в четыре больше; можно было говорить разве о том, чтобы попугать римлян неожиданным смелым нападением, вызвать в городе смятение и обратить жителей в бегство.
На следующее утро положение изменилось; консулы отовсюду сзывали всех способных носить оружие, и на заре под стенами Рима стояло восемьдесят тысяч человек. Ганнибалу предстояло выдержать сражение. Спустя несколько часов проконсул Фульвий прибыл из-под Капуи с шестнадцатитысячным войском и вошел в город. С такими силами римляне, конечно, не стали бы выжидать нападения, а предприняли бы наступление, имей они дело с любым врагом, но только не с Ганнибалом.