– Ничего, все равно я уже вся мокрая. Только я без тебя не пойду, тем более что должна отдать тебе куртку, не разденешь же ты бедную девушку в машине?
– Мне неудобно.
– Я не интим тебе предлагаю, а обсушиться и выпить горячего чаю. Идем, Венсан, не будь брюзгой, дай мне шанс реабилитироваться! – Она упрашивала его еще добрых десять минут, и он сдался.
– Хорошо, только на полчаса.
– Конечно! Давай!
Фрида втащила Венсана за руку в подъезд, они поднялись по широкой лестнице к лифту. Она открыла дверь ключом и пригласила гостя войти. Он оказался в прихожей, где одна стена была выложена красивым декоративным камнем, а у другой размещался встроенный шкаф с раздвижными зеркальными дверями. На стенах горели красно-сине-белым светом плоские разноцветные лампы, выполненные по индивидуальному заказу. Фрида провела Венсана в просторную кухню с яркой мебелью и дощатым полом.
– Вот эта квартира больше тебе подходит, – огляделся Венсан. – Или она тоже не твоя? Мы с тобой случайно не вломились опять в чужой дом? С тобой всего можно ожидать.
– Ты теперь до старости это будешь вспоминать. Это моя квартира, проходи и чувствуй себя как дома. Мне от тебя нечего скрывать. Раздевайся, я засуну твои вещи в сушку, а тебе принесу махровый халат.
– Прямо так? – растерялся Венсан.
– Я закрою глаза, – ответила Фрида, уходя с кухни.
Венсан снял брюки и рубашку, оставшись в носках и трусах. Позади себя он уловил какое-то движение и, обернувшись, столкнулся с удивленным взглядом молодого красивого парня в шелковой темно-синей пижаме. Слова «Фрида, это ты?» застряли у него в горле.
Венсан поздоровался, парень ответил ему кивком и спросил:
– Простите… А вы кто?
– Я? – переспросил Венсан, пытаясь принять непринужденную позу, но в носках и трусах это не получалось. – Я друг Фриды, а вы кто?
– Я? – настала очередь удивляться молодому человеку. – А я, собственно, муж Фриды.
Венсан побледнел, затем покраснел и со скоростью реактивного самолета натянул на себя мокрые вещи.
– Я пойду, – протиснулся он мимо парня. – Простите, если что не так. Я зашел просто обсохнуть, Фрида не виновата, я ее просто не так понял.
– Да оставайтесь, куда вы? Все нормально! – закричал парень в спину Венсана.
В это время на кухне появилась Фрида с махровым халатом изумрудного цвета в руках.
– Венсан! Ты где, Венсан?
– Ах, это и был наш француз, – прищурился Максим.
– Где он?
– Он ушел.
– Что ты сделал? Что ты ему сказал? – набросилась она на Макса.
– Ух ты! Ты словно дикая кошка! Ничего я ему не сказал! Сказал правду!
– Какую еще правду?
– Он спросил, кто я. Я ответил, что твой муж, а что, разве это неправда?
– Нет, это невозможно! – опустилась на стул она. – В кои-то веки мне понравился человек, а ты снова все испортил.
– Я? Предупреждать надо! Выхожу ночью на кухню воды попить, а у тебя там мужик в носках и плавках.
Фрида опустила голову на руки и заплакала.
– Малыш, не плачь, если ты считаешь, что я все испортил, значит, я же все и поправлю, – обнял ее за плечи Максим.
Венсан, хмурый и сосредоточенный, дольше, чем обычно, делал сложную операцию полной женщине по удалению жировых отложений. Он подождал, пока она выйдет из наркоза, и, сняв перчатки, пошел к себе в кабинет.
– Как мне жалко шефа, – прошептала Ангелина, хирургическая медсестра другой медсестре. – Такой мужчина, и так не везет. Зверски убили его любовницу, и никаких следов.
– Один не останется, – ответила ей подруга. – Найдутся желающие.
– Но он-то грустит по Галине, никогда его не видела таким печальным. Даже не подмигнул мне ни разу во время операции.
– Дай время, отойдет.
Венсан прошел через приемную в свой кабинет.
– Венсан Витальевич, к вам посетитель! – прокричала ему в широкую спину секретарша.
– Ты же знаешь, Оля, что я не принимаю после операции. Я устал, принеси мне кофе.
– Венсан Витальевич, молодой человек настаивает, говорит, по личному вопросу.
– По личным вопросам я принимаю по четвергам с двенадцати часов до шестнадцати.
– Он не уходит, – шепотом произнесла Оля, косясь за спину доктора.
– Я бы хотел поговорить сегодня, – раздался мужской голос.
Венсан обернулся и увидел красивого, темноволосого парня в светлом голубом джемпере и джинсах, порванных на коленках. Хотя Венсан и был прошлой ночью в состоянии аффекта, но сразу же узнал мужа Фриды.
– Я занят.
– Я не займу много времени, – не уходил молодой человек.
– Хорошо, зайдите.
Венсан вошел в кабинет, пригласил посетителя присаживаться. Он чувствовал себя неуютно под испытующим взглядом синих глаз, вспоминая вид, в котором он предстал перед ним вчера.
– Пришли набить мне, извините, морду? Смею вас уверить, у меня ничего не было с вашей женой и ничего не будет. Я больше не увижу ее никогда в жизни, – сказал Венсан, наливая себе стакан холодной воды.
– Вот это меня и пугает. Моя жена, в отличие от вас, хочет вас видеть, – улыбнулся Максим.
– Ничем не могу помочь, – пожал плечами Венсан, – я боюсь этой женщины и не знаю, чего от нее ожидать.
– Она совершенно непредсказуема, – согласился Максим.
– Стоит мне ей поверить и пойти у нее на поводу, как меня окатывает, словно из ледяного душа.
– Это похоже на Фриду. Я немного расскажу вам о ней, может быть, тогда вы будете лучше ее понимать, – предложил Макс.
– Не уверен, что мне это нужно, – раздраженно ответил Венсан.
– Это нужно всем, потому что прошлой ночью произошло недоразумение, и я хочу его исправить. Фрида выросла в неблагополучной семье, – начал свой рассказ Максим, не дожидаясь приглашения. – Отца она не знала никогда, поговаривали, что он был цыганом. Мать ее, женщина красивая, но погубленная своей страстью к алкоголю, совершенно не заботилась о своей дочери. Она работала в крупном ресторане, и нередко пышные банкеты начинались в ресторане, а заканчивались в их доме. Чаще всего мужчины оставались на ночь, две, иногда задерживались на месяц. К некоторым Фрида привыкала, они, желая подольше задержаться в доме, где кормят и наливают, называли ее дочкой. Но потом они исчезали и появлялись другие. Попадались и буйные ухажеры, они устраивали разборки, избивали хозяйку дома в припадках ревности, доставалось и «приблудышу» Фриде. Так постепенно сердце девочки ожесточалось, она перестала доверять мужчинам. Фрида часто недоедала, пряталась под лестницей в подъезде от разбушевавшихся поклонников матери. Она была чрезвычайно худа, хрупка, изящна и очень любила танцевать. Так к ней прикрепилось прозвище Балерина. Матери Фриды не раз грозили сообщить о ее непристойном поведении в милицию и лишить родительских прав. В редкие дни просветления она горячо во всем раскаивалась, просила прощения, обещала исправиться, а потом срывалась, и все продолжалось по-старому. При этом Фрида была всегда на стороне матери и считала ее больным человеком. Алкоголизм – «хорошая болезнь», – зло усмехнулся Максим, – от которой страдают часто близкие люди. Будь моя воля, я бы лет на пять ссылал алкоголиков на необитаемый остров, где из спиртного только протухшее кокосовое молочко, быстро бы все вылечивались! Так вот, отвлекся я. В один из таких светлых промежутков мать отвела свою дочку в хореографическое училище, куда ее приняли, посчитав весьма способной девочкой с хорошими физическими данными. Балетная школа стала для нее раем, она была самой талантливой ученицей. Дома же становилось все хуже и хуже. Фрида подрастала и превращалась в красивую девушку. Мать, уже потерявшая разум от спиртного, все чаще замечала, что ее ухажеры больше смотрят на ее молоденькую дочь. Теперь она видела в своей дочери соперницу. У них жила большая черная псина, это и был единственный друг Фриды, который любил и оберегал девочку от навязчивых поклонников матери. Частенько она бродила со своей собакой по улице, так как места в доме для них не было. Семь лет эта собака была единственным родным существом для Фриды. – Максим перевел дух и попросил налить ему воды.
Венсан выполнил его просьбу, весьма заинтересованный его рассказом.
– Все, что вы рассказываете, просто невероятно, – сказал он.
– Это еще цветочки, ягодки впереди. Собака умерла от старости, для девочки это было настоящей трагедией. Мать все больше ожесточалась и хотела выгнать ненавистную соперницу из дома. Фрида ходила в синяках и ссадинах, а на вопросы соседей отвечала, что эти травмы она получала в балетной школе. В один «прекрасный» день мать продала ее за бутылку водки какому-то подонку, после этого Фрида ушла из дома. Тогда ей было четырнадцать лет. Неизвестно, что с ней стало бы дальше, если бы в ее судьбе не принял участие преподаватель хореографического училища профессор Майков Геннадий Владленович. Он был вдовец и жил с сыном такого же возраста, как и Фрида. Она оказалась в этой семье и впервые стала жить по-человечески. Можно понять, что она воспылала любовью к профессору, она любила его как отца, друга, мужчину. Геннадий Владленович, как человек трезвомыслящий, не допускал и мысли о связи с женщиной моложе себя на сорок лет. Но после смерти жены прошло много лет, а Фрида была само очарование, и сердце профессора дрогнуло, они поженились. Ей тогда было двадцать лет, а ему шестьдесят. Их брак был счастливым, но недолгим, через шесть лет профессора не стало. Все свое добро и деньги он завещал сыну, а шикарная квартира досталась Фриде.
– Не знаю, зачем я это слушаю… – прошептал Венсан, стараясь не подавать вида, насколько тронула его история жизни Фриды.
– Фрида почему-то решила, что больше таких благородных и порядочных мужчин нет…
– По-моему, я беседую с ее мужем, – прервал его Венсан.
– До этого дойдет еще. Карьера ее шла в гору, она стала одной из ведущих балерин в театре. Все было хорошо, пока ее партнер не уронил Фриду, да так неудачно. Она повредила колено и позвоночник, и о дальнейшей карьере танцовщицы можно было забыть. Партнер не виноват: она неудачно прыгнула, у него была растянута мышца – роковое стечение обстоятельств. Полгода она не ходила, я ухаживал за ней. Да, разрешите еще раз представиться: Максим Геннадьевич Майков, сын ее покойного мужа, я же партнер, уронивший ее. Никогда не забуду, как я погубил ее, сломал, словно тростиночку. Я являюсь ее лучшим другом уже на протяжении семнадцати лет – с тех пор, как отец привел ее к нам в дом. После того несчастного случая я тоже перестал танцевать, не смог больше психологически. Сначала я ухаживал за ней, потом мы оба пошли учиться: я поступил в технический институт, а она в театральный. Решили начать новую жизнь. Теперь я неплохо зарабатывающий программист, а Фрида талантливая актриса.