мевает.
Всемилостивейший Государь, Вашего Императорского Величества всеподданнейший:
Голенищев-Кутузов генерал от инфантерии.
М.И. Кутузов — Е.И. Кутузовой.
4 августа 1803. Горошки
[…] Новым экономом я поныне очень доволен: он профессор, но дай Бог, чтобы у него было хотя наполовину честности противу его ума. А дурак и половины не сделает того, что бы можно было сделать. Я три недели и больше никуда из своих границ не выезжал и завтра еду в один фольварк за 25 верст, где еще не бывал.
Хлеб сняли, то есть рожь и пшеницу. Урожай хорош, пшеница в десять раз родилась, а рожь поменьше — обманули в посеве Меньше было засеяно, нежели показали, не то раскрали мужики у эконома. Как хлеб весь снимут, то приняться надобно за строения; нету ни Винницы порядочной, ни одной пивоварни, — что здесь важный пункт, особливо в Райгородке. Винокурия будет порядочная на восемь котлов, да надобно много пристроить в Райгородке для жидов. Вот мои упражнения. […]
М.И. Кутузов — Е.И. Кутузовой.
17 ноября 1804. Житомир.
Посылаю, мой друг, 100 рублей и еще, сколько могу, присылать буду до отъезда моего. Скучно работать и поправлять экономию, когда вижу, что состояние так расстроено; иногда, ей Богу, из отчаяния хочется все бросить и отдаться на волю Божию.
Видя же себя уже в таких летах и здоровье, что другого имения не наживу, боюсь проводить дни старости в бедности и нужде, а все труды и опасности молодых лет и раны видеть потерянными, и эта скучная мысль отвлекает меня от всего и делает неспособным. Как-нибудь надобно, хотя за время, себе помочь, посмотрю, что можно будет сделать на контрактах в Киеве. […]
[Михайла Голенищев-Кутузов]
М.И. Кутузов — Е.И. Кутузовой.
31 августа 1805. Радзивилов.
Насилу, мой друг, доехал сегодня только до границы. Прескверная дорога была до самого Петербурга. […]
Сегодня в ночь пускаюсь в дорогу за границу и скоро надеюсь войски догнать. Я довольно здоров. Детей уведомь, что я здоров и их помню и благословляю. […]
Верный друг Михайла Г[оленищев]-Кутузов
3 октября 1805. Браунау
Рекомендую господам шефам подтвердить офицерам полков, им вверенных, оказывать должную в обхождении благопристойность с австрийскими офицерами, наипаче же всякое уважение и почтение к их генералитету. В противном случае за малейшую грубость и неучтивоство не только взыщу строго, но предавать стану законному наказанию, как нарушителей субординации.
Всем нижним чинам подтвердить, чтобы отнюдь обывателям никаких обид и неудовольствий не причиняли, но старались бы убегать от всего, что может быть поводом к какой-либо ссоре и жалобам, и стараться наиболее ласковостью и хорошим обхождением с хозяевами привязать к себе жителей здешней земли.
Генерал Г[оленищев]-Кутузов
6 октября 1805. Браунау.
1-е:
По приложенному при сем ордер де баталии с наименованием начальников фланговых, бригадных и полковых, вступить господам генералам в командование назначенных им частей и бригад. Во время дела противу неприятеля, ежели вся пехота в корде-баталии будет действовать вместе, то командовать обеими флангами старшему генерал-лейтенанту Дохтурову.
2-е:
Часто случаться будет надобность формировать баталионные колонны как для проходу сквозь линии, так и для лутчего наступления в трудных местях. Формирование сие делать на середину баталионов, составляя четвертой и пятой взвод на месте, а протчие, сделав по рядам налево и направо, формируют колонну.
3-е:
Свойственное храбрости российское действие вперед в штыки употребляться будет часто, причем применять и наблюдать весьма строго:
1-е. Чтобы никто сам собою не отважился кричать победоносное Ура! Пока сие не сказано будет по крайней мере от бригадных генералов.
2-е. Чтобы при натиске неприятеля в штыки люди не разбегались, а держались во фрунте сколько можно.
3-е. Сколь скоро сказано будет: Стой! Равняйся! тотчас остановились; тут видна будет доброта каждого баталиона особенно и достоинство его командира, которой предписанные сии осторожности наиболее выполнит.
4-е:
Баталиону, проходя закрытое лесом или иным образом место, деревни или тому подобное, тут, не ожидая приказу генерала, выслать стрелков и закрыть себя как должно.
5-е:
Я надеюсь, что не имею нужды напоминать, что всякий во время дела будет при своем месте.
Генерал Г[оленищев]-Кутузов.
М.И. Кутузов — Е.И. Кутузовой.
9 октября 1805. Браунау
…Меня, мой друг, извини, что редко иногда пишу. Право хлопотно. Всем моим любезным детям и внучатам кланяйся. Боже их благослови.
Верный друг Михайла Го[ленищев] — Кутузов.
Франц I М.И. Кутузову.
14 октября 1805. Вена.
Любезный мой генерал-аншеф граф Кутузов!
Вам известно несчастие, постигшее армию, находящуюся под предводительством двоюродного брата моего эрцгерцога Фердинанда. Важность, которую имеет для меня в настоящую минуту позиция вашей армии, уверенность моя в ваших способностях и вашей доброй воле, побуждают меня прибыть к вам и лично обсудить, что следует предпринять в общем, с государем вашим, для меня деле. Завтра утром выезжаю, нигде не остановлюсь и весьма желал бы застать вас еще на позиции у Инна.
В таких критических минутах, как настоящая, нужна в особенности твердость, и я рассчитываю на вашу и на ваши добрые чувства. Рассчитывайте также на мою вечную благодарность.
Благосклонный к вам Франц.
Александр I М.И. Кутузову.
[24] октября 1805.
После бедствия австрийской армии Вы должны находиться в самом затруднительном положении. Остается для Вас лучшим руководством: сохранять всегда в памяти, что Вы предводительствуете армиею Русскою. Всю доверенность Мою возлагаю на Вас и на храбрость Моих войск.
Надеюсь также на Ваше убеждение в том, что Вы сами должны избирать меры для сохранения чести Моего оружия и спасения общего дела. Знаю, теперь ничего не должно предоставлять случаю, и надобно выигрывать время, доколе корпус Буксгевдена не подойдет на театр войны и пруссаки не начнут военных действий. Однакож, если Вы не можете избегнуть сражение, то полагаю, что согласно первоначальному Вашему мнению, Вы пойдете атаковать неприятеля и не будете ожидать его в позиции.
Вам непременно должно сохранять доброе согласие с австрийскими генералами, но, удостоверясь из опыта в неспособности генерала Макка, Вам не должно полагаться на его советы. Я тогда только останусь спокойным, когда узнаю, что Вы решились принять на самого себя высокую ответственность защищать Вену.
Вы имеете к себе доверенность Мою, армии и союзников. Докажите неприятелю, сколь справедливо возлагается на Вас общая доверенность.
Александр I М.И. Кутузову.
5 ноября 1805. Местечко Нейдорф.
Михайла Ларионович!
Сражение при Кремсе есть новый венец славы для российского воинства и для того, кто оным предводительствовал.
Моих слов недостает объявить вам и всему корпусу, под вашим начальством состоящему, то удовольствие и ту признательность, кои я ощущаю с получения сего приятного известия. С нетерпением ожидаю ваших рапортов об отличившихся как в сем деле, так и в предыдущих. На вас возлагаю объявить также всему корпусу чувства, изъясненные мною в сем рескрипте.
Пребываю навсегда вам благосклонный.
Александр.
М.И. Кутузов — Константину Павловичу.
26 ноября 1805. Голич.
Милостивейший государь!
Возвращаясь уже в Россию с армиею, командованию моему высочайше вверенною, я обязанностию своею поставляю прежде всего отдать должную справедливость полкам лейб-гвардии, бывшим в деле противу неприятеля сего ноября 20-го дня под командою вашего императорского высочества. Храбрости и мужеству оных мы были все свидетели. Один лейб-гвардии конный полк, непосредственно вами командуемой, отбил у неприятеля знамя.
Правда мы не победили неприятеля; превосходные его силы, свежие два знатные корпуса, к нему на помощь приспевшие, соделали то невозможное; но при сем нещастии еще более видно было благоразумие вашего высочества, сопровождаемое духом твердости.
Я не хочу лстить нимало вам, милостивейший государь, и неприличествовало бы сие чинить поседевшему в поле генералу, но не могу не сказать правды: приведение в порядок расстроенных полков гвардейских, отступление с оными без всякого замешательства, чрез что подан пример, а под прикрытием вашим и возможность другим колоннам состроиться и ретироваться, принадлежит собственно вашему императорскому высочеству.
Военные достоинства ваши, доказанные при сем последнем деле в глазах всемилостивейшего нашего государя, послужат утехою его величеству и наполняют уже лестною надеждою сердца всех солдат, которые увидели сами, что без стечения множества противных нам обстоятельств и без превосходства в знатной степени числа неприятеля остались бы (они) победителями.
В твердом уверении, что российские воины не престанут побеждать врагов своих во всех иных случаях, есьм с глубочайшим высокопочитанием и нелицемерною преданностию Вашего императорского высочества всепреданнейший:
Михайла Голенищев-Кутузов.
М.И. Кутузов — Е.И. Кутузовой.
30 ноября [1805]. В Венгрии.
Пользуясь отъездом князя Волконского, скажу тебе, мой друг, что я, слава Богу, здоров. К Лизаньке принужден был послать Апочинина, чтобы отвезти ее в Россию. Письмо, здесь прилагаемое к графу Ивану Андреевичу Тизенгаузену, вели ему доставить с осторожностию. Ты слышала, конечно, об наших нещастиях. Могу тебе сказать в утешение, что я себя не обвиняю ни в чем, хотя я к себе очень строг. Бог даст, увидимся; етот меня никогда не оставлял.