– Что ж, это уже кое-что. Значит, связи с криминальным миром у Мостового имеются, – заключил Тимофей. – Кто-нибудь из этой компании уже гуляет на свободе? – обратился он к Милане.
– Да. Двое. Федулов освободился досрочно, а Паршина осудили условно, он специалист по сигнализациям, сказал, что вообще не знал о том, что машины, с которыми работал, были в угоне. Выкрутился, короче, а может, заплатил кому-нибудь, – пожала плечами Милана.
– Значит, было к кому обратиться в случае острой надобности. Чем, кстати, эта парочка сейчас занимается? – поворачиваясь к ней, спросил Тимофей.
– Паршин в автомастерской работает, а Федулов так болтается.
– Надо выяснить, нет ли у кого-нибудь из них дачи вблизи Ляпиц, а может, родственники какие-нибудь проживают или один из них в пионерском лагере в этих местах отдыхал, – размышлял вслух Максимов. – Заодно и Мостового надо проверить, хотя он, похоже, калач тертый, подставляться бы не стал.
– О’кей, сделаем, – легко согласилась Милана.
А Яна в это время сидела и думала: хорошо бы эта Милана ушла прямо сейчас, пока им счет не принесли. Она сидела и невольно отмечала, как все присутствующие в зале мужчины независимо от того, были они с дамами или нет, то и дело бросали на Милану заинтересованные взгляды. Ее, Яниного, появления в зале никто бы не заметил, даже если бы она вошла с дрессированной мартышкой на голове. Мартышку бы заметили, а ее нет. А если они все втроем встанут из-за стола… Яна даже прикрыла глаза от ужаса предстоящего унижения. Милана – высокая, стройная, красивая, легко покачивая бедрами, двинется впереди компании, цокая тонкими каблучками, а позади, как Санчо Панса за Дон Кихотом, будет вышагивать плотная, приземистая, в удобных сапогах на практичном, устойчивом каблуке Яна, а за ней будет идти Максимов и с насмешливой улыбкой производить невольное сравнение.
Яна глотнула вина и, выпрямившись, уставилась на своих сотрапезников.
Те смотрели на нее, то ли выжидательно, то ли недоумевающе.
– Яна, вы сможете? – повторил, очевидно, не в первый раз свой вопрос Максимов.
– А? Что? Простите, я, кажется, о своем задумалась, – встряхнулась девушка, отгоняя жуткие видения. – Что я должна сделать?
– Узнать, у кого из сотрудников вашей фирмы имеются дачи в интересующем нас направлении. Потому как если господин Мостовой окажется ни при чем, то, вполне вероятно, дело в той самой партии рыбы. И то, как вы появились на проселке, может помочь нам в поиске преступника. Хоть какую-то ниточку зацепим, – без всякого энтузиазма проговорил Тимофей.
Дочурка шефа снова его раздражала. Они с Миланой с полной отдачей работают над решением вопроса, а эта нахомякалась и сидит в состоянии сытой эйфории, неизвестно о чем мечтает. Тоже мне Татьяна Ларина.
С Татьяной Лариной Тимофей сравнил Яну не случайно. Когда-то давно, лет в девять, они с матерью были в Мариинке, тогда еще театре имени Кирова, на опере «Евгений Онегин». Это был, пожалуй, единственный случай, когда они с матерью были на опере, по понятным причинам мать водила Тимофея только на балет, не считая это перекосом в воспитании, и поэтому тот самый спектакль, наверное, и запал в душу. «Евгения Онегина» они в школе, естественно, еще не проходили, а потому герои романа запомнились Тимофею на всю жизнь именно такими, какими он увидел их в тот вечер в опере.
Татьяну пела, кажется, Галина Ковалева, она была чуть полноватой, статной, с густыми каштановыми волосами, гладко зачесанными и собранными в узел на затылке. Точно как у Сорокиной. И щечки у нее были такие же, пухленькие, упругие. Сейчас Яна показалась ему очень похожей на ту самую Татьяну.
Они закончили разговор и заплатили по счету. Яна, разумеется, платила за себя сама. Затем все дружно поднялись из-за стола. Яна нарочно задержалась и подгадала так, чтобы выйти из зала последней.
Глава 10
– Слыхала новые сплетни? – просачиваясь вслед за Яной в кабинет и забыв про приветствие, спросила Катя.
– Нет, – коротко ответила Яна, стягивая пальто.
Сегодня ни свет ни заря ей пришлось идти на перевязку в поликлинику, она страшно не выспалась, шов отчего-то пощипывало. Может, от йода? Девушка понятия не имела, чем обрабатывают ее рану, потому как в этот момент крепко зажмуривала глаза и тихонько бормотала про себя, как маленькая: «Ой, ой, мамочки, мамочки, ой, ой ой, пожалуйста». Что «пожалуйста» и что «мамочки», она и сама не знала. Но было очень страшно и, кажется, больно. Стресс, пережитый на перевязке, и ранний подъем Яниного настроения нисколько не улучшили. Вероятно, она была бы еще мрачнее и несчастнее, если бы не выделенный Максимовым водитель. Хоть в транспорте толкаться не пришлось.
Так что никакого интереса к свежим сплетням Яна не испытывала. Никакого. Зато ей очень хотелось поскорее выставить вон Катю, расстегнуть пуговицу на юбке и, усевшись в рабочее кресло, приняться за поиски следов загадочной партии норвежского лосося.
– Мне Анжелка рассказала, а ей водитель Нетребского, он сам этот разговор слышал, когда шефа с женой с похорон вез, – не обращая внимания на ее настроение, продолжала тарахтеть Катя. – Только это большой секрет, никому нельзя рассказывать! – спохватившись, добавила она. – Но ты у нас могила, я знаю.
– Слушай, а ты не знаешь, у кого из наших дача в направлении Кингисеппа? – перебила ее Яна, включая компьютер.
– Не-а. Ну, ты слушай, не перебивай! Короче, со смертью Рогутского, оказывается, не так все просто! – вывалила Катя и, вытаращив глаза и собрав бантиком губы, облокотилась на Янин стол, чтобы быть ближе к аудитории.
На этот раз Яна все же заинтересовалась.
– А что с ней не просто? – не надеясь на что-то стоящее, проявила она умеренный интерес, порадовав тем самым Катю.
– Короче. – Глаза Кати засверкали еще ярче. – Ты знаешь, кто у Рогутского тесть?
– Нет, – покачала головой Яна, не имевшая понятия даже о том, кто у Рогутского жена.
– Ну, точнее, не тесть, а брат тещи, – поправилась Катя, не теряя тем не менее прежнего задора. – Мэр! Вот только забыла где. То ли в Калуге, то ли в Воронеже, а может, в Рязани? Не помню. Ну, в общем, где-то там. По тамошним меркам большой человек!
– И что? – снова теряя интерес, спросила Яна, мечтая, чтобы Катя уже поскорее вывалила свою сенсацию и оставила ее в покое.
– Ну, короче. – «Короче» было любимым словом Кати, оно помогало ей собраться с мыслями в минуты волнения. – Он мэр, а у них досрочные выборы, ну в связи с ростом патриотизма из-за Крыма, и под него сейчас сильно копают конкуренты.
– В Вологде? – приподняв скептически бровь, спросила Яна.
– В Рязани. Или в Воронеже, – пожала плечиком, не смутившись, Катя. – Так вот, возможно, что убийство Рогутского было не случайным, возможно, его заказали, чтобы припугнуть этого самого мэра!
– Катя, его не убили, он на машине разбился, – мягко напомнила Яна и демонстративно принялась щелкать клавиатурой компьютера.
– Да? – бойко переспросила Катя. – А вот Нетребский так не считает.
– Или водитель его приврал то, что не расслышал, – не поддалась ажиотажу Яна.
Но когда Катя наконец-то покинула ее кабинет и отправилась разносить «секретную» новость по умам, задумалась.
О смерти Рогутского она знала только одно. Он разбился на машине. А вдруг это правда было убийство? А вдруг его, как и Яну, грохнули из-за той самой рыбы? Ну, в смысле, Яну, конечно, не грохнули, но пытались.
Оставив в покое компьютер, она откинулась на спинку кресла и задумалась.
Допустим, все дело в рыбе. Что с ней могло быть не так, кроме того, что она была норвежской и что документы на нее попали к Яне?
Ну, во‑первых, эта партия была, очевидно, незаконной. Незаконной, значит, потенциально опасной. Потенциально – да, но вот реально?
Реально. Реально. А почему эти документы вообще оказались у Яны? Потому что там их не станут искать? Или это Шерстнев напоследок подкинул подлянку?
Если Шерстнев, то к нападению это вряд ли имеет какое-то отношение. А вот как насчет поисков? Ведь все внешние проверки начинаются с финотдела.
Яна потерла лоб, чтобы стимулировать умственную деятельность. Хотя бывают такие случаи, когда в фирму врываются люди в камуфляже и под дулом автомата сгоняют сотрудников в конференц-зал, а сами изымают всю документацию, вплоть до личных писем, а заодно и компьютеры с информацией. В этом случае найдут, безусловно, все.
Но подобные наезды на фирму просто так не случаются. Такое возможно либо в случае рейдерского захвата, либо вследствие серьезного конфликта с законом. Ничего подобного с их фирмой произойти не могло. Яна в этом была абсолютно уверена.
А может, действительно хотели подставить не фирму, а именно Рогутского? Ведь если документы находятся в подведомственном ему филиале и факт их обнаружения обнародуется в прессе, то руководство компании, разумеется, с радостью все свалит именно на Рогутского, мол, компания хорошая, а он плохой. Ну, рядовым сотрудникам, разумеется, достанется, а в итоге больше всех пострадает именно мэр далекого Воронежа, про которого все газеты города со ссылкой на центральное телевидение раструбят, что племянник мэра, никто не вспомнит, что Рогутский только муж племянницы, продал родину за тридцать сребреников. То есть занимался нелегальной поставкой рыбы из страны, которая присоединилась к антироссийским санкциям и подпала под ответные меры. В свете сегодняшних настроений, витающих в обществе, такой скандал замять будет сложно. На нем можно большую часть электората потерять и проститься с политической карьерой.
Все логично, облокачиваясь на стол и кладя на руки подбородок, вздохнула Яна. Но это не объясняет гибели Рогутского и нападения на нее.
«А что, если секретарша была подкуплена и следила за ним? Она настучала кому надо, что документы обнаружены, и меня моментально убрали. Точнее, попытались. А Рогутского… А Рогутского убили через три недели, за то, что он сжег эти документы и с их помощью стало нельзя шантажировать мэра?»