... Кричу туда, на вершины,
Тем, кто к крови привык...
Я кричу им: душу и тело
Огнем страданья зажгите,
Чтобы в мире будни сгорели,
Чтоб порвались черные нити...
Я кричу им: Голгофа ваша
Превзошла муки столетий"...
Не мечтаю о запахе тополя,
О шуршаньи кустов камыша,
И все ж ни единого вопля
В эту ночь не уронит душа...
...В огне мной бессмертие найдено
Бесконечней бессмертья Христа"...
Это не голый лозунг, этого не подделаешь, это - раскрытое страдающее сердце революционного пролетария, это рабочий, простирающий ладони свои для вбивания ржавых гвоздей, это тот, Железный Мессия, в сиянии солнц электрических пришедший с фабрик, заводов и окраин, разрушающий троны, стирающий черты и границы, - но... страдающий, но распятый на огненном Кресте Великой Борьбы...
Заканчивая очерк, еще раз говорим тем, кто стоит у старого горна творчества, кто переплавливает старый выгоревший металл слов, кто разжигает огонь старыми гнилыми поленьями приемов, - мы говорим тем: поэзия - ряд непрерывных образов. Слово - образ, сплетение слов - содержание, содержание - образ. Ищите новый сплав слов - образов, а в огонь бросайте не поленья приемов, а руду сердец ваших...
В искусстве должна быть конкретизация содержания, сгущенность мысли, но вместе с тем и солнечная яркость ее.
Процесс работы в новом творчестве можно сравнить с трудовыми приемами гранения и шлифовки драгоценного камня: найденный дикарь бриллианта есть первое смутное огромное охватившее сердце поэтическое чувство, есть взволнованный водоворот вспыхнувших мыслей; от гранения и шлифовки камень в объеме делается меньше, очищается ненужный шлак, лучистость его сердца - чувство - содержание - делается ярче, красочнее и содержательнее.
Мы должны найти средства выражать явления внутренние и внешние скорее и больше.
И одним из найденных средств нашего творчества есть чистое образное мышление.
Ритм стиха также создает в целом свой образ, образ движения. Это ярко видим в приведенных стихах В.Казина: "Небесный Завод", в "Сапожнике", в этих пламенных призывах к солнцу ("Силится солнце мая"...), у тов. Александровского в его "Девушке-Красноармеец", в творчестве Ив. Филипченко, Гастева.
Ритм - рычаг произведения. Без соответствующего образу ритма произведение мертво, образы не живые. Ритм - пульс жизни. Ритм отражает ритм переживаемой эпохи. Мы переживаем эпоху строительства, и в поэзии рабочих преобладает новый трудовой ритм.
Помимо образа и ритма есть еще третья неотделимая часть стиха: звук, музыка слов, определенное образу и ритму сочетание букв, сплетение слогов, - аллитерация.
Но об этом - в другой раз.
Раньше, когда не было еще этих мыслей о новом творчестве рабочих, раньше и теперь нам говорили, говорят и будут еще говорить, что "многие образы нового творчества не всегда понятны массе".
Это неправда!..
Ведь и многое из "Капитала" К. Маркса не каждый марксист вполне осознает, особенно марксист-рабочий без хорошей научной подготовки, - но он всегда чувствует правду его глубоких пророческих мыслей и не ошибается.
Художественная правда есть и в трудовых образах нового творчества.
Да!.. Мы знаем, что и в нашем творчестве есть уклоны и разветвления, но мы непреклонно идем левыми на пути Достижений к новому Творчеству, к Творчеству Образного Мышления.
СОВЕЩАНИЕ ПРОЛЕТАРСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ.
10 мая, в Москве, в помещении Дома Печати, вечером открылся Всероссийский С'езд пролетарских писателей.
Перед открытием вставанием была почтена память умерших товарищей: Ф. Калинина, беллетриста П. Бессалько, поэтов: С. Владимировой, Р. Глушицкого, А. Гуцевича, С. Заревого и А. Зарницына.
После исполненного Интернационала, председатель Организационного Бюро по созыву Съезда т. В. Кириллов, приветствуя С'езд, обрисовывает тяжелые условия работы по организации Съезда, выясняет причины, в силу которых на С'езде констатирована малочисленность приехавших делегатов провинции.
Тов. Маширов-Самобытник, основываясь на неполном представительстве провинции на с'езде, оглашает принятую Организ. Бюро резолюцию считать С'езд - Всероссийским Совещанием пролетарских писателей, а I-й Всероссийский С'езд пролетарских писателей назначить на 15 сентября с. г.
По докладу председателя мандатной комиссии выясняется, что на совещании с правом решающего голоса присутствует 59 чел., с правом совещательного - 90 чел.
Представительство имели города: Москва - 93 чел., Петроград - 15 чел., Харьков - 2, Омск - 1, Екатеринбург - 1, Рязань - 2, Пенза - 1, Тверь - 12, Саратов - 1, Киев - 1, Самара - 2, Тамбов - 5, Тула - 1, Кашин - 1, Казань - 1, Калуга - 1, Курск - 1, Ярославль - 1, Севск - 1, Смоленск - 1, Оренбург - 1 и Екатеринослав - 4 чел.
По составу распределялись следующим образом: секция пролетарских писателей Москвы - 12 чел., от литературных рабочих кружков - 27, от литературных студий Пролеткультов - 20 чел., прессы - 25, от разных рабочих организаций - 44, персонально - 21 чел.
По партийности: коммунистов - 67 чел., анархистов - 2, меньшевиков - 2, интернационалистов - 3, с.-р. - 1, беспартийных - 74 чел.
После избрания президиума совещания, в состав которого почетными членами избраны: тт. М. Горький, А. Луначарский и В. Ленин, и утверждения регламента совещания - с докладом "о форме пролетарского творчества" с точки зрения научной критики выступил тов. Богданов.
По мнению докладчика, пролетарское творчество должно быть чрезвычайно простым по форме и огромным по своему содержанию. Пролетарию следует изучать жизнь коллектива, для чего необходимо возможно глубже изучить все то, что до сих пор уже было сделано для того коллектива и изучать не по худшим, а по самым совершенным образцам; в своей же творческой работе пролетарию не следует забывать, для кого именно создается им произведение.
Против этих обязательных основ пролетарского творчества иногда грешат некоторые пролетарские поэты. Их произведения бывают слишком туманными по содержанию при крайней изощренности в форме. Туманность же произведения делает их непонятными не только рабочему, но часто и даже и интеллигентам; а излишняя филигранность формы не совместима, не гармонирует с огромным содержанием пролетарского творчества. Эти тесные рамки формы только мешают художнику. Обыкновенно под стремлением к изощренности формы кроется бессилие дать удовлетворительное содержание. Как на пример простоты докладчик указывает на классиков - Пушкина, Лермонтова, Байрона, Гете, Шекспира.
Тов. Герасимов, возражая докладчику, отмечает, что т. Богданов собирался подходить к критике пролетарского творчества с научной точки зрения, однако таких научных обоснований т. Богданов в своем докладе не привел. Тов. Богданов, - говорит далее т. Герасимов, - заявляет, что нам нужно итти к Пушкину, Гете и др., как образцам простоты, но ведь и Пушкин далеко не прост, если его проанализировать.
Тов. Родов говорит, что, если "Монна Лиза" т. Герасимова непонятна рабочему, не более понятен ему и "Фауст" Гете.
Тов. Кириллов находит, что в стремлении к простоте нужно иметь художественную меру. Если бы искусство было так же понятно, как фельетон, оно не было бы тогда искусством. Но это и не значит, что искусство должно быть туманным: наоборот, великое произведение должно обладать и величайшей простотой формы.
Тов. Обрадович отмечает, что т. Богданов в своем докладе указывает только на неудачные стихотворения т.т. Герасимова и Александровского, совершенно как бы забывая о тех прекрасных произведениях, которые у них имеются помимо цитированных докладчиком. Пролетарское творчество идет по новому пути, пути образного мышления, конкретизации содержания, а не изощренности.
Тов. Санников заявляет, что вернуться к простоте формы - это значило бы отказаться от революции в искусстве. Что же касается критики творчества вообще, то не критика указывает пути художнику, а художник критику.
В результате прений Совещанием принимается такая резолюция:
"Пролетарская литература должна посредством художественных обобщений отражать весь коллективный опыт трудовых масс, ее назначение давать наибольшее количество переживаний в материальной и духовной жизни для наибольшего количества людей: поэтому она должна быть художественна и доступна по форме и содержанию. Для того, чтобы содержание пролетарской литературы выявилось в современной и соответствующей духу времени форме, необходимо изучение техники литературного творчества. Пролетарский писатель должен уметь писать, он должен изучить историю слова, его ритм и музыку, законы гармонии образов, мысли и техники. Но изучение техники слова не должно быть оторвано от жизни или стоять выше над ее изучением. Современный сложный момент требует от нас наибольшего изучения именно содержания жизни; поэтому пролетарский писатель должен беспрерывно пополнять свой запас знаний и умножать свои наблюдения над жизнью, памятуя, что новое содержание определяет и новую форму".
В вечернем заседании второго дня т. Лебедев-Полянский делает доклад на тему: "Место пролетарского писателя в жизни".
Докладчик развивает мысль о том, что пролетариат должен быть господином не только в политике и экономике, но также и в области культуры. Если партия, в силу некоторых тактических соображений, может иногда итти на компромиссы и об'единять разношерстный элемент, то в области культуры это недопустимо. Здесь необходима строгая однородность идеологии объединенных людей. В пролетарской науке, как в партии, могут почти все принять участие в работе; ту или иную научную задачу сможет разрешить и интеллигент и крестьянин, в искусстве же не пролетарий не сможет выразить пролетарского чувства, так как он сам его никогда не переживал. Но и не всякий писатель-рабочий есть пролетарский писатель.
Для художника пролетария нужно создать такие условия, чтобы он был вполне самостоятельным в своем творчестве и находился вне вредных для его идеологии влияний буржуазных и крестьянских писателей.