— И ты рассказала об этом ее семье? Гончей, которая дела вела? Хоть кому-то?
Мэлани фыркнула.
— Пыталась. Ну, семье. Так они утверждают что никто не приезжал. Какая-то из их школы магической приходила тетка, вроде как там директор, важно поспрашивала обо всем, рассказала что мол я все придумала потому что Лиза со мной общаться меньше стала и значит, это, я подсознательно во всем виню ее магические силы и магию вообще. Ну я и наорала на нее. Лиза мертва, ее убили! Но все решили что мол такое бывает, и целительница эта демонова все подтвердила, мол накопленное какое-то магическое истощение. Я их даже пыталась отвести к мельнице, дверь показать — так ее не видит никто! Демонова магия! Я потом сколько не приходила туда, к зеркалу, а ничего нет! Лиза мертва, а все дальше живут, словно и не случилось ничего… Простите, — Мэл, которая почти с яростью начала тереть глаза, выскочила с кухни, даваясь всхлипами.
Вернулась она минут через пять. Альба, как могла, попыталась успокоить Мэлани, пообещав, что смерть ее подруги будет отомщена. Говорить о том, что она сама вроде как пообщалась с Лизой, казалось не очень уместным.
Свен хранил мрачное молчание и лишь торжественно попрощался с девушкой.
— Иногда вера в богов простых людей полезна для того чтобы сделать их чуть более сговорчивыми. Говорят, что в древности многие маги пользовались доверчивостью верующих и что только не проворачивали, выдавая себя за божественных посланников, — заметил рыжий, когда они дошли до площади на исходе вечерних сумерек. По Нижнему Выховцу не бегали десятки немертвых тварей, и Альба надеялась, что дела в лесу идут хотя бы неплохо. — Интересно, что тут забыл этот менталист из Кантона?
— Почему это сразу менталист?
— Ну а ты думаешь почему его никто не вспомнил? — Свен поморщился. — Ну или у него очень мощные артефакты на это дело были, или усилители, или — природный менталист. Тот может любой щит обойти, внушить что угодно… Или ты думаешь, что тогда у реки просто наорала на нас с этим поганым ван Хатеном, и мы тут же решили помириться?
— Такой себе мир.
— Неважно. Это было внушение если что. Если уметь этим пользоваться — то можно многое сделать. Главное чтобы не заподозрил никто ничего, а то естественные щиты могут разбить навязанное, особенно если воздействие незаметное и тонкое.
Альба помнила лекцию Теора о внушениях и об естественной от них защите.
— Думаешь, Мэлани этого кантонца помнит потому что у нее природные щиты хорошие? Она ведь не маг.
— Альба, из нас двоих ты менталист. Но из того что я знаю — вряд ли. Хотя может и так, если она и правда дорожила вниманием Лизы, то могла с самого начала очень настороженно относиться к пришлому магу, и потому его трюк и не сработал. Он ведь наверняка пытался все провернуть очень аккуратно, чтобы никакого лишнего внимания не привлекать. А может Лиза сама как-то это внушение разрушила… Коварство таких вещей в том, что иногда пока тебе не скажут, что что-то внушили, ты и не знаешь об этом. Но если знать, то побороть можно.
Альба хорошо помнила бал. И помнила серость, явную и ощутимую — тогда, у ворот университета. Лич ведь пытался ей внушить что-то… Но не сумел.
— Тут целая куча факторов, — продолжил Свен. — Или этот кантонец решил уже потом всем память почистить, и с Мэл этой что-то не так пошло, и она преодолела внушение, вспомнила о нем… Да много вариантов. Вопрос в другом — почему он сюда-то приехал? Потом отправился в свои горы. Что он тут искал? Ладно, Выховец — там музей хотя бы. А здесь — Архив? Ну так чужака если и пустят, то столько справок затребуют… А кантонца вообще вряд ли пустят, на самом деле.
— Зеркало искал?
— Тогда б сразу в Трокарец поехал, я знаю где эта мельница, она к деревне ближе. И память подчищать меньшему количеству людей надо, в Трокарце-то еще меньше жителей…
Альба задумчиво вышагивала по улице, ища глазами большое по местным меркам здание архива, с которым у нее как-то не сложились отношения в первый день практики. Точнее, во второй. Зато в последний…
Альба живо вспомнила разговор с гномкой, случившейся, кажется, вечность назад.
Защита срабатывала один раз, и то срабатывание было ложным…
Один разбитый гроб в храме.
— Так, давай в архив, пока он не закрылся.
— Что? Зачем?
— У меня есть идея, — Альба почти бегом, насколько позволяло тело, явно не радующееся бесконечным за сегодняшний день издевательствам, устремилась к архиву.
Свет в задании уже погас, и достопочтимую Каниту, Хранительницу Архива, они перехватили уже буквально на пороге здания с ключом в руке.
— Анни, нужна ваша помощь, — Альба, как могла, изобразила реверанс. — Очень-очень нужна.
— Архив закрыт, адепты.
— Это очень срочно. Пожалуйста, — Альба постаралась улыбнуться. — Вопрос жизни и смерти.
И, быть может, не только ее…
— Что ж, если очень срочно…
— Скажите, вы говорили, что система защиты срабатывала уже раньше, верно?
— Говорила, — проворчала гномка. — Чары старые, а подновить нет желающих. И средств.
— А давно?
— Да года полтора тому. Я потому и не поняла сначала, что с вами-то что-то приключилось, решила, что просто сбой опять.
— Тогда нам очень нужно посмотреть журнал записей за то время.
— Да нет там ничего. Это я и без журнала скажу, — проскрипела гномка. — К нам только летом студенты года три последних приезжают. Был Искатель один, но весной. И все. Все в Выховец, в музей, или сразу туда, в леса.
— Пожалуйста, можно все-таки посмотреть?
Гномка смерила взглядом Альбу, Свена — и кивнула.
— Ума не приложу, зачем это вам, но если настаиваете… Только быстро.
В холле архива все было по-прежнему. Даже книжная баррикада, из которой гномка осторожно извлекла потрепанный фолиант.
— Вот, смотрите. Вот прошлый год, — зашелестели пергаментные страницы. Вот зима, вот… А это что за Маер? Как он тут оказался? Почему я его не помню? А ну-ка, ну-ка…
Она начала аккуратно, но шустро вытаскивать новые и новые фолианты… Потом остановилась, повернулась к Альбе и проскрипела, кажется, с удивлением:
— Не понимаю, как вы узнали, но какой-то Маер ОНил был тут прошлой зимой. Изучал сиятскую культуру, их ритуалы и традиции, вон список книг, которые он брал. Завтра приходите, почитаете. Все идите, идите, мне нужно понять, кто это. Нужно понять. Очень, очень нужно. Как это так… Какие-то адепты знают, а я не знаю, документов-то и нет, — забормотала гномка, роясь в бумагах.
— Спасибо, анни, — Альба поспешила убраться из архива, пока Хранительница не решила выяснить, как они вообще узнали о том, что и когда надо искать.
— Идем в булочную, — Свен поморщился, — а то этот призрачный надзиратель меня туда тянет уже несколько минут. Отвратное ощущение.
Впрочем, в булочной они не задержались. И потому что она уже закрывалась, и потому что спустя три минуты и один короткий рассказ обо всем узнанном под пологом тишины, волшебница, явно встревоженная не то новостями, не то всей ситуацией, просто всунула им в руке по калачу и приказала:
— Обсудим по дороге все. Я знаю как найти костяную мельницу.
Альба поежилась от необходимости идти к той самой мельнице, куда ее звал еще недавно Свен, который на самом деле был хамелеоном-Моро, но большого выбора не было. Надо было выяснить правду о происходящем.
Казалось, словно бы что-то черное и страшное в лесу приблизилось.
Не казалось. Приблизилось — это чувствовал висл.
— Держите оружие в руках, — коротко распорядилась Саманта, когда они вошли под сень леса. — Ближайшая линия обороны еще цела. Должна быть цела. Но все равно смотрите под ноги. Вилахи способны преодолеть чары вокруг этой дыры.
Несмотря на множество светящихся шаров, призванных волшебницей, ночной лес казался крайне неуютным. Альба, сейчас еще и уставшая сверх меры, искренне хотела просто оказаться где-то в тепле, с едой, и отдохнуть наконец после утреннего соревнования, безумной скачки, нелепого сражения и разговоров.
Но времени на это не было. Где-то там, в этом черном в пасмурной ночи лесу сражались ее друзья и учителя. И пока она держалась на ногах, пока соображала — нужно было помочь им. Всеми способами.
— Честно говоря, я не имею ни одной идеи, почему этот кантонец искал в Архиве книги о жизни сиятов. И как ты, Альба, вообще о нем догадалась? — Свен посмотрел на Пришедшую, кажется, просто желая завязать разговор и отвлечь ее от ночной темноты.
— Да просто. Я когда в последний день была в архиве, поговорила с Хранительницей. Ну та и сказала, что до того уже было ложное срабатывание охранной системы. Ну сказала и сказала. Но коль этого мага-кантонца никто не помнит, то я и вспомнила об этом когда речь зашла о том, что ему было тут нужно, и что из ценного только архив. И поняла, что если бы он заставил о себе забыть Хранительницу, то оказался бы, как и я, в каменном саркофаге. Наверняка ведь как и мы в первый день попросил книги посмотреть, дал там паспорт или еще что, чтобы свои намеренья подтвердить, пообещал потом остальные документы заполнить или еще что-нибудь такое. Но если на нем защита сработала когда он гномку заставил себя забыть, то смотрительница искренне бы считала прошлую тревогу ложной, ведь причину-то ее она и забыла. Вот и решила уточнить. Больше и правда искать тут, в общем-то, нечего. Правда я думала, что кантонец в архиве что-то ценное искал…
— Ценное, — отозвалась волшебница, рядом с которой плыли несколько призрачных фигур. — Очень ценное.
— Обычаи сиятов? — несколько неуверенно уточнил Свен.
— Разумеется. Чему теперь Прирожденных дома учат… — Саманта повернулась, встретила непонимающий взгляд трех пар глаз — Альбы, Свена и Хамла, и фыркнула. — Аксиомы истории специальности. Или вам не рассказывали, почему некромантия — черный, а менталистика — белый цвет нитей магии? И почему именно эти специализации антагонистичны, несмотря на уверение простаков, что некромантия противопоставлена целительству?