— Ты утомлен дорогой, жрец, — сказал лорд Аномандер.
— Я иду быстро, милорд, но не по своей воле.
— Не буду мешать, — сказал Аномандер. Снял с седла и бросил Эндесту кожаный мешочек. — Поешь, жрец. Можно делать это на ходу.
— Благодарю, милорд. — В мешке было немного хлеба, сыр и сушеное мясо. Эндест дрожащими пальцами вцепился в нежданное угощение.
Похоже, Аномандер был доволен возможностью ехать рядом с ним. — Прочесав лес, — начал он, — я не нашел ничего, чтобы успокоить разум. Не встретил ни птиц, ни даже мелких тварей, коим мы милостиво позволяем шуршать листвой в ночи.
— Слабые мира сего, милорд, знают лишь один способ спасения от угрозы. Бегство.
Аномандер хмыкнул. — Не думал, что лесные звери и птицы входят в число подданных нашего королевства. Неужели мы можем ими повелевать?
— Но их скромные жизни, милорд, всё же трепещут на краю нашего алтаря. Даже не приказывая языком капканов и стрел, мы красноречиво пускаем палы и дым.
— Не опустишь ли капюшон, священник, чтобы я мог тебя видеть?
— Простите, милорд, однако вынужден отказаться. Не знаю, какое меня ждет наказание, но путь был тяжелым и я не хотел бы разделять его с другими, вмешивая мотивы себялюбия.
— Значит, ты решил идти один, оставаясь неведомым никому. — Лорд Аномандер вздохнул. — Завидую твоей привилегии, жрец. Известен тебе пункт назначения?
— Думаю, да, милорд.
— По этой дороге?
— Совсем рядом.
Нечто изменилось в голосе Первого Сына. — Недалеко, жрец?
— Недалеко, милорд.
— Похоже, в поиске я шел спиралью, — сказал Аномандер, — но теперь близок к месту, в котором искание должно кончиться. Думаю, мы стремимся к одному алтарю. Ты создашь храм?
Эндест вздрогнул от такой мысли. Замешкался, завязывая мешок, и отдел Аномандеру. — Такая мысль в голову не приходила, милорд.
— На твоих руках раны?
— Скорее в душе, милорд.
— Ты молод. Младший служитель?
— Да. — Поклоном благодаря за пищу, Эндест отошел к другой стороне дороги.
Некоторое время они двигались в тишине. Впереди показался поворот к имению Андариста, отмеченный горелыми проплешинами в траве и скелетом одинокого обугленного дерева.
— Не думаю, — произнес Аномандер, — что готов одобрить освящение подобного места, аколит, даже если ты решишься. Хотя тебе это не по силам. Единственный священный предмет там — камень очага работы Азатенаев, но, боюсь, мы увидим его расколотым.
— Расколотым, милорд?
— Также боюсь, — продолжал Аномандер, — что брата там нет, хотя я не могу сообразить, какое иное убежище он нашел бы. Говорят, он выбрал для горя дикие места, но нельзя выдумать места более дикого, нежели дом, в котором убита любовь.
Эндест замешкался, тяжко вздохнул. Они были едва в дюжине шагов от поворота. — Лорд Аномандер, — сказал он, встав на месте и понурившись. — Мать Тьма ее благословила.
— Ее? Кого?
— Девицу Энесдию из Дома Энес, милорд. В глазах нашей богини дитя стало Верховной Жрицей.
Голос Аномандера вдруг стал суровее железа. — Она благословила труп?
— Милорд, можно ли узнать, где захоронены останки?
— Под камнями пола, жрец, у порога дома. Брат настаивал, что вырвет камни голыми руками, но мы ему помешали. К сожалению, могилы копались в спешке. Отец ее лежит под землей у входа, рядом тело заложника Крила Дюрава. Домовые клинки упокоились вокруг дома. Жрец, Мать Тьма никогда не заявляла прав на души мертвых.
— Не могу утверждать, милорд, что обычай ее неизменен.
— Что же привело тебя сюда?
— Видения, — пояснил Эндест. — Сны. — Он поднял руки. — Я… на мне ее кровь.
Эти слова породили в душе Эндеста Силанна целый вихрь; он пал на колени, рыдая. Тоска обуяла его черными волнами, он со стороны слышал собственные всхлипы, надломленные и рваные.
И тут лорд Аномандер оказался рядом, опустился на колени и обнял его. И заговорил, казалось, не со священником. — Зачем она делает это? Сколько еще ран она нам нанесет? Я не согласен. Мать, если ты хочешь разделить вину, выбери меня одного. Я приму ее и познаю, как лучшую подругу. Но нет, ты решила возложить наследное бремя свое на всех детей. — Он грубо засмеялся. — Ну что за жалкая семья.
Он помог Эндесту встать. — Передай мне свою тяжесть, жрец. Последние шаги свершим вместе. Опусти руки на камень, место могилы ее, и пометь кровью. Ей быть верховной жрицей? Видит Мать, попользовались ей как следует.
Горечь слов пронизала Эндеста но, как ни нелепо, он нашел в них силу и обновленную решимость.
Вместе встав с колен, владыка и священник прошли по тракту.
Замутненными глазами Эндест видел низкие груды недавно копаной земли. Видел вход в дом с высаженной дверью. Видел более высокие могилы, захоронения лорда Джаэна и Крила. Впрочем, он уже видел всё это в грезах.
Они шагали туда молча. Кровь снова потекла по рукам, мерно капая на порог дома.
Лорд Аномандер замедлил шаги. — Внутри кто-то есть.
Камни пола у входа лежали неровно, на многих была грязь и следы рук. Увидев это, Эндест замер. — В видениях, — сказал он, — она еще умирает.
— Боюсь, все мы разделяем с тобой эту истину. — Аномандер прошел мимо него. — Андарист? Я пришел, чтобы отложить мщение…
Но вставший с камня очага даже в тяжком сумраке не освещенной комнаты не походил на Андариста. Мужчина был грузным, на плечах меховой плащ.
Эндест стоял, наблюдая, кровь сочилась с рук на камни могилы Энесдии. Лорд Аномандер подошел к незнакомцу.
— Камень очага? — спросил Первый Сын.
— В осаде, — пророкотал мужчина. — Доверие под угрозой, пятна крови не смыть и это место теперь не очистить.
Лорд Аномандер, казалось, не знал что делать. — Тогда… зачем ты явился?
— Мы связаны, Первый Сын. Я ждал тебя.
— Зачем?
— Защитить дар.
— Защитить? От меня? Я не порушу доверие — хотя Андарист от меня отказался. Я его найду. Я всё исправлю.
— Боюсь, Аномандер, ты не сможешь. Но знай: ты постараешься.
— Так оставайся здесь, Азатенай, до смерти последнего дня! Защищай пародию на святость, так искусно вытесанную твоими руками!
— Мы связаны, — повторил Азатенай, не смущенный вспышкой Аномандера. — Отныне на всех путях ты будешь видеть меня рядом.
— Мне этого не нужно.
Гость пожал плечами: — Уже между нами есть нечто общее.
Аномандер потряс головой. — Ты не друг, Каладан Бруд. И никогда не будешь. Не могу увериться: вдруг твой дар был проклятием и причиной всего случившегося?
— Я тоже, Аномандер. Еще что-то общее меж нами.
Первый Сын схватился за рукоять меча.
Однако Азатенай покачал головой: — Не время, Аномандер, вытаскивать такое оружие в таком месте. Вижу за твоей спиной священника. Вижу в руках его силу Матери Тьмы, вижу кровь, кою она пустила. Итак, сделка веры завершена.
— Не понимаю…
— Лорд Аномандер, отныне она наделена всей властью Азатенаи. Власть наша от крови, и при рождении бога или богини высшая сущность первой должна ее отдать. А вы, ее дети, должны отдать свою в ответ. Так выковывается Тьма.
Аномандер попятился. — Я не заключал такой сделки, — сказал он.
— Вере не интересны сделки, Первый Сын.
— Она ничего мне не дала!
— Она оставила тебя одного. Делай со свободой что пожелаешь, Аномандер. Делай что должен.
— Я покончу с гражданской рознью!
— Так давай. — Каладан Бруд ступил к нему. — Если попросишь, лорд Аномандер, я покажу, как этого добиться.
Аномандер явно колебался. Он оглянулся на Эндества, но аколит торопливо отвел глаза — узрев, что камни под ногами стали багряными. Ощутил себя слабым и встал на колени, падая на неровно сложенную могилу.
И услышал словно с далекого расстояния: — Каладан, если я попрошу, чтобы ты показал… здесь будет мир?
И Азатенай ответил: — Здесь будет мир.
Аратан встал у окна башни, по высоте уступавшей лишь Башне Ненависти. Утренний свет лился на него, наполняя теплом.
Кория позади села в постели. — Что такое? — спросила она.
— Извини, что нарушил твой сон.
Она хмыкнула. — Это впервые, Аратан. Юноша влетает в мою комнату, даже не постучав, но замечает ли он мою нагую красу? Нет. Вместо того несется к окну и там стоит.
Он оглянулся.
— Что там, снаружи? — спросила она. — Всего лишь пустая равнина и развалины упавших башен. Слушай, — продолжала она, вставая и закутывая изящные формы одеялом, — мы живем на пустоши в компании жалкого Джагута, со всех сторон унылый вид. Разве ты не нашел меня привлекательной?
Он смотрел на нее. — Нахожу тебя очень привлекательной. Но не доверяю. Прошу, я не хотел обидеть…
— Правда? Тебе еще учиться и учиться.
Он отвернулся к окну.
— Что же тебя так восхищает?
— Готос пробудил меня загадочными словами.
— Ничего в этом нового, полагаю?
Аратан пожал плечами. — Загадка разрешилась.
Послышался шорох, и она встала рядом. Поглядела на равнину и словно задохнулась.
Не сразу произнесла она: — Что же сказал Владыка Ненависти, Аратан?
— «Он такой дурак, что, боюсь, мое сердце разорвется».
— Только-то?
Аратан кивнул.
— От мне говорил… теперь есть врата.
— Путь в королевство мертвых, да. Худ намерен пройти в них.
— И повести невозможную войну. — Она вздохнула. — Ох, Аратан, может ли сердце не разбиться, видя такое?
Они стояли бок о бок, глядя на равнину внизу. Там собрались тысячи ответивших на зов Худа. Нет, не тысячи. Десятки тысяч. Джагуты, Тел Акаи, Бегущие-За-Псами… потерянные души, тоскующие души все как одна. И приходили еще многие.
«О Худ, знал и ты? Мог ли вообразить такой отклик?»
— И Готос больше ничего не сказал?
Аратан потряс головой. «Но я нашел его сидящего в кресле и увидел слезы. Дети плачут легко. Но слезы стариков — иное дело. Как ничто иное, они разрушают мир ребенка. А в это утро я снова ребенок» . — Нет, — сказал он, — ничего.
Я не ходил среди них, Рыбак Кел Тат. А надо было. Он воздел знамя горя, это поколебало мою решимость, а лорд Аномандер в тот роковой миг был не готов видеть. Они были слишком далеко. Пойманы своими жизнями. Слишком многие и слишком неотложные необходимости гнали их.