Услышав оскорбительно резкое замечание Сагандера, он торопливо собрал остальное и пошел к коню.
Грум, мальчик примерно того же возраста, как сам Аратан, уже приладил тюк к седлу мерина; увидев приближающегося Аратана, он состроил недовольную гримасу и потянулся за вещами.
— Положи сюда, — велел Аратан. — Нужно засунуть вот это.
Грум выполнил приказ и отступил, словно не желая оставаться близко от странных инструментов.
— Можешь идти, — сказал Аратан. — Я сам сделаю.
Коротко кивнув, мальчик поспешил прочь, исчезнув в сумраке конюшни.
Аратан начал ослаблять тщательно затянутые узлы скатки. Он уже поместил внутрь смену одежды, а также пару сапог из кожи хенена. Сапоги были тяжелыми, и ему нужно было позаботиться о балансе (Раскан как-то сказал, что лошади легко раздражаются от неравной тяжести, особенно в долгом пути). Развязав ремешки, он раскатал одеяло. Положил внутрь гири и грузики, однако весы оказались слишком большими. Стоя на коленях, размышляя, что же сделать с неуклюжим инструментом, он внезапно заметил наступившую тишину — только тяжело звучали приближающиеся шаги. Сверху упала тень, Аратан поднял голову.
— Почему ты не готов? — спросил Драконус.
Вопрос заставил Аратана подавиться словами. Он лишь молча смотрел кверху.
И увидел, как взгляд отца смещается к весам на земле. Он нагнулся и подобрал их. Выставил в сторону. Слуга явился, принимая инструмент, и торопливо отнес в дом. — На это нет времени, — бросил Драконус, отворачиваясь.
Аратан следил, как отец идет к Каларасу. Все слуги во дворе склонили головы. Наставник Сагандер был уже рядом со своим конем, гневно сверкая глазами на Аратана.
Он поспешно скатал одеяло, оставив гирьки и стекло. Небрежно затянул ремни, упаковывая скатку, и бросил на седло. Не сразу справился он с привязью: руки стали неуклюжими, почти бесполезным, лишенные ногтей пальцы мягкими и слишком податливыми. Наконец он закончил дело и отошел назад. Оглянулся: отец был уже на Каларасе, поводья в скрытых перчатками руках. Раскан садился на своего скакуна, Сагандеру помогали влезть в седло двое слуг. Погран-мечи исчезли за воротами, поджидая снаружи.
Аратан взял поводья Бесры, успевшие спутаться. Подскочил, чтобы вставить ногу в стремя, и подтянулся, оказавшись в седле.
Драконус первым выехал через ворота, за ним Раскан и Сагандер, который учтиво пригласил Аратана следовать.
Глянув назад за миг до того, как на него упала тень ворот, Аратан заметил сводных сестер на ступенях дома. Они были в ночных сорочках, свободных, колышущихся, черней чернил. В сравнении с темными облачениями лица казались мертвенно бледными. Зрелище вызвало в нем легкий трепет, а затем он отвернулся и выехал со двора, ведя запасную лошадь на длинной шлее.
Погран-мечи восседали на лошадях тусклого окраса, более легких и длинноногих, нежели выращиваемые в имении лорда. Кроме седоков, кони несли сложенные палатки и посуду, тюки с сушеной пищей и фляги с водой.
Ощущая себя неуютно под весом доспехов и тяжелого шлема, Аратан направил коня за Сагандером — но учитель внезапно остановился. Бесра умело обогнул препятствие, но Сагандер протянул руку и взялся за уздечку. — Оглянись, ученик. Давай, делай что я говорю.
Погран-мечи поехали вслед Драконусу и Раскану, выбираясь на кривую, ведущую на запад дорогу.
Аратан изогнулся в седле, поглядел на ворота и стену имения.
— Скажи, что ты видишь, — произнес Сагандер внезапно охрипшим голосом.
— Великий Дом лорда Драконуса.
— Весь твой мир, ученик. До сего дня.
— Да, сир.
— С ним покончено.
Аратан кивнул.
— Твои сестры не желали видеть, как ты уедешь. Но отец приказал. Эти девчонки тебя презирают, Аратан.
— Знаю.
— А за что, знаешь?
Он чуть поразмыслил и кивнул: — Я рожден не от той матери.
Сагандер фыркнул: — Известная тебе жизнь окончена. Ты должен во всех будущих ситуациях надеяться лишь на себя. Даже мое обучение почти окончено. Сводные сестры… не ожидают вновь тебя увидеть.
— И потому надели черное.
— Глупый мальчишка! Они всегда в черном. Но да, они хотели, чтоб ты так подумал. — Он отпустил Бесру. — Давай догонять. Ты едешь рядом. Но скажу, отец тобой сегодня недоволен. Не ожидал он, что придется тебя дожидаться.
— Знаю, наставник.
— Еще более разочаровал его выбор мерина перед кобылой.
— Но… мне сказали, чтобы я не часто ехал на Хеллар…
— Покидая Великий Дом, ты должен красоваться на боевом коне. Можешь быть бастардом, но в глазах прислуги ты сын Лорда. Понимаешь?
— Мне так не сказали…
— Неужели тебе нужны подобные указания?! Ты опозорил не только отца, но и меня! Я — твой наставник, который явно не сумел наставить тебя ни в чем.
— Простите, наставник.
— И весы бросил. К чему гири и грузики без весов?
Впереди дорога начинала извиваться, проходя между узкими холмами. Дальше, согласно изученным Аратаном картам, дорога слегка отклонялась на юг, ведя к селению Абара Делак. За Абарой Делак было Барефово Одиночество, на дальнем его конце — обширная равнина, граница земель Азатенаев и Джагутов.
— Надеюсь, ты взял с собой подарки, особенно тот исключительный, для Владыки Ненависти?
— Да, сир.
— Скажи мне, что это такое… нет, не трудись. В конце концов, ничего уже не изменишь, верно? Надеюсь, он будет достойным.
— Это решать Владыке Ненависти.
Сагандер сверкнул глазами. — Я остаюсь твоим наставником, — рявкнул он. — Со мной будешь говорить с подобающим почтением.
— Всегда, сир. Прошу прощения.
— Ты не вызываешь особенной приязни, Аратан. Вот твоя проблема. Нет — обе руки держат поводья! Неужели отец оглянется и увидит, как ты снова грызешь ногти? Сиди в седле прямее!
День обещал быть жарким, а дорога впереди не сулила укрытия в тени. Аратан уже ощущал пот, текущий под тяжелой одеждой. Трудно поверить, что недавно он дрожал, чувствуя себя потерянным посреди знакомого с начала жизни двора. А сейчас… небо светлеет, не отягченное и малейшим облачком, синее как лед или сталь, и новорожденное солнце палит спину.
Они ехали размеренной рысью, как-то внезапно оказавшись среди голых холмов. Дорога, свернувшая вправо, показалась Аратану смутно знакомой. Он указал: — Куда она ведет, сир?
Сагандер, похоже, вздрогнул. — В карьеры. Не удивляюсь, что ты ее помнишь.
— Ну, не совсем.
— Хотя бы так.
— Там я почти утонул, да? В конце дороги, где скот гонят на бойню?
— Лучше бы тебе всё забыть, Аратан.
— Да, сир.
Аратан устремил внимание на спину отца — плечи шире, чем у сержанта Раскана, шире, чем у любого мужчины, которого он может вспомнить. Тяжелый плащ из крашеной кожи повис на крупе Калараса. Красили его годы назад, и плащ успел выцвести под солнцем и от соленого пота, покрылся темными разводами.
Раскан держал коня на шаг позади господина, слева. Аратан не думал, что они беседуют. Аратана вдруг поразила мысль, что Айвис не вернулся вовремя, чтобы их всех проводить. Отец куда-то послал мастера оружия с отрядом дом-клинков. Жаль, Аратан хотел с ним попрощаться.
Уже поутру они выехали из холмов, и впереди простерлась страна, которая некогда — столетие или два тому назад — была покрыта лесами. Сейчас ее покрывали утесник и папоротники, обманчиво высокие там, где лежали стволы сгнивших деревьев. Повсюду были ямы, дорога извивалась, заставив всадников растянуться в линию. Слева и справа просторы кишели бабочками, пчелами и более мелкими насекомыми; каждый куст был усеян желтыми, пурпурными или белыми цветками. Птицы порхали и проносились прямо над головами.
Они не встречали никого. Горизонты казались очень далекими. Стоявший здесь некогда лес, должно быть, был огромным. Из древесины можно было бы построить целый город. Куда же все делось?
Сагандер уже начал жаловаться на боль, постанывая при каждом скачке ускорившего бег коня. На время замолчал, когда проезжали мимо карьеров. Аратан радовался наступившей относительной тишине, хотя тоже успел утомиться. Надеялся, что в дальнейшем на него никто не станет обращать внимания. Так проще жить. Внимание означает ожидания, ожидания отягощают, а ему не нравится такой гнет. Если бы всю оставшуюся жизнь скользить незаметно, не привлекая внимания — вот тогда он был бы вполне довольным!
Солнце была над головами, когда они доехали до небрежно расчищенной поляны. Земля там была утоптана, выровнена, по сторонам пути стояли два длинных каменных корыта — в одном вода, в другом мешки с кормом для лошадей. Это было номинальной границей владений лорда, сюда за день до появления отряда завезли пополнение припасов. Прозвучал приказ к остановке, и Аратан наконец смог спешиться, отойдя на дрожащих ногах от мерина. Он постоял, следя за остальными, а потом слабый рывок поводьев вернул его к осознанию того факта, что лошадей нужно подвести к корытам.
Драконус уже так сделал, но остальные ждали… «Ох, они ждут меня».
Сагандеру не было нужды издавать это сердитое шипение, словно жало застрявшее в спине Аратана. Он поспешно потащил к поилке стучащих копытами лошадей.
Отец наклонился, брызгая водой в лицо, пока боевой конь пил рядом, а потом отвел животное ко второму корыту. Раскан держал запасного коня господина в стороне, как бы показывая, что Аратан должен быть вторым; однако едва тот попытался подвести к воде Бесру, как заметил, что страж ворот резко покачал головой.
Мальчик замешкался. Он скакал на Бесре все утро; конечно, усталый мерин должен напиться прежде боевой кобылицы. Еще миг — и он решил проигнорировать сержанта и повел Бесру к поилке. Если отец что-то заметил, то не подал вида.
Когда сам Аратан начал зачерпывать в ладони воду, страж ворот сказал: — Нет, Аратан. Ты разделяешь воду с боевым скакуном, ни с кем иным. Другой подождет.
— Я разделю воду с животным, на котором ехал, сержант.
Неожиданная тишина. Аратан ощутил робость, но сумел выдержать суровый взор Раскана, прежде чем опустить ладони в прохладную воду.