— Верховная жрица Синтара…
— Она мертва?
— Нет. В Палате Ночи Т’рисс напала на жрицу и оставила ее… униженной в глазах Матери Тьмы. Она вынуждена была бежать и ищет убежища у Легиона…
— Стой! — Урусандер вдруг вскочил. — Ты несешь чепуху. Мать Тьма не жестока. Она не стала бы изгонять свою верховную жрицу! Ты описываешь какое-то безумие!
— Возможно, я ошиблась, — сказала Серап. — Мы не знаем точно, что случилось в Палате Ночи в миг конфронтации Азатенаи и Матери. Даже лорд Аномандер не успел. Но Синтара выбежала из палаты. Отыскала Хунна Раала — сир, жрица изменилась, видимо для всех изменилась. Возможно, новое ее достояние — это проклятие, как заявили служители Тьмы. Но, возможно, совсем наоборот. Истинный дар. Сир, она едет сюда, к вам…
— Ты вообразила, я дам ей убежище от Матери Тьмы? Совсем ум потеряла?
— Сир, она едет не к командующему легионом, но к ученому, знатоку истории. Едет умолять вас о помощи, о знании. Что она ныне хранит в себе? Проклятие ли это, как говорят противники, или дар?
— Где эта Азатеная?
— Изгнана Матерью Тьмой.
— А Драконус вернулся с запада?
Серап моргнула. — Нет, еще нет, даже в свой Оплот, где ждет собранная им армия.
— Армия? Не глупи — Консорт ищет единения, дабы иные из знати не воспользовались видимой слабостью. Знает, как неустойчивы его позиции, как его презирают. Думаешь, я не понимаю истинного смысла бесконечных донесений Хунна Раала? Нет, Серап. Я вижу все искажения, что он вложил в твои речи.
Холод внутри стал еще сильнее, она пыталась не опустить глаз под его непреклонным взором. — Сир, я не искажаю истину, говоря, что отрицатели видят возрождение своей древней веры. Что речной бог призвал поклонников, даже монастыри Ян и Йедан заставил встать на колени. Культ Матери Тьмы в опасности. Харкенасу на берегах Дорсан Рил угрожает наводнение. Старый храм в самом сердце Цитадели узурпирован. Если всё это не тревожно, сир, у нас есть донесения — отрывочные, разумеется — о демонах на берегах моря Витр. Капитаны Шаренас и Кагемендра Тулас уже возвращаются от Витра, но едут не в форты Хранителей — нет, они едут к вам, сир.
Пока Серап перечисляла, Урусандер стоял, опустив руки на спинку кресла. Заканчивая, она видела, как белеют костяшки пальцев — и вдруг кресло размытым пятном полетело по неширокой комнате. Столкнулось с тяжелым столом и развалилось, как от удара осадного орудия. Звук удара, грохот и треск дерева повисли в воздухе.
Серап вдавило в кресло от силы гнева Урусандера. Онемев, она застыла, ничем не желая привлекать его внимания.
А тот смотрел на устроенный им погром. Потом тихо сказал, не оборачиваясь: — Что еще?
Она постаралась говорить ровным тоном. — Сир, ходят слухи. Отрицатели в Легионе Хастов. Отрицатели среди хранителей Внешнего Предела. Отрицатели среди погран-мечей. Даже среди знати. Все, отвергшие культ Матери Тьмы. Перед нами религиозная война, сир, и мы ни в чем не уверены. Не можем даже сказать, не было ли всё это давним планом — от появления Азатенаи до воскрешения речного бога. Одно нельзя отрицать: Мать Тьма ослаблена, и ни Драконус, ни Аномандер с братьями, ни даже все остальные — верные аристократы, клинки их Домов — не совладают с восстанием селян, поддержанных Хастами, Хранителями и Пограничными Мечами.
— Я не хочу, — прошептал Урусандер.
— Есть прямой путь, сир.
— Я покончил со всем этим. — Он сверкнул глазами. — Я не хочу!
Серап встала. — Командир, оба мы знаем амбиции Хунна Раала, мы всегда должны смотреть на его усилия с осторожностью. Но он не дурак, и его преданность вам абсолютна. Мы не так уязвимы, как вы боитесь.
— Знаю, почему он послал тебя. — Урусандер отвернулся. — Не кровожадную Рисп. Не Севегг, думающую развилкой между ног.
— Куральд Галайн нуждается в вас, владыка. Куральд Галайну нужен Легион. Но я не глуха и не слепа. Назовите преемника, и…
Урусандер фыркнул с явной горечью и отозвался: — Такового нет.
— Сир, всё как вы много раз говорили: вы исполнили долг. Вы нашли новую жизнь, новые интересы, и вы в полном праве…
— В Бездну моё право!
— Сир…
— Знаю, Хунн Раал мнит меня трусом. Боится, что я затупился, заржавел от неупотребления.
— Свои страхи он со мной не обсуждал, сир. А посмей, я бы без затей ответила, что он не прав.
— Побереги лесть, Серап. Возможно, он прав. Я тут прячусь. Пытаюсь найти новый… новый… уклад. Для себя и сына. Легион за спиной, там, где я его оставил. И пусть так и будет.
— Сир, о вашем сыне…
— Он ушел. Мы поспорили… — Урусандер покачал головой. — Его нет.
— Возможно, сир, вы его недооценили.
— Я совершал ошибки.
— Тогда мне есть что рассказать об Оссерке, сир. О вашем сыне.
Он равнодушно махнул рукой: — Не сейчас. Ты сказала, что есть путь. — Он снова встал к ней лицом. — Аристократы мне не враги. Я не стану зачинателем гражданской войны.
— Мы сумеем завоевать верность знати, сир.
Ухмылка Урусандера была злой. — Повернув против Драконуса.
— Он вам не друг.
— Он тот, кого любит Мать Тьма.
— Сомневаюсь. Она бы вышла за него замуж.
— Сделай она так, знать наверняка восстала бы, и куда это бы нас завело? Легион будет защищать Мать Тьму. Если потребуется, и Драконуса тоже. Итак, снова гражданская война.
— Наверняка есть причина, — отвечала Серап, — по которой он не женится.
— Возможно, — буркнул Урусандер. Склонился, подобрав спинку разбитого кресла. С нее свешивались обломки ручек. — Это же, — пробормотал он, — был свадебный подарок.
— Они примут супруга Матери, сир, но не из своей среды. Кого-то извне, не временщика-фаворита, того, кто далек от них и не примет тайных посулов.
— Смехотворно.
— Мать Тьма не слепа, сир, она понимает необходимость. И смею сказать, вы тоже. Мы служим Матери Тьме. Служили раньше и послужим снова.
Он позволил обломку упасть на пол и взглянул на нее. — Говоришь, мы не так уязвимы…
— Да, сир, верно.
— Мне следует поговорить с Матерью Тьмой, прежде чем делать что-либо еще.
— Сир, простите, но времени нет. И я вся в вашем распоряжении.
— Я намерен послать тебя за сыном.
— Думаю, лучше оставить его одного. На время.
— О чем это ты?
— Я обещала рассказать, сир. Пришла пора?
Он отошел к двери. — Идем со мной, Серап. Здесь слишком спертый воздух, и я хочу, чтобы свет коснулся лица.
— Конечно, сир.
— Так расскажи о моем сыне.
Топот нескольких лошадей застал Гуррена за ворошением угля; услышав, что скакуны останавливаются перед домом, он бросил лопату, отряхнул пыльные ладони и пошел к боковому выходу.
Уже на полпути он увидел солдат — не меньше дюжины, среди них двое целителей легиона. Дойдя до угла, заметил ведьму Хейл, вставшую в дверях главного входа. Гуррен растолкал солдат. Один из целителей приблизился к Хейл, они заговорили.
Офицер обратился к Гуррену: — Старый Кузнец, простите за вторжение…
— Прощу, — сказал он. — Или не прощу.
— Нас послал лорд Урусандер, сир…
— Не называй меня сиром.
— Простите. Я не имел в виду повысить вас в ранге. Просто из уважения. — Гуррен прищурился. Офицер продолжал: — Ваша дочь пострадала.
— Ведьма Хейл присмотрит за ней.
— Лорд Урусандер питает великое уважение к ведьме Хейл. Но целители нашего Легиона обучены сращивать кости и прогонять заразу. Хирург Арас, тот, что беседует с ведьмой, учился у самого Илгаста Ренда. Они обнаружили колдовские…
— Как скажете, — прервал его Гуррен и прошел мимо, туда, где стояли ведьма и Арас. Игнорируя легионного целителя, кузнец обратился к Хейл: — Если пожелаешь их прогнать, ведьма, то пожалуйста.
Женщина потрясла головой. — Ты упрямый выродок, Гуррен. Не слушал? Это Денал, вот о чем мы толкуем. Примени его Илгаст Ренд к твоей блаженной жене на последнем издыхании, она была бы жива. Целитель сказал, он сумеет срастить сломанные кости и даже спасти глаз. Хирург сумеет вернуть ей будущее, Гуррен, так что сотри гнусную ухмылку с рожи и пусти их в дом.
Гуррен отступил. Натянуто кивнул Арасу. Мужчина торопливо вошел внутрь, за ним второй целитель из Легиона.
Ведьма Хейл сказала ему: — И послушай меня. Твои прогнившие легкие… Арас мог бы…
— Нет. Я иду к жене.
— Просто сдашься и бросишь Ренарр одну?
— Она знает, что так случится. Теперь девочка под защитой. Защитой Легиона. Я иду к жене.
— Городу нужен кузнец…
— Я иду к жене.
Прорычав нечто неразборчивое, ведьма Хейл ушла в дом.
Гуррен понял, что без конца вытирает руки, но сумел лишь равномерно смешать угольную пыль с потом. Мысленно скользнул внутрь тела, отыскивая больные места. Они сидят в груди, словно пустоты, нечувствительные, по портящие все вокруг. Он видел их как куски угля, делающие черной даже кровь, которую он выкашливает. Немые дары эти ведут его к Шелас. Он их нежно любит!
Ренарр будет тосковать. Вот что хуже всего. Тоскующая и одинокая девочка. Он оглянулся на всех этих солдат, подумал, неужели они приехали только ради сопровождения двоих целителей. Увидел, что они выстроились, но смотрят не на дом и не на него, они встали спинами к дому, и что-то написанное на лицах заставило его задрожать.
Они позаботятся о малышке Ренарр и, может быть, Шелас будет счастлива, ведь они из Легиона. Наверное, она отдыхает и смотрит на него, и даже делает шаг навстречу, следит, как он ползет — так долго, так давно, что вечная любовь уже доказана… и она шагнет навстречу и поднимет его, и вложит руку в грудь, извлекая черные куски горя. Он посмотрит, как она их выбросит, и снова сможет дышать, не ощущая мучительного стеснения в груди.
«Исцели меня, любимая, как можешь только ты».
Еще верховые ехали из крепости. Гуррен прищурился. Сам лорд, рядом та утренняя женщина. Проехав сквозь Тифийские ворота, лорд задержался, отдавая какие-то приказы, потом поскакал к выстроившимся неровным полукругом солдатам.