Не тут-то было.
— Я хочу в детский дом.
Аня посмотрела на девочку. То, что она увидела, ей не понравилось. Верочка смотрела исподлобья. И она была одета. В рейтузы и кофту. Аня растерялась.
— Верочка, но мы ведь не планировали возвращаться сегодня… То есть чтобы ты возвращалась… Мы вообще ничего такого не планировали. Мы же…
— Я хочу в детский дом.
— Верочка, а почему ты хочешь туда?
— Мне тут у вас не нравится.
Ну вот. Приехали. Ей тут не нравится. И что теперь? Выяснить, что именно ей не нравится, и сделать так, чтоб ей нравилось? И много ли им теперь придется менять в своей жизни? Аня начала злиться: «Ну-ка быстро переодевайся обратно и мой руки. Ужинать пора!» Верочка с ревом выбежала из кухни.
Потом они долго сидели на диване, втроем — Аня и две Верочки. Аня потихоньку баюкала девочек, и гладила их по головкам, и напевала песенку. Аня размышляла о том, что Верочка пока что чувствует себя в гостях. А из гостей хочется вернуться домой. Пусть и в постылый — но пока еще свой и привычный детский дом. И ничего особенного, и не надо придавать значения… Аня засыпала на ходу…
На следующий день грянул сильный мороз и гулять не пошли. Обычно Аня с удовольствием оставалась дома с маленькой Верочкой. Они рисовали, складывали лего, играли в лото. С удовольствием смотрели диапозитивы. Те самые пленки, которые нужно смотреть на специальном экране, выключив свет. И крутить ручку диапроектора. Аня с детства помнила это удовольствие — как следует рассмотреть неподвижную картинку, постараться прочесть слова внизу. А как приятно, что картинку можно вернуть назад! Аня с маленькой Верочкой находили, что мультики с их мельканием не идут ни в какое сравнение!
Однако старшая Верочка их привычных удовольствий не разделила. Рисовала она ровно две минуты. После того как на листе бумаги образовались две корявые линии, интерес к рисунку она потеряла. Аня попыталась продолжить рисунок вместе с Верочкой, но девочка дернула лист к себе, часть листа оторвалась, и Верочка с обрывком бумаги в руке, хохоча и кривляясь, выскочила из-за стола. Лего тоже не увлекало. Маленькая Верочка предложила: «Давай построим замок!» «Какой замок?» — без интереса спросила Верочка-старшая. «Замок, в котором живет принцесса, — младшая уже старательно прижимала один кирпичик к другому, — ты строй башню, а я построю стену». Верочка-старшая кидала кусочки лего под диван.
Хуже всего получилось с диапозитивами. Пока вешали экран, устанавливали проектор и зашторивали окно, старшая Верочка сидела тихонько и смотрела с интересом. Но как только Аня выключила свет, девочка как с цепи сорвалась. Сначала она попыталась убежать из комнаты. Аня прижала ее к себе — «Подожди, посмотри, какая картинка! Давай поглядим вместе!» Верочка извивалась, пытаясь вырваться. Реакция была настолько неожиданной и непонятной, что Аня предпочла закончить и заняться чем-то другим.
«Чем-то другим» — это неожиданно превратилось в проблему. Получалось, что со старшей Верочкой нужно заниматься отдельно. Она что-то делала, только если Аня садилась рядом с ней, держала ее за руку или обнимала за плечи и приговаривала «Вот так, вот так, вот молодец». Маленькой Верочке становилось скучно. И не просто скучно — она тянула маму за другую руку, и звала пойти с ней, и даже начинала плакать. Девочки начали поглядывать друг на друга искоса, и порой то одна, то другая замахивались и норовили толкнуть друг дружку.
Все-таки вместе они играли. Кричали, хохотали, кидались мягкими игрушками. Аня пользовалась минуткой, чтобы сделать что-то по дому. Младшая Верочка то и дело подбегала к ней, кричала: «Мамочка, посмотри, как мы делаем!» Следом за ней бежала старшая Верочка, тихонько вскрикивала: «Мамочка!» У Ани все сжималось внутри, но как реагировать, она не знала.
Из комнаты раздался громкий крик. Девочки сидели в разных углах комнаты. У старшей вид был испуганный. У младшей — грозный. «Что случилось?» Девочки молчали. «Что случилось???» Младшая встала, подошла к старшей, замахнулась и попыталась стукнуть ту по голове. Старшая прикрылась рукой и завыла. «А ну, отойди от нее! А ты перестань выть! А теперь объясни мне, почему ты хотела Веру ударить?» Младшая насупилась: «Она не Вера!» — «Ну как же не Вера…» — Аня не успела закончить фразу. «Я Вера! Моя мама! Моя!» — выкрикнула младшая и отвернулась к куклам, всем своим видом показывая, что разговор закончен.
С младшенькой пришлось провести воспитательную беседу. О том, что нужно делиться. О том, что старшая Верочка у них в гостях и младшая, как хозяйка дома, должна уступать и стараться сделать так, чтобы гостю было хорошо и удобно. Ну и о том, что если не дуться друг на друга и не драться, то можно вместе играть — весело и интересно. Последнее утверждение явно не вызвало у маленькой Верочки отклика, но как разумный трехлетний человек, она пообещала делать все самое хорошее, что будет в ее силах.
Морозы закончились, немного потеплело, прошел снег. Самое время было идти на горку. Аня с Верочкой обычно ходили в ближний парк — горка там была невысокая, но удобная, и знакомых много — веселей кататься. Был еще дальний парк, идти туда было почти километр, зато горка там была высокая и просторная, с несколькими ледяными дорожками. Аня решила пойти с девочками в дальний парк. Во-первых, знакомых сейчас встречать не очень хотелось. Во-вторых, была надежда на то, что старшая Верочка хорошенько «ухайдакается» и, глядишь, аппетит нагуляет и спать будет лучше.
Выйти вовремя не удалось. Обычно у Ани с маленькой Верочкой на одевание уходило минут двадцать. Аня давала дочке возможность самой справиться с застежками комбинезона, и с липучками на сапогах, и с прочими премудростями зимней одежды. Верочка пыхтела и справлялась — ну только самую малость поправлять приходилось.
Аня оставила девочек одеваться. Вернувшись через пятнадцать минут, она обнаружила младшую в полной экипировке и с ледянкой под мышкой и старшую, сидящую в задумчивости на полу в одних колготках. Комбинезон валялся рядом. Один сапог девочка держала в руке. «Верочка, что же ты сидишь, давай одеваться!» Верочка подняла глаза и криво улыбнулась. Вставать она явно не собиралась. Младшая переминалась с ноги на ногу, на лбу у нее уже выступили капли пота. «Верочка, давай вставай, видишь, Вера уже оделась, жарко, тебя ждет!» «А я не хочу гулять, — вдруг сказала старшая Верочка, — я хочу дома…»
Велев младшей пока что снять шапку и расстегнуться, Аня присела рядом со старшей. Завела разговор о том, что иногда действительно совсем не хочется идти гулять. Но идти-то — надо, и хорошо, и интересно, там будет горка, и парк, и снег выпал… вот сейчас они вместе наденут комбинезон… Приговаривая и поглядывая на младшую, которая места себе не находила и начала канючить, Аня потихоньку натягивала на старшую Верочку одежду. Та, поняв, что ругать ее не собираются, начала хихикать и дрыгать ногами, мешая застегнуть молнию. Вышли на час позже, усталые и взмокшие. «Что я делаю не так?» — думала Аня.
Бодро направились в сторону парка. Младшая вприпрыжку бежала впереди. Старшая потихоньку плелась рядом с Аней. Пройдя метров сто, она вдруг неожиданно опустилась на дорогу. Сидя на утоптанном снегу, она задумчиво водила варежкой по грязным следам. «Верочка, ты чего села, пойдем на горку!» Верочка откинулась на спину и легла на снег. Она лежала и смотрела на Аню ясными глазами, в которых светилось что-то эдакое… «Почему? — думала Аня. — Чего она хочет? Чего добивается?»
Аня стояла в задумчивости. Время шло. Младшая подошла, взяла маму за руку: «Пойдем! Пойдем кататься!» Аня молча двинулась вслед за дочкой. Прохожих было мало, дорога прямая. Аня шла не оборачиваясь, готовясь в любой момент броситься назад. Через некоторое время старшая Верочка их догнала.
На горке было полно народу. Аня сверху смотрела на то, как девочки катаются. Младшая съезжала, быстро поднималась, забирала ледянку и деловито карабкалась в гору, предвкушая новый полет. Казалось, что она может так двигаться до бесконечности — вниз-вверх, и снова вниз — повизгивая от восторга, и снова вверх — неутомимо перебирая ножками. Старшая долго топталась вверху. Аня помогла ей усесться и подтолкнула. Съехав вниз, Верочка свалилась на бок и так и лежала, не делая ни малейшей попытки подняться. «Девочка, отходи», — кричали ей сверху, взывая к местному «этикету»: съехал — быстро уходи с ледяной дорожки, дай съехать другим. Аня сбежала с горки, оттащила Верочку, отряхнула от снега — «кататься, кататься!».
Поднявшись на гору, Аня сверху увидела, что Верочка так и стоит внизу, неуклюже держа ледянку. «Верочка, Верочка, иди сюда!» Верочка медленно пошла в сторону от горки, загребая ногами. Неуклюжий, нелепый, несчастный медвежонок в красном комбинезоне. Аня спустилась, взяла Верочку за руку, потащила вверх, стараясь заразить своим уже немного искусственным весельем, пряча усталость и вновь накатывающее раздражение, — «пойдем, еще разик».
Наверху, в самой гуще народа, Верочка повернулась к Ане и громко спросила: «Мамочка, а когда мы поедем…» Аня замерла от ужаса. Вот сейчас она скажет — «в детский дом», скажет свои громким, резким, чуть гнусавым голосочком, и все услышат и подумают… Интересно, что могут подумать люди в такой ситуации? Что мать регулярно отвозит своего ребенка в детский дом? Верочка открыла рот, закрыла — и закончила фразу: «Когда мы поедем в… в больницу?» «Деточка моя милая, — подумала Аня, переполненная благодарностью к этому невозможному, невыносимому и трогательному существу, — ну как же она почувствовала, что не нужно здесь говорить этих слов — детский дом! И ведь нашла замену какую-то, откуда-то выдумала эту больницу!» Аня уже поняла, что когда Верочке трудно, когда она устает, она говорит, что «хочет вернуться в детский дом».
Домой плелись долго. Старшая Верочка все опускалась кулем на дорогу, отказывалась идти, и посмеивалась при этом, и запихивала в рот комки грязного снега. Аня помнила, как сама в детстве ела снег и не понимала, почему взрослые ругаются? Снег такой вкусный, так поскрипывает на зубах! Но то — чистый белый снег, который зачерпываешь из белоснежного, посверкивающего на солнце сугроба… А здесь — кусок грязи, которая когда-то и была снегом, пока не проехали машины и не пробежали собаки… «Верочка, не ешь снег!» Девочка в ответ ухмыльнулась, приготовившись к привычному противоборству. «Не ешь