– Кто, например? Печально известный Холксинский криминальный мир?
Джейсон улыбнулся, вздохнул и вытянулся на песке. Мне все время кажется, что я допустила очередной ляп: его настроение приходит и уходит, как прилив.
– Эй! – Я наклонилась к нему поцеловать снова.
– Нед возьмет на себя роль дуэньи, – пробормотал Джейсон. – Ты младше меня. Он не сводит с нас глаз на каждой вечеринке, следит, чтобы мы не остались наедине.
Я не сомневалась, что и Соф не одобрит, если сказать ей о нас с Джейсоном: он на два года старше и играет в рок-группе. У меня еще не было бойфренда, и Джейсон не совсем трехколесный велосипед для начинающих. Соф точно не одобрила бы такой выбор, поэтому я ей ничего не скажу.
Даже сейчас, на каникулах, когда возможности ограничиваются с каждым днем – мы уже пишем заявления в колледжи, – я вопреки всему чувствую, что расширяюсь. Меняюсь. Я хочу вытянуться к солнцу, как деревья; у меня весь мир в кармане. Дружба с Соф кажется клеткой: подруга хочет, чтобы я оставалась прежней.
Джейсон запускает пальцы под мое бикини; его рука проходит по бледной, незагоревшей полоске кожи. Насчет Неда он прав: пристрастие моего братца к моде семидесятых распространяется и на отношения полов, когда речь заходит обо мне. Но мне нравится воздушный пузырек, в котором мы оказались. Клуб для двоих.
– Давай никому о нас не скажем, – предложила я, будто это была моя идея. – Пока.
Я плыву домой на этом обещании «нас».
И вдруг я уже не сижу на полу в библиотеке и не уплываю домой от пляжа и Джейсона, а иду по школьной парковке прямо к Соф. А-а-а-а-а!
Сбившись с ноги от удивления, я притворилась, что просто хромаю. В реальной жизни время тоже пролетело, как на отсидке после уроков или во временнóм тоннеле в комнате Грея (и не как в Нарнии).
Соф в сарафане сидела на низком бортике и пила что-то пенное и зеленое («Зев акулы, волчий клык, в полночь сорванный мутник»[11]). Облако кудряшек при моем приближении дрогнуло – не знаю, был это приветственный кивок или нет.
Помотав головой, я сосредоточилась на настоящем и присела рядом, обливаясь потом в своих джинсах. Я не могла избавиться от мыслей о Джейсоне, вспоминая первые дни, когда сердце будто расширялось на миллион миль в минуту от избытка новых ощущений, готовое взорваться.
Некоторое время я думала, что сказать, и в конце концов остановилась на:
– Не возражаешь, если мы вместе поедем на автобусе?
– Конечно, нет, – осторожно, но с удовольствием ответила Соф. Через несколько секунд она взглянула на меня и спросила: – А ты разве не на велике?
– Разбила.
– Ого! Ты сильно ушиблась? – повернулась она ко мне. Я показала щиколотку. – Б-р-р-р-р! Намажь мазью с арникой!
В этом вся Соф – лезет с непрошеными советами. Но сказано это было искренне, да и арника – народное средство, которые предложил бы сам Грей, поэтому на вопрос, что случилось, я ответила:
– Резко свернула на углу Бёрхема. Все не так уж серьезно.
– В «Книжный амбар» ездила? – непринужденно спросила Соф. За разговором она вырвала листок бумаги из альбома для набросков и принялась ловко складывать оригами. Она не знала, что я не переступала порог магазина деда с сентября.
– Ага.
Мы замолчали, чего у нас никогда не случалось. Раньше мы болтали без умолку на любые темы – мальчики, девочки, домашние задания, бесконечные возможности Вселенной, в какой молочный коктейль лучше всего макать чипсы и стоит ли мне соглашаться, чтобы Соф остригла меня под короткое каре.
Я полезла в рюкзак за книгой, взятой в библиотеке – Герберт Уэллс, «Машина времени», – и увидела, что после визита во временнóй тоннель между книгами материализовалась булочка с корицей. Софи подтолкнула меня в бок, открывая и закрывая бумажную «гадалку».
– Почему у тебя из сумки пахнет корицей? – спросила она. – Ладно, выбери цвет.
– Желтый.
– Оп-па. – Соф отсчитала желтый и развернула квадратик, после чего сделала гримаску «ты не поверишь». – В воскресенье Готти пойдет на пляж!
В выходные начинаются летние каникулы, а воскресенья мы всегда проводим на пляже. В любую погоду, независимо от присутствия Неда и его группы. Это одна из традиций нашей дружбы, наряду с придумыванием дурацких ансамблей и сочинением песен того же достоинства, увековечиванием имен друг друга на подошвах туфель или просмотром по телеку одного и того же фильма под беспрестанный обмен эсэмэсками. Правда, с прошлого года мы этого не делали. Соф приняла предложение вместе поехать на автобусе как оливковую ветвь.
– Ладно. – Я потянулась за Таинственной Коричной Булочкой и вынула ее, слегка помятую, в качестве дальнейших мирных инициатив. – Вот. Наверное, Нед испек.
Соф преклоняется перед моим братом за то, что он поет перед публикой: ей тоже охота, да вот только она стесняется. Она и рок-группы стала придумывать, чтобы привлечь его внимание: когда у нее вырвалось словечко «Фингербанд», Нед хлопнул ее ладонью по ладони, и Соф не мыла руку целую неделю.
– Ты ешь мучное?!
Я подняла глаза. Перед нами, сморщив идеальный носик при виде булки, стояла Мегуми Ямазаки, прославившаяся определенным образом после инцидента с Томасом, подложившим ей медузу в контейнер с завтраком. Семья Ямазаки переехала в Бранкастер, так что учились мы в разных школах, но в этом году Мигуми часто попадалась мне на глаза в толпе старшеклассников. Если Соф увлеклась стилем пятидесятых, то Мегуми выбрала шестидесятые, когда появлялись эти странные эстетские французские фильмы: полосатая футболка, короткая стрижка – и еще более короткие шорты.
– Мег, ты помнишь Готти? Вы вместе ходили в детский сад. А теперь, – игнорируя булку, Соф жестом показала перемену, – мы с Мег увлеклись художественным и театральным искусством. На мне декорации, на Мег – звездность.
Они просияли друг другу. У Соф новая любовь? И, похоже, небезответная? У меня нет права обижаться на то, что она мне не сказала.
– Я пытаюсь заставить ее заняться актерской игрой, но – кто бы мог подумать? – у нее страх сцены! – сообщила Мег.
Отчего же Соф даже под караоке пела только у себя в комнате и только передо мной.
Подъехал автобус. Сбросив скорость, он, отдуваясь, остановился, но Соф все равно беспокойно вскочила и замахала водителю. Грей ее всегда поддразнивал: «Какая же ты хиппи, София? Нужно уметь расслабляться».
Я похромала за Мег и Соф, которые уже уселись рядышком, поджав ноги, и неловко плюхнулась через проход. Мег достала айпод. Я надеялась, что она вставит плаги в уши и оставит нас в покое, но один наушник она воткнула в ухо Соф.
– Извини, – сказала мне Соф. – Автобусная традиция.
Я кивнула и попыталась, в свою очередь, оставить их в покое. Они перешептывались. Я отломила кусок булки. На вкус она была как осень, хотя летнее солнце палило вовсю.
– Соф, мы идем завтра на «Фингербанд»? – промурлыкала Мег.
– Нед – брат Готти, – напомнила Соф, покосившись на меня. Надо же, а я и не знала, что группа выступает.
– Ах да, – чуть отодвинувшись от спинки сиденья, Мег оглядела меня с ног до головы, видимо, не понимая, как это я являюсь родственницей Неду, который считает леопардовый принт нейтральной расцветкой. – Ты пойдешь на репетицию? Проводы лета будут обалденные – говорят, дедушка Неда однажды принес в жертву козу?
Ее слова отдавались в ушах треском петард. В августе Грей устраивал в саду настоящую вакханалию: в прошлом году он связал волосы в пучки, попросил Неда выдвинуть пианино, засел в зарослях своего любимого рододендрона и наяривал «собачий вальс». Как Неду в голову пришло собезьянничать и это?!
– Тогда ты и Джейсона знаешь? – Мег разговаривала вопросами и не дожидалась ответов. Мне захотелось спросить, откуда она знает Джейсона, почему она не уверена, что я его знаю, неужели он обо мне не рассказывает и наши отношения по-прежнему секрет. – А это правда, что в дом Неда переехал какой-то парень?
Черт. Соф переехала сюда через год после отъезда Томаса, поэтому его внезапное возвращение для нее мало что значит, но она в курсе, кто такой Томас: первые полгода нашей дружбы я жаловалась, что он как в воду канул. Пока не ясно, подруги мы с ней снова или нет, но когда Соф невероятным образом повернула ко мне голову, как сова, стало ясно: она считает, что я должна была ей сказать.
Краснея, я пояснила:
– Томас Алторп вернулся. Вчера.
Мег сморщила нос, одновременно набирая эсэмэску, болтая и бросая бомбы направо и налево:
– Томас из детского сада? А он правда поселился в комнате дедушки Неда?
Судя по выражению лица Соф, я должна была и об этом сказать.
С минуту она молчала, затем демонстративно повернулась к Мег и сказала:
– Драматично-грамматично.
Мег не подняла головы, что-то увлеченно набирая, – фонтан бликов плясал над ее кольцами.
– Женский коллектив стиля хип-хоп, – подтолкнула ее Соф. – Читаем рэп о романтических драмах и пунктуации!
Это была наша любимая забава – я подхватывала строчки, подавала рифмы или подыгрывала. Но Соф нарочито пыталась играть в нашу игру с Мег, а не со мной.
Мег нахмурилась – каким-то образом это получилось у нее изящно – и убрала телефон в нелепо тесный карман коротеньких шорт.
– Ты о чем?
Соф на меня не глядела, но я чувствовала, как она ощетинилась – автобус практически завибрировал. Не в силах выдержать напряжение, я обратилась к пустому сиденью напротив:
– Обманывать меня не дозволено, пусть теперь сидит обособленно – как деепричастие!
Пауза.
– Не обращай внимания, – проскрежетала Соф, обращаясь к Мег, которая недоуменно смотрела то на нее, то на меня. Я первая дружила с Соф, хотелось мне завопить, как пятилетней. Только мне можно знать, что у нее страх сцены! Остальным она говорит, что у нее гланды!
Грей назвал бы меня собакой на сене.