– Хватит говорить так, будто меня здесь нет!
Оба замолчали. Синд мгновенно остыл, глядя в огромные синие глаза Натт. Он сказал это! Черт, сказал… два слова в одном предложении. Смерть и Фирс.
– Прости, – выдохнул, сгребая ее в охапку. – Прости… Мы ведь что-нибудь придумаем, господин Анд?
Вопрос прозвучал скорее приказом. Но декана и не требовалось уговаривать. Гостклиф сам уже перекраивал новое расписание для Натт. Черта с два он теперь выпустит ее за ворота Тэнгляйха! Девушка доказала, что совершенно не приспособлена к жизни. И как только не погибла во время практики на севере в могильниках? Как вообще ее угораздило потерять тьму?! Тьму, которая клещом впивается в тело носителя и вытягивает все, пока ты не испустишь последний вздох. Даже после смерти ты принадлежишь ей.
Ядолог знал это на своей шкуре. Он сам родился с тьмой. Не такой, как у некроманта или призывателя, его тьма слабее, но позволяла чувствовать тонкую грань жизни и смерти, заглядывать по ту сторону на мгновение, видеть в глазах отравленной жертвы жуткие тени, ловить в колбах с растворами неведомые блики безграничных возможностей. Она подсказывала, какой яд не найдут в крови, предлагала сделку за помощь в спасении больных. Неоплатный долг. Он боролся со своими демонами, ненавидел, обожал. Своя, сладкая, губительная тьма!
Анд даже представить не мог, что чувствует некромантка. Ее сила ни в какое сравнение не шла с его жалким знахарством. Кто она теперь? Хуже слепого котенка. Слепая и глухая! Хуже… Беспомощная в большом мире демонов и магов. Теперь даже отпор никому не даст. Слабая, беззащитная.
Ощущение власти над Мёрке тянуло к ней, нашептывало мерзкие мысли, заботливо подсовывало рецепты снадобий, которые сделают девчонку своей. Да. Притупят ее боль. Заставят забыть все, что было раньше. Но разве он сможет с ней так поступить? Никогда… Шрам на лице Синда – последняя подлость, на которую он оказался способен в этой жизни. Это не на его бывшем студенте стоит мерзкое клеймо некроманта-отступника. Гостклиф сам себя заклеймил в своих глазах, в глазах Натт Мёрке…
– Гост, очнись! – рявкнул Форсворд.
Он бы хорошенько тряхнул декана, если бы не прижимал к себе дрожащую девчонку. Какая же она глупая! Глупая, безмозглая Натт. Как ее не убили на юге, куда некроманту заказана дорога? Синду мгновенно скрутило желудок от этой мысли, а недалекий ядолог все еще пялился в пустоту.
– Мы переоборудуем кабинет. Его давно пора усилить артефактами. Недавний прорыв доказал это. Все теоретические занятия останутся за Натт. Из практических будешь вести бальзамирование. Добавим тебе часов по этике призыва… – К декану вернулась хватка, он рванул к столу и принялся что-то скрупулезно записывать.
– Ты как? – тихо спросил Синд, гладя подругу по спине.
Она издала сдавленный всхлип и уткнулась ему в грудь. Инквизитору захотелось, чтобы хелиге йерн все же выпустил шипы. Он жаждал наказания за свой срыв и злость. Надо было держать себя под контролем. Но то, что он увидел, заставило сердце сделать четверное сальто. Это не та Натт! Девушка, дрожащая в его объятиях, была такой хрупкой, что хотелось свернуть шею каждому в академии, кто внушает хоть каплю подозрений. Любому, кто может обидеть бывшую темную.
Теперь даже первокурсник в силах застать ее врасплох простым магическим всплеском! Что уж говорить об Эндэлиге?! Почему Синд опять думает об этом призывателе?! Почему в грудь словно расширитель для ребер вставили и кости с противным треском обнажают обливающийся кровью кусок мяса, который бешено колотится, то срывается на галоп, то замирает?
Натт! Его маленькие темные крылышки. Вот они! Забрать, украсть, сбежать из Тэнгляйха.
– У нас есть аспирант Ронд. Начнем готовить его с удвоенной силой. Есть еще этот выпускник, Инист. Мерзкий мальчишка, чуть-чуть амбиции бы ему прищемить, показать место, и вот – будущий преподаватель академии. Янта, в конце концов! Она уже подала документы на поступление в аспирантуру. Что скажешь, Натт? Возьмешься курировать их?
– Инист хочет преподавать? – удивилась Натт и потерла глаза.
– Еще в начале года оставил заявление, сразу после твоей первой пары. Под впечатлением парень. Справимся. Пусть уже ведут занятия у первокурсников. Йеден и Ронд подстрахуют. Дэлиге нагрузим…
Синд напрягся и крепче прижал подругу.
– Флэму перекинем весь твой практический спиритуализм, а? – продолжал Гостклиф.
– Я могу вести практику вместо Натт, – сухо предложил Форсворд.
– Синд, при всем моем уважении к твоему опыту, ты – гость в академии. Никто не знает, когда Скьерзилден вызовет тебя. Эндэлиге справится. Тем более он уже месяц работает в таком режиме. Надо только поговорить с ним.
Инквизитору оставалось лишь перемалывать собственную злость. Ядолог прав – в любой момент ему могут как собачке свистнуть, и он кинется на зов. Бросит Мёрке. Слабую, беззащитную Мёрке. Здесь!.. Убедить ее поехать с ним – единственный выход. Жены инквизиторов имеют большие привилегии, особую протекцию. Неприкосновенность. Да, да, да! Ее и пальцем никто не тронет, стоит лишь официально объявить своей.
– Загляни вечером за графиками, Натт. И если увидишь магистра Флэма, пусть зайдет.
– Спасибо, Гост, – с чувством ответила Мёрке, когда Синд уже утаскивал бывшую некромантку из кабинета.
Она не убирала его рук. Позволяла бесцельно вести себя по коридору, а Форсворд сам не понимал, куда они идут.
– Ты давно ела?
– Не помню.
Он критически осмотрел изрядно исхудавшую девушку, хотя больной та не выглядела. Здоровая загорелая кожа, волосы огненной волной колыхались при ходьбе. Руки! Он и не надеялся, что те страшные ожоги после Дорнфьола когда-нибудь заживут! Но вот она еще красивее, чем раньше, и еще более печальная. Все как он любит.
Эта тоска и обреченность во взгляде сводят его с ума. Поднимают в душе что-то настолько запретное, что плечи передергивает при мысли, как сильно он хочет ее. Нырнуть в эту бездну и сдохнуть на дне от отвращения к самому себе.
Но он и пальцем ее не тронет. Никогда. Даже если эти забывшие как улыбаться губки будут умолять, он тысячу раз переспросит. Только этого не случится. Значит, никогда – это его вердикт.
Они уже почти дошли до обеденного зала, когда словно из ниоткуда возник призыватель Флэм. По его беззаботной физиономии пробежала легкая тень, когда он проследил за обнимающей Мёрке рукой и встретился с Синдом глазами.
Инквизитор заметил этот собственнический взгляд. Что это было?! С ума от ревности тронулся? Да нет. Не показалось. Точно смотрел как на свою, а теперь идет уверенной походкой прямо к ним и хищно скалится.
– Доброе утро, Синд. – От белозубой улыбки Флэма вскипала кровь. – Я заберу у тебя Мурке на минутку?
Вторая рука легла на талию Натт, и девушка вздрогнула, оказавшись зажатой между двух мужчин, явно не собиравшихся уступать друг другу.
– Что ему надо, Натт? – Форсворд мысленно расчленял Дэлиге, начиная с этой чертовой руки, тянувшей девушку прочь.
– Преподавательские дела, – невинно ответил призыватель, посылая Мёрке красноречивый взгляд.
Что между этими двумя происходит? Какие у них секреты? Они же едва знакомы! А гадкие слухи, бродящие по уголкам Тэнгляйха, – это ведь слухи? Кто-то сболтнул, что Натт бросилась на заклинателя с поцелуями. Бред же? Бред!
– Я сейчас вернусь, Синд. Это правда важно.
Он не ослышался? Она идет с этим? Убрала руку и пошла за Флэмом, оставив его в коридоре наедине с невысказанными вслух вопросами и срывающимися с браслетов каплями крови.
С языка сорвалось такое отборное ругательство, что проходившая мимо стайка студентов инстинктивно отскочила в сторону.
Держался же…
Глава 12
Флэм завел ее в ближайшую аудиторию и закрыл дверь изнутри. Темный стоял спиной и медлил.
– Несколько часов назад орал как сумасшедший, что ненавидишь меня, запретил приближаться. Ненадолго же тебя хватило, – нарушила молчание девушка, опасаясь, что Синд выбьет дверь через пару минут, если она не выйдет.
– Ты так раздражаешь меня…
– Вот, опять. Определись уже! То любишь, то раздражаю.
– Одно другому не мешает.
Келпи наконец повернулся. Выглядел он странно. Уставшим и несчастным. Как у него это получается? Только что она мечтала опустить ему на голову что-то тяжелое, а теперь хотелось потрепать по иссиня-черной гриве. Мёрке определенно недалеко ушла от призывателя, такая же нездоровая в своих желаниях и мыслях. А как иначе, если Дэлиге почти точная копия Фирса. И дело не только во внешности. Поведение, лукавые искорки и вселенская тоска во взгляде, идиотские шутки пополам с импульсивностью. С этим невозможно бороться. Это сильнее ее.
– Что у тебя за дело? – Натт на всякий случай сунула руки в карманы мантии, чтобы случайно не запустить пальцы ему в волосы. Слишком велик соблазн, слишком уж печальная зеленоглазая морда маячила у нее перед глазами. Каждая клеточка ее тела вопила, что Флэма надо приласкать и пожалеть.
– Расскажешь ему? – он даже не спрашивал – утверждал и словно голову сложил на плаху в ожидании приговора.
– Нет.
– Почему? Я шантажировал тебя. Я демон. Возможно, убийца.
– Спроси что попроще. А для демона ты мелковат. Келпи – низшие духи. Не обольщайся.
– Ха-ха, – в интонацию постепенно возвращались знакомые гадкие нотки, – показать, что может презренный низший дух? – Дэлиге подошел к ней вплотную и по-хозяйски положил ладони на талию.
– Лучше покажи, как ты открываешь дверь. Выпусти меня.
– Не хочу.
– Ты доверил свой секрет, я его сохраню. Одно мне неясно… – Натт попыталась убрать руки, но Дэла это лишь раззадорило.
– Что именно? – Он наклонился к уху, и холодное дыхание прошлось по коже волной мурашек.
– Почему Синд тебя не видит? Что с тобой не так?
– Все, Мурке. Со мной все неправильно. Беги. Собирай вещички и уезжай из Тэнгляйха. Сегодня же.
– А то что?
– Хм, дай-ка подумать… – Зубы прикусили мочку, и Натт зажмурилась, все еще стараясь оттолкнуть келпи. Но слишком сложно сопротивляться тому, кто грезится воплощением любимого человека. – Приду к тебе ночью. Возьму то, что причитается по праву.