А если вернуться на Землю, то тот же процесс можно увидеть в яркой работе «Культура один и культура два» Владимира Паперного. Его исследования были посвящены анализу советской архитектуры, хотя на самом деле они представляет собой глобальный анализ всей культурной жизни советского периода.
Разделив этот период условно («условно» – потому что невозможно вычислить точный день и час начала «новой эры») 1932 годом, Паперный противопоставил процессы, происходящие в советской культуре до и после этого года. В результате оказалось, что мы имеем два противоположных пласта жизни: авангардно-революционную «культуру один» и консервативно-классицистическую «культуру два».
По терминологии В. Паперного, время «культуры один» – это первые 15 лет после революции: расцвет художественного авангарда, блестящие проекты, громкие имена, связи с заграницей при полной большевистской лояльности советских зодчих.
В 1932 году происходит внезапная массовая и мгновенная смена стиля, что-то вроде эпидемии: авангард исчезает, из ничего возникает сталинский ампир – начинается период «культура два». Причем архитекторы в большинстве своем те же, некоторые уходят из профессии, но основная масса авангардистов превращается в классицистов, обрастает титулами и премиями, воспитывает новые поколения себе подобных. В 1954 году – очередной облом. Классицизм заклеймен как украшательство, он выметается буквально за ночь, а вчерашние классицисты становятся модернистами – фанатиками панельного индустриального домостроения. При этом и сталинский ампир, и хрущевский модернизм определяются одинаково – социалистический реализм.
Считается, что своей работой В. Паперный показал ключ к пониманию официальной советской жизни. Когда в интервью его спросили, можно ли экстраполировать этот «ключ» на всю мировую культуру, он не смог дать точного ответа, мотивируя тем, что для этого у него нет достаточных исследовательских данных.
На самом деле В. Паперный невольно продемонстрировал общий принцип существования Вселенной. Естественно, что все мировые процессы (а не только советская действительность) подчиняются переходу количества в качество, смене плюса и минуса. Причем «подкрадывается» этот момент незаметно, даже для сознания тех, кто является на тот исторический момент главными апологетами культурных и идеологических истин. Это происходит потому, что они не являются наблюдателями, находящимися вне системы – они «варятся» в том же котле. Логика участников этого процесса почему-то вдруг кардинально начинает менять направление, а вместе с ней изменяются и их убеждения: черное для них вдруг становится белым, а белое – черным. Вспомните не такие далекие от нас перестроечные годы, когда многие заядлые коммунисты вдруг «перекрасились» и стремглав побежали в церковь. И это было вовсе не от избытка лживости и двуликости. Просто наступает такое время, когда количество накопленной энергии, переходя в другое качество, приводит к взрыву, инверсии и повороту на 180 градусов (переплюсовке зарядов) – и это касается всего: частной судьбы человека или политики государства. При этом чем сильнее пики, выше амплитуда, накал страстей, тем быстрее происходит падение или, наоборот, взлет после очередного падения.
Выдающийся американский ученый, один из создателей квантовой электродинамики, Р. Фейнман в своей книге «КЭД, странная теория света и вещества» описал поведение электронов. Оказывается, частица тоже идет по заданной ей программе, подчиняясь некоей структуре Вселенной, а не желаниям человека. Куда бы ни направляли ученые свою пушку под разными углами и разным траекториям, электроны упрямо выписывали в пространстве ленту Мебиуса, не подчиняясь экспериментаторам. Как будто для каждого из них уже была заготовлена там лунка, притягивающая их, как магнитом. Таким образом они стремились занять свое минус-место (рис. 52).
Забегая вперед, можно сказать, что переплюсовка зарядов в электромагнитном поле происходит при повороте гравитационного поля на 90 градусов, то есть в «перпендикулярном» мире.
Вернемся к терминам «проявленных» и «непроявленных» структур – представьте себе пустой кинозал. Ряды кресел стоят, но в них никто не сидит. Зал темен и в нем нет жизни. И вот включился свет, распахнулись двери, в зал стали заходить зрители. Люди стали занимать свои кресла и те стали заполняться их энергией, проявляясь в сознании зрителей. Кресла, став их жизненными местами на момент просмотра фильма, как бы ожили для зрителей, демонстрируя для них свои потенциальные эргономические качества: удобное или неудобное, мягкое – жесткое, красивое – некрасивое. Началось движение энергии, первый импульс к просмотру фильма. Киномеханик начал крутить кино, и внимание всего зала на эти два часа подчинилось задумке режиссера. Он «проявил», материализовал свою идею, а каждый зритель своим сознанием «проявил» то, что до входа в этот зал для него не существовало (хотя и было всегда).
А самый простой пример феномена проявленности можно продемонстрировать на простой развертке бумажной игрушки «ажурный шар»: до какого бы уровня диска вы его не сложили, пусть даже раскатали бы в плоскость, в нем все равно будет храниться вся структура, вся информация, заключенная в простые ромбики – ячейки световой ткани.
Так что диск, доступный нашему зрению, всегда наполнен энергией. Точно так же спираль ДНК всегда наполнена энергией, как ваза водой.
Если присмотреться, то «следы» ленты Мебиуса прочерчены и в деформациях Первого и Второго типа старения. И не только в виде выпуклой или вогнутой линий. Это снова будут полноценные сферы, наполненные энергетическим содержимым.
По эталонным пропорциям лоб и подбородок в профиль должны быть выстроены по одной вертикали.
Посмотрите, оба лица действительно «складываются» гибко, как бы скручиваясь вогнутой или выгнутой линзой: при Втором типе лицо будет проваливаться вовнутрь, а при Первом – выгибаться наружу.
В связи с большим количеством мелких и крупных черепных дисфункций с возрастом время всегда одерживает победу, и лицо начинает менять свои пропорции. И, как уже говорилось, происходит это не только по коллагеновым стыкам черепных костей, но и внутрикостно. Ведь в кости находится не только кальций, но и коллагеновые составляющие.
Деформация черепа идет по тому же принципу, что и деформация позвоночника – выбыванием из общей биомеханики движения некоторых сегментов. В позвоночнике это происходит в связи с утерей подвижности позвоночных дисков. В этом случае наклон туловища в пояснице, к примеру, вперед, не будет задействовать поочередно каждый позвонок общей позвоночной цепочки, а будет осуществляться несколькими крупными блоками. То же самое происходит и в черепе. Как уже говорилось, возрастные изменения идут по линиям естественных отверстий, разделяющих знаки плюса и минуса, как было показано на рис. 20–21, магнитные «качели» проходят именно через «сфинктеры» – круговые мышцы глаз и рта.
Как только работа электрической части нарушается, эти отверстия перестают выполнять свою разделительную функцию, и лицо начинает деформироваться, демонстрируя работу ленты Мебиуса.
Взгляните, как интересно, при Первом типе лицо выгибается наружу (за счет отвисания подбородка вниз и вовнутрь) и выпирает вперед за счет «колбасок» щек и носогубок, т. е. разгибается выгнутой наружу линзой, а при Втором – наоборот, подбородок идет вверх и вовне, поэтому лицо как бы проваливается вовнутрь, выгибается вогнутой линзой. Используя принцип отзеркаливания, можно сказать, что вся верхняя часть лица при Втором типе начинает отзеркаливаться от нижней половины.
В соответствии с образом ленты Мебиуса, Первый тип старения будет «ложиться» по внешней стороне кольца Мебиуса, а Второй тип – по внутренней. Поэтому лицо при Втором типе становится короче, а при Первом, наоборот, длиннее. Височная кость играет в этом случае роль винтовой затычки в черепе, которая поворачивается вовнутрь при Втором типе, вызывая опускание лба, и делая ротацию наружу при Первом типе, что растягивает, удлиняет лицо. При этом, естественно, правая кость закручивается в одну сторону, а левая – в противоположную. Правда, при условии баланса они сдерживают друг друга. А вот при его потере перекос становится очевидным.
Такое впечатление, что чей-то кулак выгибает лицо Первого типа изнутри, а Второго – снаружи (продавливая его центр), натягивая их на себя, как плаценту ребенка при контрольном осмотре. Качели пространства, показанные ранее на рис. 20–21, проходят через жевательные мышцы. В случае Первого типа они спазмируются, приводя к удлинению лица, поскольку центр этой «плацентной» сферы лежит внутри черепа. В случае Второго типа этот центр вынесен за пределы черепа, он растягивает жевательные мышцы и «задирает» подбородок.
Но и в том и другом случае жевательные мышцы являются «зоной риска» – концентратором напряжения, поскольку нижняя челюсть – единственно активно подвижная кость в черепе.
Используя образ бумажного ажурного шарика, мы видим, что у Первого типа сфера, наполненная энергией, лежит внутри головы, а у Второго – в пространстве перед лицом.
Следуя такому «предписанию», Первый тип находится бо́льшую часть времени в долгоиграющем стрессе, как бы в оппозиции к внешнему миру, прячется в себя. В этом смысле его можно назвать интровертом. А Второй тип нападает как хищник, экстравертно поглощая пространство, которое, как бы вытягивая за челюсть, зовет его вперед, на захват территории, на бой за сферы влияния.
По сути, это разные «породы» людей. И прежде чем связывать жизнь двум таким типам, надо взвесить все последствия: как бы «хищник» не загрыз «травоядного».
Именно эффектом сферы объясняется то, что с возрастом мы «ссутуливаемся». Мы ложимся на свое биополе, как на шар, и начинаем притягиваться верхней половиной тела к нижней. Примерно точно так же, как при Втором типе старения лоб тянется к подбородку. И все потому, что в нашем биополе, наше будущее находится впереди нас. «Сдуваясь» спереди, шарик уменьшается и не может нас поддерживать.