Я позвонил Кайле и сообщил, что вылетаю. Полёт занял совсем немного времени, так что мне не пришлось выходить в туалет – и слава богу, потому что мне досталось место у иллюминатора, а я терпеть не могу просить людей встать, чтобы я мог выйти. Когда самолёт сел, Кайла ещё была на работе, но, поскольку, собственно, рабочий день уже кончился, я чувствовал себя вправе сразу поехать на синхротрон; Райан была с Ребеккой и Тревисом, и последнее, чего бы мне сейчас хотелось, – оказаться одному в пустом доме.
Такси свернуло на бульвар Инноваций и покатило к зданию со стеклянным фасадом, в котором располагался «Источник Света», однако в сотне метров от подъездного кольца водитель остановился. Четыре машины полиции Саскатуна с включёнными мигалками преграждали дорогу. Я сказал таксисту подождать и вышел наружу. Ко мне подошёл полицейский в форме.
– Простите, сэр, – сказал он. – Внутрь никого не пускают.
Лишь в этот момент я заметил, что над нами кружит вертолёт.
– Там моя подруга. Что случилось?
– Там никого нет, – уточнил полицейский. – Здание эвакуировано.
– Что? Почему?
– Сообщение о бомбе.
Я вытащил телефон – и обнаружил, что он до сих пор в режиме полёта. Я переключил режим и коснулся иконки быстрого звонка Кайле.
– Джим, слава тебе господи, – сказала она. – Я пыталась тебе звонить, но… – следующие её слова потонули в сигнале информатора голосовой почты, – …примерно сорок минут назад.
– Ты в безопасности? Где ты?
– Дома.
– Еду туда, – сказал я и поспешил обратно к такси. Отъезжая, мы повстречали фургон сапёров.
Я приехал в Саскатун, потому что нуждался в утешении, после того что узнал с помощью Намбутири. Но как только я увидел Кайлу, вместо этого мне тут же захотелось утешить её. Я крепко обнял её прямо в дверном проёме, затем она отвела меня на кухню, где в стакане было что-то налито – янтарная жидкость с кубиками льда. Она сделала глоток, вздрогнула, потом махнула стаканом в сторону бара, предлагая мне что-нибудь себе налить. Вместо этого я открыл холодильник и достал банку пива.
– Почему бомба? – спросил я, вскрывая банку и выпуская наружу маленький фонтанчик пива.
– У нас в последнее время было много демонстраций протеста.
– С чего вдруг?
– Помнишь, как пикетировали Большой адронный коллайдер, потому что думали, что он может создать чёрную дыру? Какие-то тупоголовые идиоты вбили себе в голову, что здесь может произойти то же самое.
– А-а, – сказал я, качая головой.
– А у тебя как? Ты так неожиданно приехал – что случилось?
Я отхлебнул пива.
– Я знаю, что сделал тебе нечто ужасное в 2001-м, тебе и Дэну Суинсону – парню, который стал офтальмологом. Но сегодня я узнал, что совершил ещё худшие вещи. Специалист по проблемам памяти, с которым я работаю, помог мне их вспомнить.
Я ожидал вопроса «Какие вещи?» – очевидно, это был бы мой первый вопрос. Однако она лишь покрутила свой бокал – кубики льда зазвенели о его стенки – и сказала, глядя куда-то мимо меня:
– Мы все совершали поступки, которыми не гордимся. Не важно, кем мы были; важно, кто мы есть.
– Да, но…
– Ты тогда был не в себе в самом буквальном смысле слова. Ты не был кем-то. Лишь философским зомби.
– Большую часть времени да, но…
– Да?
– Но в конце июня Менно снова вырубил меня, и я очнулся как психопат Q2 – настоящий психопат, – и потом я… я…
– Что?
– Я выдавил Менно глаза.
Она некоторое время потрясённо молчала, потом сказала лишь:
– Ох.
– Бог знает, что бы я ещё натворил, но ему удалось вырубить меня снова, и я вернулся уже как Q3, но со сконфабулированными воспоминаниями о потерянном времени.
– То есть, погоди-ка, ты говоришь, что тебя погружали в кому трижды? – В её голосе послышалось возбуждение, словно в моём рассказе она увидела подтверждение чему-то. – Первый раз – 31 декабря 2000-го, правильно? А затем ещё дважды в конце июня 2001-го? И каждый раз ты менял своё квантовое состояние?
– Полагаю, да.
– Кома, кома, кома, хамелеон… – пропела Кайла.
Я явно начал оказывать на неё влияние.
– Шутка юмора, – сказала она, но её улыбка была куда шире, чем шутка того заслуживала. Она подхватилась и заторопилась в прихожую. – Идём со мной.
– Смотри, – сказала Кайла, показывая на большой настольный монитор. – Это модель, которую разрабатываем мы с Викторией. – Она уселась перед компьютером, а я присел на корточки рядом с ней.
– Да? – сказал я.
– Видишь? Она замыкается в петлю.
Я подумал, что это плохо, исходя из собственного опыта отладки тех несчастных нескольких макросов для Word, что мне довелось написать; я безмерно гордился одним из них, который оказался реально полезным и перекодировал цитаты в стиле MLA в формат APA.
– Ты хочешь сказать, она не завершается? Просто выполняется снова и снова?
– Нет-нет-нет, модель завершается так, как мы и хотели. Замыкается не программа, а её вывод.
– Что?
Она нажала несколько клавиш, и на экране возникла диаграмма.
– Смотри. Это три возможные квантовые состояния: Q1, Q2 и Q3.
– Ясно.
– Так вот, мы с Вики пытались решить проблему, которую ты с ней обсуждал: ты сказал, что мой брат Тревис поначалу был Q2 – квантовым психопатом, потом впал в кому и вышел из неё, будучи Q3, верно?
– Да. Он поднялся на уровень вверх.
– Именно. Но ты сначала был Q3, потом впал в кому 31 декабря 2000-го и очнулся как Q1 – другими словами, ты опустился, в противоположность Тревису.
– Так.
– И я не могла совместить то, что показывает модель, с тем, что, по твоим словам, произошло в реальности. Я считала, что ты перешёл из Q3 в Q1, а потом перескочил сразу обратно в Q3, – но ты только что сказал, что это было не совсем так. Ты действительно перешёл из Q3 в Q1, потом в Q2 и потом в Q3 – по одному шагу зараз. И это как раз то, что предсказывает модель. Видишь ли, то, что случилось с тобой, – это не противоположность тому, что случилось с Тревисом, это то же самое: каждый раз, когда ты оказываешься в классическом состоянии, то, перезагрузившись (если ты вообще перезагружаешься), оказываешься на один уровень выше – но уровни зациклены! – Она указала на экран: – Доказано математически: изменение вектора – это модуль, абсолютное значение. Оно статистически предпочитает быть положительным, но, если это невозможно, возникает отрицательная дельта.
– Гммм… значит, если ты начал как Q1…
– Если ты начал как Q1, ты выйдешь из комы как Q2; если ты был Q2, как Тревис, то очнёшься как Q3; и если изначально ты был Q3, как ты, то вернёшься обратно на уровень Q1.
– Это… вау!
– Точно – вау. Но это именно то, что предсказывает математическая модель, и это в точности то, что произошло с тобой, с Тревисом и… – Она замолчала.
– Это просто сказка! Ты гений.
– Спасибо, – сказала она, всё ещё хмурясь. – Однако остаётся ещё одна проблема. Пока Тревис был в коме, информация о его предыдущем квантовом состоянии должна была сохраняться в течение девятнадцати лет. Чтобы ему очнуться как Q3, информацию о том, что прежде он был Q2, нужно откуда-то достать, несмотря на то что сам он в этот момент находится вне суперпозиции.
Я попытался угнаться за её мыслью.
– Как я понимаю, микротубулярный цитоскелет имеется почти во всех клетках тела? Не только в клетках мозга? Микротрубочки в нейронах Пенроуз и Хамерофф считали источником сознания, но, может быть, обычные клетки тела сохраняют суперпозицию, даже когда нервная ткань её утрачивает? Что-то типа мускульной памяти?
Последняя фраза задумывалась как каламбур, но она кивнула, будто я сказал нечто более умное, чем мне самому казалось.
– Может быть, может быть. – Она пожала плечами: – Кто знает? Однако можно сказать с уверенностью, что, каков бы ни был механизм, подобная память должна существовать.
– Круто, – сказал я. – Однако, ты говоришь, это случается с каждым, кто полностью утрачивает сознание? Если он приходит в себя, то оказывается на один уровень выше, чем был, либо, если он был Q3, то становится Q1, я правильно понимаю?
– Да, я так думаю. Но для этого нужно, чтобы его мозг выпал в классическое состояние. Этого не происходит во время сна: во сне мы находимся в сознании, именно поэтому мы видим сны, а внешние раздражители способны нас разбудить.
– Ага, – согласился я. – И я слышал множество историй о том, как люди утрачивали сознание посредством комы, общего наркоза или клинической смерти. Те, кто хорошо их знал, часто говорят, что этот опыт сильно их изменил. Члены семьи и друзья говорят, что после клинической смерти люди становятся спокойнее – и во многих случаях так оно и должно быть. Если прежде ты был психопатом Q2, то очнёшься думающим рефлексирующим Q3. А если был Q3, то станешь Q1, у которого в буквальном смысле слова нет земных забот. Конечно, это не должно происходить при каждом применении общего наркоза, но…
– Ну-у-у, – протянула Кайла, – не хочу тебя пугать, но многие лекарства, которые применяют во время операций, на самом деле не являются наркозом – то есть они на самом деле тебя не отключают. Они лишь парализуют и при этом препятствуют формированию памяти. То есть они не дают тебе двигаться во время операции и не дают тебе помнить испытанную во время её боль, но они не отключают тебя в квантово-механическом смысле.
– Да иди ты! Правда?
– Ага.
– Вау. Вот уж спасибо. Ещё одна тема для ночных кошмаров.
Она покаянно улыбнулась.
– Но есть люди, которых посылают в полный нокаут непропорционально часто: боксёры, футболисты и прочие. В большинстве случаев это просто – просто! – сотрясение. Но время от времени происходит настоящая потеря сознания. И вообще-то изначально большинство из них начинало как вполне нормальные парни. Но потом мы читаем истории о том, как некоторые из них со временем превращаются в психопатов, бьют своих жён и прочее.