Сон – это маленькая тайная дверь в глубочайшем и самом интимном святилище души, открывающаяся в ту первозданную космическую ночь, которой была душа задолго до появления сознательного эго, и которой будет душа далеко за пределами всего, чего когда-либо могло достичь сознательное эго.
Психология и шаманизм необходимы для расширения научного мировоззрения, которое сосредоточивается главным образом на общепринятой реальности, таким образом, маргинализируя переживания, близкие нашим сердцам. Один из создателей квантовой механики Эрвин Шрёдингер писал об этом так:
Научная картина окружающего меня реального мира крайне недостаточна. Она дает мне массу фактической информации, приводит весь наш опыт в великолепный непротиворечивый порядок, но хранит полное молчание обо всем, что действительно дорого нашим сердцам, что действительно имеет для нас значение1.
Физики думают, что они открыли множество фактов и миров, вроде квантовой механики и относительности, которые мы с вами больше не переживаем. Но мы уже видели, что физики думают так только потому, что они маргинализировали значение паттернов НОР в математике физики. Маргинализируя эти паттерны, физика пренебрегает сновидением, оставляя без внимания «все без исключения, действительно дорого нашим сердцам, действительно имеющее для нас значение».
Чтобы понимать, как путешествовать через сферу сновидения, физике следует присмотреться к шаманизму и психологии. В этой главе мы отвлечемся от общепринятых аспектов реальности, чтобы сосредоточиться на сновидении и том, как сердце ведет нас через неясные, капризные, призрачные порождения наших грез и воображения.
Путь сердца
Шаманы знают, что с точки зрения системы соотнесения общепринятой реальности, все пути НОР кажутся неразличимыми. Хотя эти необщепринятые пути могут быть неразличимыми, они не эквивалентны. Шаман дон Хуан Матус говорит своему ученику Карлосу Кастанеде, который спрашивает его, как правильно жить, что «все пути равны», Он имеет в виду, что применительно к общепринятой реальности, любой конкретный путь – «лишь один из многих». Поэтому воин следует пути сердца – пути, который делает его жизнь счастливой:
Помни, что путь – это только путь; если ты чувствуешь, что тебе не следует по нему идти, оставь его, если так говорит тебе сердце… Все пути… ведут никуда. но у одного есть сердце, а у другого нет2.
Шаман говорит, что сердце – наш проводник по различным путям ОР и НОР в сновидении. Если ориентироваться в ОР нам помогают компас, линейка и часы, то сердце помогает нам иметь дело с переживаниями НОР. Часы, линейки и компасы не слишком полезны в сновидении. Без сердца вы имеете только объективное отношение к тому, что наблюдаете. Без сердца вы не чувствуете, на что вы смотрите. Вы – просто наблюдатель, который, подобно физику, не осознает, как его преобразует наблюдаемое3.
По контрасту с физикой, где наблюдатель не претерпевает значимого изменения под действием наблюдений (по крайней мере, в ОР), в сновидении вас может полностью преобразовывать связь с тем, что вы переживаете. Один вид физики и психологии состоит в том, чтобы оставаться в ОР и наблюдать сновидение. Проходить через дверь к сновидению, вступая с ним в отношение, – это совершенно другие физика и психология. Физика/психология первого типа остается в ОР, измеряя и интерпретируя такие события НОР, как сны, интуитивные озарения, изменения сознания и фантазии. Физика/психология второго типа входит в порождающий процесс, устанавливает с ним контакт, прослеживает и отражает его. Здесь наблюдатель становится партнером во взаимоотношении с миром сновидения.
Интерпретация и конъюгация
Давайте посмотрим на два этих метода. Интерпретация в психологии и нахождение действительного значения в конъюгации представляют собой сходные виды наблюдения. Вы исследуете процессы НОР, вроде волновой функции, боли или фантазии о медведе, но остаетесь в системе соотнесения ОР Чтобы сохранять точку зрения ОР в психологии, вы интерпретируете феномены НОР, прибавляя к ним то, что вам известно об идентичности сновидца, наряду с тем, что вы знаете о символах и их отношении к повседневной реальности. Вы можете «находить действительное значение сновидений», спрашивая сновидца, какая фигура или какое переживание сновидения ассоциируется с повседневной реальностью. Допустим, слово «берсерк» у вас ассоциируется с «медведем». Тогда вы могли бы интерпретировать фантазию о медведе как означающую необузданную, яростную или бурную часть личности.
Эта процедура замечает ассоциацию или образ, создаваемые сновидением в вашем повседневном поведении, во многом так же, как наблюдение в физике замечает изображение, создаваемое электроном на экране в ходе измерения, и называет это «электроном». Подобно электронам, попадающим на экран, ассоциации «выскакивают» из мира сновидения, аналогичного квантово-волновой функции в физике.
Помимо метода ассоциаций, есть много других эффективных методов установления связи со сновидениями4. Преимущество интерпретации, то есть нахождения абсолютной величины, состоит в том, что вы получаете непосредственное значение в ОР того, что отсутствовало в повседневной жизни. Ее недостатком является то, что считаете ОР фундаментальной основой жизни, забывая, что общепринятая реальность – это только пристань, причал, плавающий в воде.
Хотя метод ассоциации полезен, пока вы остаетесь в ОР, он не помогает, когда вы оказываетесь в плохом настроении и чувствуете себя подавленным – когда вы не способны быть объективным наблюдателем ОР Дополнительное затруднение, возникающее при ассоциировании и интерпретации, – это то, что сосредоточиваетесь только на изложении сна, а не на процессе сновидения, происходящем в данный момент. В результате, ваша идентичность развивается постепенно, день за днем, а не непрерывно, посредством постоянного контакта с процессами НОР.
Если вы не прочь пережить переход от роли наблюдателя сновидения к роли участника, шамана на пути сердца, то, возможно, захотите попробовать следующий эксперимент.
Личный эксперимент: От наблюдателя к шаману
1. Вспомните и кратко запишите недавний сон или фантазию.
2. Выберите из своего сна один или два образа. После этого спросите себя:
«Какое первое слово у меня ассоциируется с этим образом?» Расскажите небольшую историю об этой ассоциации, откуда она взялась, что происходило с той фигурой или сходными фигурами?
3. Попытайтесь как можно лучше объяснить свой сон, рассматривая свои ассоциации с образом этого сна. Ваше объяснение или интерпретация не обязательно должно быть «правильным». Просто попробуйте интерпретировать ради эксперимента. Запишите свою интерпретацию.
4. Теперь отложите свои записи и спросите себя: «Что происходящее со мной в данный момент еще нельзя выразить словами?» или «Что я сейчас переживаю, но еще не выразил в словах?»
5. Теперь попробуйте открыть свое сердце и установить контакт со своим преходящим переживанием. Просто попробуйте следовать ему, видеть его, следить за ним, слышать его, отражать его движением – иными словами, сновидеть его в НОР. Используйте свое внимание, будьте терпеливы, оставайтесь с ним, пока оно не завершится. Если вы что-то чувствуете, выражайте это в образах и движении. Если вы что-то видите, чувствуйте это и позволяйте ему выражаться в движении, и так далее.
6. Действуйте подобным образом некоторое время, затем кратко запишите, что вы только что переживали. Спросите себя: «Соотносится ли этот процесс сновидения с моим сном, и если да, то как?» Был ли сон аспектом, изображением вашего внутреннего процесса сновидения? В чем одинаковы и в чем различны анализирование сна и переживание сновидения?
7. Теперь спросите себя, о каких телесных ощущениях или проблемах вы недавно размышляли? Есть ли среди них такие, которые вы не смогли излечить или исправить с помощью медицины? Соотносится ли ваш процесс сновидения с процессом вашего тела, и если да, то как? Как связаны эти два переживания, то есть ваше сновидение и ваш телесный процесс?
Закончив, вы, возможно, захотите спросить себя: что, если вообще что-либо, вы узнали из этого эксперимента. Попробуйте объяснить своими словами, какова связь между след ованием своему процессу сновидения с сердцем и интерпретированием своих снов. В этом состоит различие между наблюдением мира из системы соотнесения ОР и соучастия в опыте НОР на заднем плане ОР.
Шаман дон Хуан называет человека, который учится следовать сновидению, «охотником» – вероятно потому, что когда-то от умения следовать переживаниям НОР зависело выживание. Туземному охотнику, который должен добывать себе пропитание в лесу, для знания леса необходимы и наблюдение, и сновидение.
Клаус
Охота – это то, чему можно учиться в одиночку, следуя своим сновидениям, либо с учителем. Мне вспоминается личная история о моем учителе, исконном охотнике. Такого рода уроки, как правило, лучше преподают уроки сердца, нежели более познавательное обсуждение.
Когда я в двадцать с небольшим лет терпел свою скучную учебу в Цюрихе, моим лучшим другом был старый отшельник, горец лет семидесяти, который жил в Швейцарских Альпах. Я регулярно навещал Клауса по выходным в его хижине в конце дороги, примерно в полумиле от края леса, за ручьем и несколькими водопадами.
Я нежно любил Клауса. У него было великолепное чувство юмора и он всегда смеялся. Проводить вечер с этим необычным человеком было удивительным переживанием. Бывало, мы пили брагу, которую он варил из слив, и вместе входили в измененные состояния. Именно в одном из этих измененных состояний сознания он однажды рассказал мне, что он – охотник.
«Как ты охотишься?» – спросил я. Он пробурчал необычно подавленным тоном: «Закон запрещает мне пользоваться ружьем, так как я не хочу тратить деньги на лицензию, так что мне приходится использовать другие средства. Я дожидаюсь сновидений».
Он не знал, что в то время я изучал юнгианскую психологию он даже не знал бы, что это такое и потому не сознавал, насколько меня интересовали сновидения. Я наивно спросил: «А сейчас ты дожидаешься сновидения?» «Да, – нетерпеливо выпалил он, – я дожидаюсь зимнего сезона». Я сказал: «Сейчас зима, так какой же добычи ты ищешь?» Он сказал, что зима объявила о себе во снах и что он надеется добыть лису. Я предложил пойти поискать лису в лесу прямо сейчас, но он настаивал, что должен дождаться сновидения.
Короче, мы немного поговорили, а затем заснули на его старых рваных диванах в той ветхой горной хижине. Спустя некоторое время мы проснулись, и он пробормотал полусонным голосом: «Лиса сейчас в лесу». «Откуда ты знаешь?» – спросил я. Он сказал: «Она мне снилась!». Я был взволнован и хотел идти ее искать, но он снова сказал, что мы должны дождаться утра.
Наутро мне казалось, что он ждал несколько часов, пока не почувствовал, что пора идти. Он рассказал, где должна быть лиса, согласно его сну о лисе в лесу. Мы отправились прямо на то место, и она была там – настоящая живая лиса.
Клаус разработал собственный особый метод охоты посредством сновидения, посредством использования второго внимания и «остановки мира». Поскольку он не мог себе позволить разрешение на ружье, у него не было оружия для охоты. Поэтому он разработал метод охоты с помощью крика. Он подкрался к лисе, которая не замечала нашего приближения, а затем, подождав, пока она не переместилась в определенное место, казалось, преобразился в другого человека. Он начал громко вопить, полностью шокируя и меня, и лису. Лиса, которая стояла у обрыва, в страхе прыгнула прямо через край. Мы быстро спустились вниз и подобрали мертвое животное. Клаус вытащил нож и за секунду извлек печень, которую мы ели сырую прямо на месте.
Все от начала до конца было шокирующим. До этого я никогда не охотился, не говоря уже о том, чтобы есть печень животного, которое несколько минут назад было живо. Должен признаться, что это было пугающее, но также и приятное переживание. Этот метод охоты – не для всех. Большинство охотников в Швейцарии не используют свои сновидения или крик, заставляющий их добычу прыгать с обрыва. Так или иначе, мы съели сколько нам было нужно, а остальное отнесли в его дом, чтобы запасти на зиму.
Клаус был голодным и нищим, однако любил свою рваную одежду и был горд, что не выглядит как городской житель. Он всегда вел себя как довольный и праздный человек, хотя ему приходилось много трудиться, чтобы поддерживать свое небольшое хозяйство. Он следовал своим снам, своему чувству юмора и своей любви к неведомому. Когда ему хотелось есть, он охотился.
Когда вы голодны, вас не обязательно заботят жизнь и смерть животного, на которое вы охотитесь. Вы становитесь частью процесс НОР, и все события каким-то образом согласуются друг с другом. Ваш голод, смерть животного, зима и сновидение кажутся частью опыта, лежащего за границами вашей обычной общепринятой реальности.
Клаус любил окружавших его животных и восхищался ими, однако это чувство не вступало в противоречие с его охотой. Я не могу это объяснить. Если вы охотитесь только ради пропитания, то смерть составляет часть процесса. Таким образом, охота может быть частью природы.
Сам я не интересуюсь охотой, однако знаю, что все происходящее в процессе сновидения лежит за пределами жизни и смерти. Причина состоит в том, что происходящие события составляют часть того непостижимого пути сердца. Путь, который «ощущается как правильный» – это сновидение. Путь сердца – это путь наименьших усилий, наибольшего энтузиазма и чувства непринужденности.
Если вы следуете пути сердца, то больше нет «того мрачного молчания обо всем… что действительно дорого нашему сердцу, что действительно имеет для нас значение». Отношение к процессам НОР с сердцем, уводит нас за пределы мира наблюдателя, за пределы жизни и смерти, в сферу квантовой волновой функции и сновидения.
Охота за сигаретами в психологии
Охоте, то есть следованию чувственному, необщепринятому опыту лучше всего учиться у отшельников, шаманов и психотерапевтов. Охота трудно поддается теоретическому формулированию в словах. Возможно, именно поэтому Юнг очень мало писал о теории сновидений; он говорил, что нет никакой теории сновидений, которая бы работала в течение длительного времени5.
Работы Юнга, вошедшие в 8-й том его собрания сочинений, оказали сильное влияние на сообщество его последователей. Хотя Юнг говорил, что не должно быть какого-то одного метода работы со сновидениями, со временем многие терапевты разработали определенный стиль работы со снами, при котором сновидец рассказывает сон, а затем терапевт спрашивает его о символах и ассоциациях с образами. Сон считается компенсацией для повседневной жизни6. Сегодня этот тип работы со сновидениями получил широкую известность и распространился по всему миру. Люди редко вспоминают, что именно Юнг был автором этого непатологического подхода к сновидениям.
Одна из учениц Юнга, Барбара Хана, не придерживалась какого-либо конкретного метода работы со сновидениями. Однажды она рассказала мне, что Юнг велел ей следовать ее собственному методы, что для нее означало «следовать бессознательному». Когда я впервые с ней познакомился, она была английской леди без малого восьмидесяти лет от роду, и была самым радикальным терапевтом из всех, у кого я учился. Например, она любила говорить: «Я – юнгианский терапевт, хотя и не понимаю сновидений». Она говорила: «Если вы хотите знать, что означает сон, спрашивайте кого-нибудь еще». В сообществе, делавшем такой сильный акцент на сновидении, это было весьма радикальное заявление.
Барбара учила меня ценить то, что я теперь называю «следованием сердцу» в процессе сновидения. Сама она всегда могла вскочить и что-нибудь выпалить, если ей так хотелось. Она была очень реальной женщиной и волшебницей лучшего и самого древнего стиля. Когда я работал с другими терапевтами, то впоследствии обычно мог рассказать, что при этом происходило. Поле сеанса я мог лучше понимать себя. Но после работы с Барбарой Хана я бывал абсолютно сбитым с толку и не мог понять, как она обнаруживала такие вещи, которые я никогда не хотел раскрывать.
Когда я во второй раз пришел к ней в Цюрихе на сеанс терапии, она сидела в чопорной английской обстановке, которая казалась мне пришедшей прямо из Англии начала XVII в., примерно из времени Исаака Ньютона. Ее комната была декорирована так, будто мы жили 300 лет тому назад. В то время она казалась мне старой; мне было всего двадцать с небольшим. Я только что закончил МТИ в Бостоне и был полон рациональных мыслей. Я думал: «Ох, нет, это будет очень неловкая ситуация».
Я сел для анализа, готовясь к худшему. Она уселась прямо рядом со мной, и мы начали разговаривать. В ее кабинете была маленькая незаметная пепельница, и в этой пепельнице лежала наполовину выкуренная сигарета со следами губной помады. Я болтал о себе и просто ради разговора заметил: «О, похоже, здесь кто-то курил».
«Ага!» – выпалила она, используя свое второе внимание и неправильно думая, что я мог использовать свое. – «Так вас интересует та сигарета!»
«Да нет, не особенно», – защищаясь, возразил я, маргинализируя тот факт, что сигарета, несомненно, на мгновение привлекла мое внимание. Она ухватилась за эту сигарету, как охотник, загоняющий лису. «И что же именно вы видите в той сигарете?»
Что я мог сказать? Я сдавленно пробормотал: «Ну, я вижу след губной помады». Помоему мнению, весь этот разговор зашел слишком далеко, и мне был нужен выход. Я искал взглядом дверь.
Она увидела, что я повернул голову к двери, и вцепилась в эту чертову сигарету как кошка в мышь. Она обрушила на меня вопрос: «Так что же происходит с вашей сексуальной жизнью?» Она наступала, шокируя мои чувства юного, белого, наивного, гетеросексуального американца. Заметив мое потрясение, она безжалостно продолжала: «Ладно, так чего вы боитесь?»
Я был потрясен до глубины души. Любые попытки внутренне оставаться над всем этим рушились, и я обнаружил, что говорю, как будто скуля о пощаде: «Ну, я хотел поговорить о моем сне». Я едва успел закончить фразу, как она лишила меня этой, казалось, последней опоры. Она решительно объявила мою судьбу: «Мы должны оставаться с той сигаретой!»
Сегодня мне ничуть не больше хочется вдаваться в дальнейшие подробности относительно той сигареты, чем тогда в ее кабинете, но позвольте сказать, что эта паршивая сигарета дала мне очень много. Это была действительно полезная сигарета! В то время моя сексуальная жизнь была отнюдь не захватывающей, и с ее помощью в огромной степени улучшилась.
Я считал себя способным молодым ученым, но здесь я встретил равного себе в форме воина-шамана. Она знала, как держаться процессов НОР, которые я считал несущественными. Она использовала свое сердце в качестве проводника в мое сновидение и через мое сопротивление и мои края. Она распахивала дверь к сновидению – хотя в те дни мы не использовали таких терминов. Она сосредоточивалась именно на информации, которая «заигрывала» со мной на границе того, как я себя отождествлял – в этом случае на следах губной помады на сигарете. Она знала, что мое сновидение касалось отношений и насновиденной женщины, которую я еще не нашел.
Барбара разрабатывала эту систему работы со сновидением более или менее самостоятельно; это был ее «стиль». Она редко говорила о снах, но могла действительно вызывать изменение, следуя процессу сновидения. Та сигарета с губной помадой, начинавшаяся как «Дао, о котором не говорили» или, в моем случае, «Дао, на котором не сосредоточивались», в результате ее конъюгирования и развертывания становилась важной догадкой о моей внутренней губной помаде, внутренней женщине, моем интересе к сексуальности и жизни чувств, которую я боялся узнать. От Барбары я узнал, что процессы НОР и квантовые волновые функции создают новые Вселенные.
Учитель нелокальности
Еще одним моим аналитиком был доктор Франц Риклин старший. Он тоже не считался с правилами относительно того, как следует себя вести терапевтам, и редко поднимал взгляд, работая над чем либо, включая сновидения. Большую часть времени он проводил, закрыв глаза ладонями и теребя свои густые брови. В течение какого-то времени я не видел его лица. Он говорил, главным образом, с самим собой и о себе. Вот это терапевт!
Хотя я рассказывал ему сны, он никогда не анализировал их прямолинейно. Он погружался в себя и бормотал что-то вроде: «Тот сон… тот сон. моя жена». Я спрашивал: «Ваша жена, какое отношение она имеет к моему сну?»
Не отвечая, он продолжал: «Моя жена. у нас была эта удивительная сцена в прошлую пятницу вечером. почему я вам это говорю? Почему вы должны это слушать?» Я говорил: «Я не знаю, я действительно не знаю. Вы мне скажите!» Он никогда не говорил мне, почему он делал то, что он делал. В моем присутствии он был отрешенным от общепринятой реальности; он снова и снова останавливал мир.
Если вас интересует, интерпретировал ли он сны или находил связи между моими снами и личными проблемами, я отвечу – никогда. Он часто говорил об отношениях, но никогда не определял их как таковые. Он был самым непонятным человеком из всех, кого я знал. Я никогда не понимал ничего о себе или о нем. И в то же время, я всегда исцелялся от чего-то, что я не мог определить. Он меня вдохновлял.
Риклин учил меня нелокальности. Я узнавал, что все, что было у меня на уме, было и у него на уме. Следование происходившим с ним необщепринятым внутренним событиям становилось для меня опытом нелокальности. Он действовал на все, что я считал своим процессом, так, будто это был его процесс. Отсутствие границ между нами делало его другом, которого я всегда искал. Мы не занимались с ним «терапией»; мы не делали абсолютно ничего! И в то же время это было все.
Он возвращал мне то, что было отнято западным образованием. Он давал мне воображение – нагваль, как Кастанеда называл процесс сновидения. Будучи рядом с ним, я знал, что не-общепринятые события реальны. После встреч с ним я знал, что следование абсурдным необщепринятым событиям – это путь сердца.
Риклин был очень доступным, поскольку он всегда находился в своем процессе сновидения; по сути дела, он учил, подражая сновидению. Он учил меня сосредоточиваться на том, что происходит в процессе сновидения, «контролируемой непринужденности», тому, как не маргинализировать мои собственные чувственные переживания, работая с другими. Он учил меня, как закрыть мою терапевтическую практику еще до того, как я ее открыл, и понимать мою работу с людьми как работу осознания, как сновидение.
У Риклина я учился двигаться с неведомым, следовать своему сердцу. Я обнаруживал, что сама жизнь всегда была поразительной, и что человек мог жить как безумец, и это сходило ему с рук. Во многих отношениях, Риклин был просто настоящим человеком. Он был психиатром, учившим других врачей, майором швейцарской армии, президентом Института Юнга, и так далее. Юнг был его дядей.
Я почитаю своих учителей, на собственном примере демонстрировавших процессуально-ориентированный образ жизни, который поощряет суть, а не содержание. Они научили меня доверять моим чувственным способностям, поскольку без них реальность бесплодна.
Сон о хлебе
Я рассказываю о личном опыте, связанном со сновидением, посреди нашего обсуждения обычных и священных наук потому, что необщепринятая реальность носит очень личный и интимный характер. Эти истории позволяют доносить до вас необычайность и страсть необщепринятых переживаний, которые трудно передать любым другим способом. Я не знаю, как говорить о «сердце» без историй.
Чтобы показать вам различные сердечные методы подхода к процессам НОР, я хочу привести пример того, как мои разные терапевты работали с одним и тем же сном! В моем сне я продавал хлеб. В этом заключался весь сон.
Одна из моих терапевтов, Мария Луиза фон Франц замечательно работала с личными и коллективными ассоциациями. Она спросила, что у меня ассоциируется с хлебом. Я сказал: «Хлеб – это то, что вам нужно для пропитания». Она возразила: «Это определение, а не ассоциация».
Определение представляет собой вспоминание известной, безличной информации. Ассоциация – это спонтанно возникающая в связи со словом мысль или чувство8. Нередко бывает трудно получать подлинные ассоциации, поскольку у нас имеются края против информации.
«Ну ладно, – сказал я. – Мне нравится швейцарский хлеб, и я терпеть не могу американский хлеб». Фон Франц сказала: «Так это Швейцария и Европа – то, что вы едите и что бросает вам вызов». Это вызвало во мне реакцию «ага!» – физиологический отклик, показывающий, что путем нахождения действительного значения процесса НОР в общепринятой реальности, я получал то, что мне было нужно. Для меня в общепринятой реальности возникала новая реалия: я больше не был только американцем. Мой сон показывал, что моя идентичность становилась европейской!
Когда я рассказывал тот же сон о хлебе Барбаре Хана, она быстро сменила тему и спросила меня, почему я ношу те туфли, которые были на мне, когда я пришел к ней на прием. В отношении этих туфель (которые должно быть с ней заигрывали) было то, что это была первая пара туфель, купленных мной в Европе. Мои туфли были новыми и блестящими, хотя моя остальная одежда была довольно старой и изношенной. Меня очаровывали заостренные носы этих итальянских туфель.
Мы начали обсуждать туфли и пришли к тому же самому конечному выводу: я становился европейцем. Мы так и не коснулись моего сна! Барбара учила меня, что процесс сновидения носит многоканальный характер. Он проявляется не только в снах, но и во всем, что вы делаете, что заигрывает с вами или с другими. И она учила, что сам процесс сновидения интерпретирует сны.
Когда я начал рассказывать сон о хлебе Риклину, он тоже сменил тему. Он сказал, что ему «… приходят в голову кое-какие проблемы… что это за проблемы? Проблемы отношений!». Вдруг он снова начал говорить о своих отношениях. На этот раз я понял, что одна из проблем, которые у меня были в то время, связана с моими конкретными отношениями. Я выпалил, что нуждаюсь в новом стиле отношений. Он сказал, что ничего не знает об отношениях и ничем не может мне помочь. Я признался, что тоже ничего об этом не знаю. Я спрашивал его о том, как развивались отношения у него самого и у его друзей, и он много говорил о романтических эпизодах, любовных связях и тому подобном. Это было похоже на мой опыт с сигаретным окурком. Этот сеанс дал мне очень много. В то время я понял, что американская культура, в которой я вырос, была более пуританской в вопросах отношений, чем более непредубежденный европейский мир. Это был швейцарский хлеб, который я хотел покупать и продавать в моем сне!
Сосредоточенность Риклина на себе самом и своих собственных отношениях привела нас к дискуссии о культурных различиях и о том, как я менялся. С ним я переживал ощущение НОР, частью которой был мой сон. Я узнавал, как сновидение показывает, что все мы взаимосвязаны точно так же, как взаимосвязаны и нелокальны квантовые объекты.
Одной из ассоциаций с хлебом, о которой я ему никогда не рассказывал, был хлеб как Тело Христово, то есть тело любви. Эта ассоциация была такой глубокой, что я едва мог признаваться в ней самому себе. Я знаю, что в то время у меня была такая ассоциация, поскольку я записал ее в своем журнале сновидений. Таким образом, мой хлеб содержал в себе нечто глубоко духовное и – для меня – европейское, касавшееся отношений.
То, чему я учился у этих терапевтов, было разным, но информация о содержании сна была одной и той же. Они давали мне разные подходы к переживанию одного и того же процесса. Я узнавал информацию, относящуюся к ОР, которая подкрепляла мое чувство идентичности. Я оставлял свою американскую идентичность. Кроме того, я узнавал, что непосредственный опыт необщепринятой реальности, которые случался когда мне помогали преодолевать мои края, приносил мне больше, чем я ожидал: он показывал мне путь сердца.
Шрёдингер говорил, что научное мировоззрение дает нам фактическую информацию и упорядочивает наш опыт, но не касается того, что ближе всего человеческому сердцу. Наука потрясающа, и я ее горячо люблю. Наука указывает пальцем на загадочное и восхитительно описывает его эффекты в ОР. Но ее мировоззрение заканчивается на кончике пальца. Научное мировоззрение принадлежит не только науке. Это позиция, которой вы, вероятно, придерживаетесь большую часть времени, – позиция, находящаяся на мосту и указывающая на реку чувственного опыта, на сновидения и квантовую сферу мнимых чисел. Эта позиция видит воду, но не касается ее.
Чтобы знать реку, вы должны прыгнуть с моста в воду, плыть и кружиться вместе с течением. Тогда вы понимаете, что идеи сознательного и бессознательного, наблюдателя и частицы, физики и психологии, терапевта и сновидения – по существу, все понятия ОР – это описания, которые не дают вам жить. Не существует слов для мира того магического окурка сигареты, моих туфель, осознанности Барбары в отношении квантовых заигрываний или крика Клауса, который приносил ему пропитание на зиму. Устанавливая связь с тем миром НОР, вы чувствуете, что имеете дело со сновидением – фундаментальной субстанцией Вселенной. Без этой связи кажется, что материальный мир не имеет никакой собственной жизни.
Есть много навыков для плавания в воде, нахождения в сновидящей Вселенной9. Работа со сновидением – это шаманское искусство и наука, постоянно нуждающиеся в обновлении. В то же время в основе этих многочисленных психологических и шаманских умений лежит мудрость сердца, которая охватывает чувственный мир, заигрывающий с вашим вниманием. Путь сердца, сновидение – это непосредственное переживание квантовой волновой функции, вашей смерти в жизни. Находясь на этом пути, вы испытываете чувство вневременности и свободы.
По контрасту, пути ОР полны информации, однако они могут оставлять вас беспомощным или заставлять вас проклинать существование. Путь сердца мгновенен; он заставляет вас чувствовать, как замечателен каждый день, – в каждую секунду, весь день.
Примечания
1. Эрвин Шрёдингер; цитируется в книге Кена Уилбера «Квантовые вопросы» (Ken Wilber, Quantum Questions).
2. Карлос Кастанеда, «Учения дона Хуана». Я более подробно обсуждаю это высказывание в книге «Тело шамана».
3. Паули (1964) намекал на пределы науки в следующем высказывании, уже цитировавшемся в главе 38: «Чистое восприятие сновидения, если можно так сказать, уже изменило состояние сознания и тем самым создало новое явление, аналогичное измеряющему наблюдению в квантовой физике. Тогда сознательное отражение сновидения должно иметь своим результатом более далеко идущее воздействие на бессознательного, для которого уже нет никаких прямых аналогов в физике».
4. Гейл Делании сделала замечательное дело, соединив в своей книге «Новаторское сновидение» (Gayle Delaney, Breakthrough Dreaming) труды теоретиков работы со сновидением со своей собственной очень практичной и фундаментальной манерой работы со сновидениями.
5. См. работу Юнга «Обзор теории комплексов» (Review of the Complex Theory).
6. Описывая компенсацию, дополнительность и символизм в работе «Основные аспекты психологии сновидения», Юнг говорил, что компенсация представляет собой обобщение «принципа дополнительности» и средство уравновешивания и сравнения различных данных или точек зрения для достижения подстройки или коррекции. Он имел в виду, что сновидения компенсируют или уравновешивают то, чего недостает в повседневной реальности. Если вы следуете своей внутренней жизни, то ваши сны отражают то, где вы находитесь. Тогда вы просыпаетесь и чувствуете: «Да, это очень близко к тому, к чему я пришел», – то есть ваш первичный процесс близок вашему преходящему вторичному процессу. Если ваши повседневный ум и идентичность далеки от вторичных процессов, то сны привносят то, чего недостает.
7. Юнг подходил к содержанию сновидений эмпирически, подобно тому как физик смотрит на элементарные частицы. Он извлекал части сна из мира сновидения и изучал каждый сон в связи с реальностью сновидца.
8. Согласно Юнгу, каждый символ сновидения, например, круг, имеет как личное, так и коллективное значения. К примеру, круг мог бы быть связан через ваши личные ассоциации с круглой формой вашего сада, но круг также может иметь общее или коллективное значение законченности. С точки зрения нашего обсуждения, все переживания НОР, наподобие сновидений, имеют не только личные и коллективные значения и ассоциации ОР, допускающие словесное выражение, но и ассоциации НОР, не допускающие такого выражения. Например, в случае круга ассоциацией НОР могло бы быть ощущение головокружения, поскольку у некоторых людей круги вызывают головокружение, в то время как ассоциацией ОР был бы «круг друзей» и т. д.
9. См. книгу Эми Минделл «Метанавыки» (Amy Mindell, Metaskills) (в русском переводе – «Психотерапия как духовная практика») – изучение навыков чувствования, необходимых для работы с процессом сновидения.