тюмах задают ему вопросы о наставниках. И трудно думать о чем-то другом, кроме ее теплой ладошки, лежащей между его лопаток.
— Можно отыскать местечко поспокойнее? — наконец спрашивает он.
— Конечно. Я хочу понаблюдать за сцеплениями.
Они находят свободный диванчик в стороне от основного центра активности и садятся. Сцепления происходят весьма красочно. Люди при помощи оптических волокон и кабелей подсоединяют свои кубит-контейнеры — реактивные ранцы, лучевые пушки и волшебные мечи — к огромным хитроумным устройствам. Оборудование довольно примитивное, и сцепление удается далеко не всегда, но когда что-то получается, из трансформаторов Тесла бьют дуговые разряды, сопровождаемые оглушительным треском и хохотом. Запах озона немного прочищает сознание Исидора.
— Мне кажется, пьяным тебе намного лучше, — говорит Пиксил. — К тебе возвращается твой взгляд.
— Какой взгляд?
— Как будто ты что-то расследуешь.
— Ничего подобного.
Он пытается сосредоточиться, но трудно собраться с мыслями. Текучая ярость еще кипит внутри и не собирается успокаиваться.
— Послушай. — Пиксил ерошит пальцами его волосы. — Я попытаюсь отгадать, о чем ты думаешь. Если получится, ты на сегодняшний вечер станешь моим рабом.
Исидор допивает последний глоток из пластикового стаканчика — какой-то очень сладкий пунш с гуараной, которым их угостила недавно встреченная группа девушек-подростков в матросских костюмах. Напиток прогоняет дремоту, но вызывает нервный озноб.
— Ладно, — соглашается он. — Играем.
— Ты думаешь о своем наставнике. Пытаешься заставить меня ревновать?
— Нет. Не угадала. Я не смогу стать наставником, но это не то, о чем я сейчас думаю.
— Ой. — На ее лице выражение искреннего сожаления. — Что же этому подлецу надо? Ты гений. Ты разгадал… неважно что, но ведь разгадал, верно?
— Да. Но этого мало. Не переживай. Я не хочу об этом говорить. Продолжай угадывать.
Несмотря на его отрицания, он сильно переживает свою неудачу.
— Хорошо. — Она гладит его по руке и указательным пальцем щекочет ладонь. — Ты стараешься придумать, как бы поскорее затащить меня в постель?
— Нет.
— Нет? — Она притворно негодует. — В таком случае, мистер Сыщик, вам лучше вызвать кэб. Почему ты об этом не думаешь? А я думаю.
— У тебя есть еще одна попытка, — говорит Исидор.
— Ладно. — Пиксил становится серьезной. Она прижимает пальцы к вискам и закрывает глаза. — Ты думаешь…
— Только никаких фокусов с гевулотом и кватами, — предупреждает ее Исидор.
— Ты шутишь? Я никогда не жульничаю. — Она поджимает губы. — Я бы сказала, что ты думаешь об Адриане и о том, зачем я его сюда пригласила, зачем попросила Синдру представить тебя старейшинам и еще о том, почему моя бедная старая матушка тебя ненавидит. — Она ласково улыбается. — Это похоже на правду? Или ты считаешь меня совсем глупой?
— Да, — говорит Исидор. — То есть нет. Ты угадала. Так зачем все это?
Гнев концентрируется в его груди в потный комок. В висках пульсирует кровь.
— Ты очень мил, когда смущаешься.
— Ответь мне.
— Рабы не выдвигают требований. Я выиграла, — говорит Пиксил.
— Я сейчас не играю. Зачем?
— Ну, есть одна причина. Я хотела тобой похвалиться.
Она берет его за руку.
— Похвалиться? Да я умудрился оскорбить их в первые же пять минут. А твоя мать действительно меня возненавидела.
— Мать по сцеплению. На самом деле ничего подобного. Просто она слишком пытается меня защитить. Первый ребенок, созданный на Марсе, совместимость гевулотов, мостик между двумя мирами и все такое прочее. И все они до сих пор в шоке, что я встречаюсь с одним из вас. Они заслуживают легкого оскорбления. Они до сих пор думают, что мы когда-нибудь вернемся на Юпитер, хотя там ничего не осталось, кроме пыли и дронов Соборности, которые ее поглощают. Теперь мы живем здесь, но никто из них не желает этого признавать.
— Значит, — говорит Исидор, — ты меня использовала.
— Конечно. Это игра. Оптимальное использование ресурсов — это не шутка. Каждый поступает так, как лучше для него, и потому что-то получается. Мы не в силах этого изменить. В данном случае небольшой мятеж — это оптимальный вариант.
— Значит, это не настоящий мятеж?
— Ой, да ладно, — восклицает она. — Ты все время проделываешь то же самое с людьми. Ты в этом преуспел. Как ты думаешь, почему ты встречаешься со мной? Потому что я — загадка. Потому что ты никак не можешь меня вычислить, как вычисляешь остальных. Я видела, как ты разговариваешь с людьми, и ты говоришь им что-то, но это не ты, а твои умозаключения. И не пытайся мне доказать, что для тебя это не игра.
— Это совсем не игра, — говорит Исидор. — Сегодня я чуть не погиб. Девушка убила своего отца самым ужасным способом. Такие вещи случаются, и кто-то должен решать эти загадки.
— А от этого кому-то лучше?
— Мне лучше, — негромко говорит Исидор. — И ты это знаешь.
— Да, я знаю. И я думаю, остальные тоже должны это узнать. У тебя это хорошо получается, и кто-то должен вести счет. Поэтому я и пригласила Адриана, чтобы вы могли поговорить без этой чепухи с гевулотами. Он сделает тебя известным.
— Пиксил, это была не лучшая идея. У меня из-за этого будет куча неприятностей. Неужели ты считаешь, что можешь решать, что для меня лучше? Я не принадлежу к обществу твоих зоку. Со мной так не получится.
— Не получится, — соглашается Пиксил. — С зоку у меня просто нет выбора. — Она дотрагивается до камня зоку, вставленного у основания шеи, над самыми ключицами. — С тобой я остаюсь только потому, что этого хочу.
Где-то в глубине души он понимает, что это ложь, но почему-то не придает этому значения и целует ее.
— Не забывай, — говорит она, — ты проиграл. Идем со мной, я хочу тебе кое-что показать.
Пиксил берет его за руку и ведет к невзрачной двери, которой мгновение назад здесь еще не было. Позади снова сверкают вспышки дуговых разрядов сцепления, а они вместе уходят через дверь.
Реальность на мгновение прерывается.
Они оказываются в огромном помещении, заполненном стоящими друг на друге черными кубами различной величины — от одного метра до размера целого дома. Стены, пол и потолок — где-то высоко-высоко — все белое и слегка светится. При таком освещении даже Пиксил кажется бледной.
— Где мы? — спрашивает Исидор.
Его голос будит странное эхо.
— Тебе ведь известно, что мы разбойники, верно? Мы занимаемся грабежом. Так вот, здесь мы храним свои сокровища.
Пиксил отпускает его руку, бежит вперед и дотрагивается до одного из кубов. Он мгновенно становится прозрачным. Внутри мерцает странное существо, похожее на покрытую перьями змею. Оно кружится в воздухе, не в силах вырваться из световой клетки. Парящая спайм-сфера сообщает Исидору, что это червь Лэнгтона, пойманный на неосвоенных виртуальных окраинах Царства и облеченный в физическую форму.
Пиксил смеется.
— Здесь можно найти все что угодно. — Она бежит дальше и прикасается к следующим контейнерам. — Идем, давай посмотрим.
Здесь стеклянные яйца, древние часы и конфеты со старой Земли. В одном из больших кубов Исидор обнаруживает старинный звездолет. Он похож на гигантский коренной зуб, керамическая поверхность испещрена коричневатыми пятнами. Пиксил открывает куб, набитый театральными костюмами, и со смехом напяливает на голову Исидора котелок.
— Если нас здесь застанут, кому-то, наверно, попадет, — говорит Исидор.
— Не беспокойся, раб, — озорно усмехаясь, отвечает Пиксил. Напевая себе под нос, она выкидывает из куба костюмы, устраивая на полу огромную груду. — Я же тебе говорила. Оптимизация ресурсов.
Она обнимает его за шею обеими руками и крепко целует. От ее прикосновений платье испаряется. Пиксил увлекает его на груду плащей и пышных юбок. Его гнев улетучивается, и вокруг не остается ничего, кроме нее.
Интерлюдия. Великодушие
Как и каждый марсианский Сол Солис[20], Сюэсюэ приходит в парк, чтобы улыбнуться красному роботу.
Он стоит одиноко, в стороне от боевых машин, сражающихся на черно-белых мраморных клетках. И еще он немного отличается от них своим видом: под слоем ржавчины угадываются стройные очертания красного спортивного автомобиля, а шлем венчает маленькая блестящая конская фигурка.
Сюэсюэ садится перед ним на складной стульчик, смотрит в темную прорезь шлема и улыбается, сохраняя полную неподвижность, пока хватает сил. Ее рекорд составляет два часа. Труднее всего удержать ощущение улыбки. Сегодня это легко: в детском саду выдался хороший день. Маленькие императоры и императрицы Ублиетта — купленные родителями за немалое количество Времени, и, соответственно, сильно избалованные — доставляют немало хлопот, но и у них бывают светлые моменты. Возможно, сегодня она побьет собственный рекорд.
— Извините? — слышится чей-то голос.
Сюэсюэ с некоторым усилием сдерживает свое недовольство и продолжает улыбаться, не оборачиваясь назад.
К ее плечу прикасается рука, и она вздрагивает. Проклятье. Надо было закрыть гевулот, но это испортило бы улыбку.
— Я стараюсь сосредоточиться, — с упреком произносит Сюэсюэ.
На нее с изумлением смотрит молодой человек. У него угольно-черные волосы, легкий загар, темные брови, нависшие над тяжелыми веками. Одет так, словно собрался на вечеринку — пиджак и брюки из гладкой ткани и вдобавок к ним очки с синими стеклами, защищающие от яркого света Фобоса.
— Приношу свои извинения, — довольно легкомысленно говорит он. — Какой процесс я прервал?
Сюэсюэ вздыхает.
— Вы не поймете.
— Попробуйте объяснить.
Он снимает очки и с любопытством смотрит на Сюэсюэ. Его фигура поражает своей безупречностью, не свойственной для жителей Ублиетта. Он улыбается, но довольно рассеянно, словно прислушивается к чему-то еще.