— Я улыбалась красному гладиатору, — говорит она. — И делаю это уже около года. По крайней мере, один час в неделю.
— Почему?
— Ну, существует мнение, что внутри них заключены медленные гоголы, — говорит она. — Это старая игра Королевства. И для гоголов это яростная битва. Они сражаются за свою свободу. Знаете, если долго на них смотреть, можно заметить, что они двигаются. Поэтому я предположила, что они тоже нас видят. Если только мы достаточно долго остаемся в неподвижности. Как след изображения.
— Понятно. — Он искоса смотрит на робота. — У меня, наверно, не хватило бы на это терпения. А почему вы выбрали именно этого?
— Не знаю, — признается она. — Возможно, он показался мне очень одиноким.
Молодой человек трогает нагрудник робота.
— А вы не задумывались о том, что можете отвлечь его? И он проиграет бой? И никогда не обретет свободу?
— Королевства давно нет. Они свободны уже около ста лет, — отвечает она. — Мне кажется, кто-то должен сказать им об этом.
— Отличная мысль. — Он протягивает ей руку. — Меня зовут Поль. Я немного заблудился в этих перемещающихся улицах. И надеялся, что вы могли бы подсказать мне выход.
Его примитивный гостевой гевулот пропускает отголоски эмоций: смущение, тяжесть вины. Сюэсюэ представляется, что на его спине огромный прилипала. Ощущение ей знакомо. И внезапно разговор с незнакомцем обретает большее значение, чем улыбка для робота.
— Конечно, я могу это сделать, — говорит она. — Но почему бы вам немного не задержаться? Что привело вас в Ублиетт?
Она составляет мысленный контракт гевулотов и предлагает его Полю. Он недоуменно моргает.
— Что это?
— Наш последующий разговор никто не услышит и не запомнит, — поясняет она. — Даже я его забуду, если вы не позволите сохранить его в памяти. — Она улыбается. — Так у нас принято. Никто не должен оставаться посторонним.
— Это все равно что иметь при себе переносную исповедальню.
— Что-то вроде этого.
Поль садится на землю рядом с Сюэсюэ и смотрит на робота.
— Знаете, — говорит он, — трудно встретить истинного альтруиста. Это великолепно.
Сюэсюэ улыбается.
— Себя вы к их числу не относите?
— Я свернул с этой дороги эволюции очень и очень давно. Где-то на полпути между динозаврами и птицами.
— Никогда не поздно измениться, — говорит она. — Особенно здесь.
— Что вы имеете в виду?
— Это же Ублиетт. Место забвения. Здесь вы можете встретить тиранов Королевства или лидеров Революции и даже не узнаете их. Или сидеть рядом с еще худшей личностью вроде меня.
Она вздыхает.
Он смотрит на нее широко раскрытыми глазами. Она открывает свой гевулот слой за слоем, словно чистит луковицу, и предлагает ему свои воспоминания.
Сюэсюэ продавала бессмертие. Она странствовала по городам и селениям, пострадавшим от землетрясений или оползней, или по рыбацким деревням, оказавшимся на берегах пересохших озер. Она заглядывала в сознание детей при помощи магниторезонансного сканера, вмонтированного в телефон, и рассказывала их отчаявшимся родителям о жизни вне плоти. Она показывала детям видео с Небес, в которых боги и богини говорили о вечной жизни, как создатели о новой программе. Дети смеялись и показывали на нее пальцами. Но в каждой деревушке находилось несколько ребятишек, желающих уйти с ней. С помощью помощников-дронов она собирала их в автоматизированные грузовики и везла к Сверкающим Вратам Небес.
Врата представляли собой наскоро возведенные бараки в пустыне Ордос[21], накрытые маскировочными тентами. В уборных стояла страшная вонь. Походные койки застелены грязным бельем.
Первые две недели у них даже не было душа, но Сюэсюэ и остальные инструкторы — по большей части просто лица на мониторах дронов с дистанционным управлением — говорили, что все это неважно и скоро их освободят от потребностей плоти.
Первая стадия трансформации происходила в классной комнате. Детям надевали на головы колючие шапочки, благодаря которым машины компании могли узнать, о чем они думают. Сюэсюэ наблюдала за ними все время, пока шли занятия: долгие часы программирования, формирования блокирующих кодов и последовательностей символов. В случае достигнутого успеха вмонтированный в шапочку транскраниальный магнитный стимулятор вызывал у ученика приступ оргазмического наслаждения, а в случае медлительности или ошибки заставлял пережить адские муки. В классе не было никаких разговоров, только повторяющиеся крики боли и наслаждения.
Как правило, они были готовы через шесть недель: на бритых головах оставались незаживающие ожоги, глаза постоянно были полузакрыты, а конечности подергивались, словно в быстром сне. После этого она одного за другим приводила к Божественному Доктору, обещая, что теперь они получат прививку бессмертия. Из палатки Доктора не возвращался никто. Вечером Сюэсюэ устанавливала сверхплотный канал связи со спутником компании и отправляла терабайты, собранные с молодых мозгов, новых гоголов, предназначенных для небесных ферм программного обеспечения.
После этого она позволяла себе ненадолго забыться с помощью дешевого рисового вина и наркотиков, а потом снова отправлялась в мир.
Десять лет работы на компанию, и она получит настоящее бессмертие для себя лично. Высококачественная закачка Моравеца, никаких разрывов в сознании, медленная хирургия по последовательной замене каждого нейрона искусственным имитатором: истинное перевоплощение в цифровое существо. Царство по ее собственному замыслу, на небесах.
Она говорила себе, что дело того стоит.
С новой группой рекрутов она прибыла на место в тот самый момент, когда с неба злобно жужжащим облаком налетели микробеспилотники Западного округа, сжигающие все вокруг. На мгновение ей показалось, что это правильно, и она стояла и смотрела, как умирают Врата. Затем ее охватил черный смертельный ужас, и она сделала то, что только и смогла: побежала в шатер Доктора.
Второе рождение в этой палатке до сих пор остается для нее тайной, она запомнила только океан ярко-красных уколов, зажимы на черепе и скрежет в ушах.
Сюэсюэ открывает глаза. Воспоминания стекают с нее потоком ледяной воды. Поль смотрит, не отводя широко раскрытых глаз.
— А что было потом? — шепотом спрашивает он.
— Долгое время ничего не было, — говорит она. — Вместе с миллиардами королевских гоголов меня привезли сюда. Я очнулась в состоянии Спокойной. Революция оказалась для меня благом. Мы действительно создавали нечто новое. Мы построили город без маленьких бессмертных. — Она переводит взгляд на робота. — Наверно, я до сих пор пытаюсь примириться с ними. Вряд ли это когда-нибудь удастся, но попытаться стоит. Понемногу.
— Возможно, — говорит Поль. Он улыбается ей, и на этот раз в его взгляде сквозит искренняя теплота. — Благодарю вас.
— Не стоит, — отвечает Сюэсюэ. — Я прихожу сюда каждую неделю. Если решите остаться, приходите и вы.
— Спасибо, — говорит Поль. — Возможно, я так и сделаю.
Они сидят вдвоем и смотрят на робота. Ее улыбка понемногу возвращается. Она слышит дыхание молодого человека. Может быть, сегодня ей удастся побить свой рекорд.
6. Вор и Поль Сернин
— Время, немного времени, мисс, прошу вас…
— Я в третий раз должен стать Спокойным, я заплатил свои долги, помогите, пожалуйста…
— Я ремесленник, портной, вы можете дешево получить мой разум, он окупит затраты…
Миели отбивается от толпы выклянчивающих Время нищих. Кто-то из них совершенно наг, как и первый бродяга, другие ничем не отличаются от прохожих, но всех их отличает голодный, страждущий взгляд. Многие закрывают лица масками или капюшонами. Они толкают друг друга, чтобы приблизиться к ней, кольцо напирающих тел сжимается, и некоторые из ее наиболее автономных гоголов защиты уже начинают пробуждаться.
Я должна выбраться отсюда, пока не разрушила прикрытие.
Она отпихивает одного нищего, другого толкает плечом, и они валятся на землю, отчаянно барахтаясь. Она протискивается мимо. Кто-то из упавших хватает ее за ногу. Она падает. Локоть больно ударяется о мостовую. Горло сжимает чья-то рука. В ухо шипит хриплый голос.
— Отдай нам Время, или Воскресителям придется тебя восстанавливать, чужеземная сука.
— Помогите! — кричит Миели.
У нее темнеет в глазах, в висках стучит. Метамозг пробуждается, приглушает боль, замедляет время и начинает подключение остальных систем. Сейчас она легко сможет разбросать эту рвань, словно тряпичных кукол…
Поднимается ветер. Хватка на горле слабеет. Кто-то кричит, потом раздается удаляющийся топот ног. Она открывает глаза.
В воздухе над ней парит человек в черной одежде с серебряной отделкой и с тростью, безупречно отполированные подошвы зависли в двух метрах над землей. От него веет освежающим ветром, вокруг дрожит раскаленный воздух, чувствуется запах озона, сопутствующий боевому выбросу утилитарной пыли. Этого здесь быть не должно, мелькает в ее голове.
Руки, состоящие из жаркой мглы, прижимают к земле нищих в масках — это невидимые структуры из бесчисленного множества микросуществ, являющиеся продолжением конечностей одетого в черное человека. Остальные попрошайки стремительно убегают к границам агоры, где скрываются под пеленой гевулотов и мгновенно исчезают в толпе.
— Вы не пострадали? — спрашивает ее человек странным скрипучим голосом.
Он опускается на землю рядом с Миели, и подошвы звонко цокают о мраморные плиты. Маска из полированного металла закрывает всю голову: Миели уверена, что это сфера из квантовых точек. Мужчина протягивает ей руку в белой перчатке. Миели принимает помощь и поднимается на ноги.
Наставник. Отлично.
База данных Соборности, которую она изучала во время поездки, содержала не слишком много информации о блюстителях порядка в Ублиетте. Их деятельность началась около двух десятков лет назад, и эти люди явно имеют доступ к технологиям за пределами Марса. Василевы — внедренные агенты Соборности, — сотрудничающие с гогол-пиратами, утверждают, что они имеют какое-то отношение к колонии зоку, появившейся на планете после Протокольной войны.