9. Сыщик и письмо
Позже тем же вечером Исидор принимает присланное в коротком фрагменте памяти приглашение и направляется в Черепаший парк. Инструкции ведут его по узкой песчаной тропинке через рощу из сосен и вязов. Среди деревьев он обнаруживает замок.
Это самое большое отреставрированное здание эпохи Королевства, которое он видел, за исключением Олимпийского дворца. Просто поразительно, что оно скрыто от посторонних взглядов пеленой гевулота. Последние лучи заходящего солнца скользят по двум башням, которые отклонены направо и налево наподобие восточных кинжалов. Длинная голубоватая тень замка накрыла огромный цветник, разбитый с геометрической точностью. Растения образуют разноцветные треугольники и многоугольники, словно садовник намеревался доказать теорему Эвклида. Только через несколько мгновений Исидор понимает, что фигуры образуют дорические солнечные часы с тенью более высокой башни в качестве циферблата.
Вокруг замка высокий железный забор с воротами. За ними в ожидании застыл Спокойный. Это необычное существо: с человеческой фигурой, не выше нормального мужчины, в шитой серебром голубой ливрее, золотой маске и перчатках, скрывающих острые углы и края. Он напоминает Исидору увешанные драгоценностями манекены в имитации Королевства. Он, естественно, не ждет приветствия, но Исидор считает необходимым хоть что-нибудь сказать.
— Я Исидор Ботреле, — говорит он. — Меня ждут.
Спокойный без слов открывает ворота и ведет его к замку. Дорожку окружают лилии, розы и более экзотические цветы, узнать которые Исидор может только после обращения к экзопамяти.
Небольшую лужайку, где стоит похожая на пагоду беседка, заливает золотистый солнечный свет. Светловолосый молодой человек — почти мальчик, шести или восьми марсианских лет — сидит внутри за книгой. Перед ним опустевшая чайная чашка. Простая Революционная форма кажется на его худощавой фигуре слишком просторной. Тонкие брови на ребячески пухлом лице сосредоточенно сдвинуты. Спокойный-слуга останавливается и звонит в серебряный колокольчик. Юноша медленно поднимает голову и с преувеличенной осторожностью встает из-за стола.
— Дорогой мой, — восклицает он, протягивая руку. В ладони Исидора его пальцы кажутся фарфоровыми. Он выше, чем Исидор, но почти болезненно худ — обычная для Марса продолговатость, доведенная до крайности. — Как восхитительно, что вы смогли прийти. Хотите чего-нибудь выпить?
— Нет, спасибо.
— Садитесь, садитесь. Как вам понравился мой сад?
— Впечатляюще.
— Да, мой садовник — настоящий гений. Очень скромный человек, но — гений. Эта черта присуща и многим другим людям, обладающим редким талантом, таким, как ваш.
Исидор молча смотрит на него некоторое время и пытается отделаться от ощущения тревоги в гевулоте. Это не отсутствие уединения, как в Пыльном районе, а какая-то неустойчивость, словно покров вот-вот порвется.
Молодой человек улыбается.
— А вы достаточно гениальны, чтобы догадаться, кто я?
— Вы Кристиан Анру, — отвечает Исидор. — Миллениар.
Выяснить это было нетрудно, но Исидор потратил полдня, просматривая общественную экзопамять и сравнивая с фрагментом разделенной памяти, оставленным ему женщиной в белом. Анру — если это действительно он — скрытный человек даже по меркам Ублиетта: кроме того, что он очень молод, трудно отыскать какие-нибудь подробности. Его имя обычно упоминается в газетах в связи с социально важными событиями или крупными сделками. Ясно одно — времени у него не меньше чем у Бога.
— Вы добились успеха на посредничестве через гевулоты, операциях, разрешенных Голосом несколько лет назад. И очевидно, вас что-то встревожило. Гогол-пиратство?
— О, нет. Я обычный человек во всех отношениях, кроме накапливания Времени. Можно назвать это защитным механизмом. А беспокоит меня вот это.
Анру протягивает Исидору записку на дорогой белой бумаге без каких-либо пометок, с несколькими словами, начертанными элегантным плавным почерком. Письмо гласит:
«Дорогой мистер Анру.
В ответ на ваше неприсланное приглашение с удовольствием сообщаю, что буду рад посетить ваш прием «Лови момент» 28-го Вришика, в 24:00. Со мной будет еще один гость.
Ваш покорный слуга, Жан ле Фламбер».
О ле Фламбере Исидор размышлял все утро. В экзопамяти Ублиетта о нем не было почти никакой информации. В конце концов, он потратил Время на дорогого информагента, который отваживался заглядывать в Царство за пределами информационного пространства Ублиетта. То, что он добыл, можно назвать смесью фактов и легенд. Никаких актуальных воспоминаний или слепков жизни, никаких видео- и аудиоматериалов. Фрагменты сообщений, относящиеся к эпохе до Коллапса, и сетевые дискуссии о выдающемся преступнике, действовавшем в Лондоне и Париже. Фантастические истории о солнечном заводе, украденном у Соборности, о взломе электронного мозга губернии; подозрительные операции в ирреальном Царстве.
Все это не могло относиться к одной личности, возможно, это кописемейство. Или, возможно, мем — что бы это слово ни означало в других частях Системы, — которым они отмечали свои преступления. В любом случае, это какой-то розыгрыш.
Исидор возвращает записку.
— Ваш званый вечер? Это через неделю.
Анру улыбается.
— Да. Время течет быстро, особенно в наши дни. Я отказываюсь от большей части своего Времени, и некоторой долей будет распоряжаться моя помощница Одетта, с которой вы уже встречались.
— Я понимаю, для нашего поколения это редкость — не протестовать против несправедливости, — но я в некотором роде идеалист. Я верю в Ублиетт. Я провел в этом теле восемь великолепных лет; теперь я готов отдать свой долг в качестве Спокойного. Но я, конечно, хочу закончить этот период с шиком. Использовать напоследок все свои возможности.
В его словах звучит неожиданная горечь.
Спокойный-слуга приносит им изящные фарфоровые чашки с чаем: Анру с удовольствием смакует напиток.
— Кроме того, ощущение конца придает чувствам особую остроту, не правда ли? Мне кажется, именно об этом думали наши отцы и матери, основатели. Изведать все — вот чего я хотел. До того момента, как пришла эта записка.
— Как она к вам попала?
— Я обнаружил ее в своей библиотеке, — говорит Анру. — В моей библиотеке! — Гневные морщины выглядят на его ребяческом лице абсолютно неуместно. Поставленная чашка дребезжит по столу. — Я никого не допускаю в свою библиотеку, мистер Ботреле. Это мое убежище. И даже среди моих друзей нет ни одного, кто имел бы ключ от гевулота этого замка. После того что появилось в газетах, я уверен, вы меня поймете — я чувствую, что… подвергся насилию.
По спине Исидора пробегает дрожь. При одной мысли, что кто-то может вторгнуться в его личное пространство без приглашения, без доступа к гевулоту, ему становится не по себе.
— Вы не допускаете мысли, что это был какой-то розыгрыш?
Анру сводит перед собой кончики пальцев.
— Безусловно, я рассматривал такую возможность, — говорит он. — Как вы догадываетесь, я внимательно просмотрел экзопамять замка. И ничего не обнаружил. Вчера вечером, примерно от семи до половины восьмого, письмо просто возникло в библиотеке. Почерк мне незнаком. Такую бумагу можно купить в любом канцелярском магазине на Проспекте. Нет никаких следов ДНК, кроме моих собственных. Одетта уже проверила это. Я уверен, что здесь замешаны технологии других миров. А стиль — заранее объявить место и время преступления — определенно соответствует тому, что нам известно об этой личности.
— В некоторой степени я даже не удивлен. Пришельцы считают нас отсталыми простаками. И этот… вор по какой-то причине выбрал для забавы именно меня. Но если бы я обратился к Голосу или к наставникам, мне бы ответили то же самое: это просто шутка. Вот по этой причине я и пригласил вас, мистер Ботреле.
Анру улыбается.
— Я хочу, чтобы вы мне помогли. Выясните, как это письмо попало в мою библиотеку. Я хочу знать, что он задумал, и расстроить его планы. А в случае совершения преступления вернуть похищенное.
Исидор глубоко вздыхает.
— Мне кажется, вы несколько преувеличиваете мои способности, — говорит он. — Как бы то ни было, я сомневаюсь, что за этим кроется реальный ле Фламбер. Но даже если это и он, почему вы считаете меня способным бороться с подобным существом?
— Как я уже говорил, я идеалист, — говорит Анру. — Я знаком с вашей работой. Мало того, я могу назвать себя вашим поклонником. И поскольку я считаю себя глубоко оскорбленным действиями вора, я считаю удачной идеей вознаградить себя за унижение этой битвой умов. Естественно, ваши усилия будут достойным образом оплачены, если уж дело в этом. Что вы скажете?
Поймать вора, размышляет Исидор. Нечто ясное. Нечто простое. Даже в том случае, если это просто шутка.
— Хорошо, — говорит он. — Я согласен.
Анру хлопает в ладоши.
— Отлично! Знаете, мистер Ботреле, вам не придется жалеть о своем решении. — Он встает. — А теперь давайте отыщем Одетту и посетим место преступления.
Замок построен с той же пышностью, что и имитация Королевства в колонии зоку: высокие потолки, мраморные полы, матово-черные доспехи боевых роботов, охраняющих коридоры, и пейзажи старого Марса: красные скалы, долина Маринер[29], улыбающееся лицо короля, одетого в белое с золотом.
Одетта — женщина в белом — ждет их в библиотеке и приветствует вошедшего Исидора сдержанным кивком.
— Отличная работа, — говорит ей Анру. — Похоже, ваше очарование убедило молодого мистера Ботреле помочь нам решить эту небольшую проблему.
— Я так и думала, — отвечает она. — Я уверена, вы заинтересуетесь этим делом, мистер Ботреле.
В библиотеке высокий застекленный потолок, обеспечивающий прекрасное освещение, и огромные окна, выходящие в сад. Кожаные кресла выглядят очень удобными. И книги — аналоговые и спаймы, тысячи томов, стоящие аккуратными рядами н