Все они одинаковы, за исключением гравировок. Bonitas. Magnitudo. Eternitas. Potestas. Sapientia. Voluntas. Virtus. Veritas. Gloria. Благость, Величие, Вечность, Сила, Премудрость, Воля, Добродетель, Истина, Слава. Ни одно из этих качеств невозможно отнести к Жану ле Фламберу. Но совокупность гравировок свидетельствует о том, что случай с Анру не был вызван просто желанием позабавиться с варварами из Ублиетта, как полагал сам миллениар. Ле Фламбер явно имел какое-то отношение к Марсу, хотя бы двадцать лет назад.
За чашкой кофе Исидор рассеянно смотрит на город и обдумывает значение гравировок. Все вместе эти Божественные Достоинства встречались в средневековых работах Раймонда Луллия[39], жившего в XIII веке, и имели отношение к каббалистическому Древу Жизни и утраченному искусству… памяти. Одним из последователей Луллия был Джордано Бруно, который усовершенствовал мастерство дворцов памяти, хранения мысленных образов в физических объектах, как бы за пределами сознания. Что ж, эта стыковка имеет смысл. Экзопамять Ублиетта делает то же самое: все мысли и ощущения хранятся в ячейках многочисленных компьютерных устройств, расположенных вокруг города.
Общие контуры дела кажутся ему верными, но Исидор не уверен, он как будто разглядывает проявляющиеся в облаках образы. Затем в мыслях всплывает фрагмент воспоминаний с архитектурными набросками.
Еще одно прищуривание — в поисках дворцов памяти — выявляет, что двадцать лет назад Голос санкционировал серию новых построек. Девять отображений в памяти архитектора по имени Поль Сернин.
Все дворцы памяти расположены в Лабиринте, относительно недалеко друг от друга, но общественная экзопамять о них устарела, и, чтобы их отыскать, Исидору приходится поработать ногами.
Первый объект на его пути стоит неподалеку от рыночной площади Лабиринта: он втиснулся между синагогой и небольшим общественным центром фабрикаторов. Это весьма экстравагантное здание размером с небольшой дом построено из какого-то гладкого черного материала и состоит из геометрических фигур, на первый взгляд беспорядочно нагроможденных друг на друга. И тем не менее Исидор улавливает некоторую закономерность. Между плоскостями остается пространство, похожее на жилые помещения и переходы, но странным образом искаженное, как будто отражается в кривом зеркале. На небольшой табличке над тем местом, где предполагается вход, начертано Eternitas.
Со стороны кажется, будто строение спроектировано алгоритмическим процессором, а не человеческим существом. Больше того, очертания отдельных частей кажутся размытыми, словно поверхности продолжают процесс деления и раздвоения, недоступный человеческому зрению. В целом здание производит не слишком приятное впечатление. Кто-то из местных жителей, вероятно, желая сделать мрачное сооружение менее зловещим, поставил внутрь горшки с цветами, и лианы, стремясь к свету, обвивают острые выступы.
Попытка Исидора получить дополнительную информацию заканчивается коротеньким сообщением о том, что Eternitas является «экспериментом по трансформированию фрагментов экзопамяти в архитектурные и жилые пространства». В конце концов, подобных проектов в Ублиетте великое множество, а несколько знакомых Исидору студентов работают и над более странными идеями, но здесь явно имеется нечто более глубокое, нечто важное для вора или бывшее важным для него в прошлом.
Повинуясь внезапному импульсу, он достает увеличительное стекло. И невольно ахает. Едва он включает увеличение, поверхность становится невероятно сложной — обнаруживаются черные листья, шпили и пирамиды, целые архитектурные комплексы, поражающие своей точностью на молекулярном уровне. Кроме того, его лупа не в состоянии определить, что это за материал. Вещество напоминает ку-материю зоку, но еще плотнее; при сравнительно небольших размерах это здание должно быть невероятно тяжелым. При ближайшем рассмотрении оно кажется не столько предметом архитектуры, сколько немыслимо сложным механизмом, застывшим во времени.
И это только одно из девяти сооружений? Исидор глубоко вздыхает. Возможно, это действительно выше моих возможностей.
В глубокой задумчивости, полагаясь на чувство направления, ведущее его по Лабиринту, он идет к следующему объекту Отражения, который находится всего в нескольких сотнях метров.
Как же все это связано с Анру? Время, дворцы памяти, Божественные Достоинства? Может, все это бессмысленно, а ле Фламбер просто безумец? Но инстинкт подсказывает, что существует определенная логика, что до сих пор он нащупал только осколок огромного айсберга.
От неожиданного шума он едва не подпрыгивает. На соседней крыше мелькнул силуэт на роликовых коньках. Строительство в этой части Лабиринта было начато, но вскоре приостановлено, поскольку движение городских платформ переместило участок в невыгодную позицию. Здесь повсюду недостроенные здания и очень пустынно. Здания на узких улочках напоминают гнилые зубы. Любитель кататься на роликах уже исчез, превратившись в серое пятно гевулота. Исидор ускоряет шаги и продолжает идти к своей цели.
Через минуту он слышит за спиной шаги. Поначалу ему кажется, что его преследует один человек, но, остановившись, чтобы прислушаться, он понимает, что шагают несколько пар ног, двигаясь синхронно, как в военном строю. Он спешит свернуть с главной улицы в боковой переулок и тут же замечает, что в результате смещения противоположный конец превратился в тупик. Он оборачивается и видит четверых Себастьянов.
Они все в точности похожи на приятеля Элоди: молодые, с привлекательными лицами, в облегающей одежде, отдаленно напоминающей костюмы зоку. Сначала их лица остаются бесстрастными, но затем они одновременно растягивают губы в жестокой, беспощадной усмешке.
— Эй, имитатор, — окликает его один из них.
— Теперь мы тебя узнали, — говорит второй.
— Тебе надо было…
— …не лезть не в свое дело, — заканчивает последний.
— Глупо соваться на нашу территорию, это пахнет преисподней.
— Глупо приближаться к местам, которые нам приказано охранять.
Словно тренированные солдаты, они одновременно шагают вперед и достают небольшие ножи.
Исидор разворачивается и бежит со всех ног, стараясь отыскать зацепки, чтобы перелезть через препятствие, перегородившее переулок.
Себастьян на роликах в прыжке сбивает его с ног. Исидор летит на тротуар, ударяется обоими локтями, потом носом, и воздух мгновенно покидает легкие. На мгновение мир затягивается красной пеленой. Зрение возвращается, но он уже лежит на спине, а над ним маячат безупречно-фарфоровые физиономии. К горлу прижато что-то холодное и острое. Руки прижаты к мостовой. Он в отчаянии открывает свой гевулот для срочного вызова Спокойных-полицейских. Но канал действует неустойчиво: гогол-пираты уже что-то предприняли, чтобы его блокировать.
Загрузочные щупальца пляшут над его головой, словно ракеты фейерверка на вечеринке, ему даже кажется, будто они шипят. Что-то колет его в шею, и он видит, как один из Себастьянов поднимает небольшой шприц.
— Мы заберем твой разум, имитатор, — говорит он. — Мы так обрадовались, узнав, как ты выглядишь. Даже возблагодарили Федорова, как только увидели газету. Сейчас ты начнешь кричать, совсем как шоколатье в воспоминании моего брата. Молись, чтобы Основатели в своей мудрости использовали тебя для достижения Великой Всеобщей Цели. В качестве наводчика ракеты. Или, возможно, пищи для Дракона.
Щупальца резкими электрическими поцелуями присасываются к его черепу.
— Отпустите его, — раздается резкий раскатистый голос.
На другом конце переулка, на границе поля зрения Исидора возникает черный силуэт Джентльмена.
— И не подумаю, — отвечает первый Себастьян. Из его рта пучком светящихся змей свисают щупальца. — Я добрался до его мозгов. Даже твой дьявольский туман не быстрее света, сука.
Свет. Все Себастьяны в этот момент смотрят в сторону Джентльмена. Его мысленная команда рассеивает ку-сферу вокруг цветка вора, лежащего в его сумке. Надеюсь, это сработает достаточно быстро. Надеюсь, что на них тоже подействует. Он приоткрывает свой гевулот Джентльмену, чтобы тот прочитал его поверхностные мысли: фейерверк, свет.
— Но ты можешь послушать, как он кричит…
Сверкает ослепительная вспышка, а потом долгое падение куда-то в темноту.
Наконец свет возвращается. Исидор покачивается на чем-то мягком. Лица Себастьянов все еще мелькают перед его глазами, но через мгновение он понимает, что это его собственное лицо, отражающееся в серебряной маске Джентльмена.
— Не пытайся говорить, — приказывает наставник. — Помощь уже в пути.
Исидор парит в воздухе, и мягкая поддержка удобнее, чем его собственная кровать.
— Попробую угадать, — говорит Исидор. — Это вторая самая большая глупость, которую я совершил?
— Не совсем так.
— Ваше появление весьма своевременно, — продолжает он. — Ваша помощь могла бы нам пригодиться прошлым вечером.
— Мы не можем быть одновременно повсюду. Как я понимаю, эта дурацкая прогулка связана с вашим знаменитым незваным гостем?
Исидор кивает.
— Исидор, я хотел с тобой поговорить. Извиниться. Мое суждение при нашей последней встрече было… слишком резким. Я чувствую в тебе все качества, необходимые, чтобы стать одним из нас. В этом у меня никогда не было сомнений. Но это не означает, что ты должен стать таким. Ты молод. И свою жизнь ты можешь использовать для другого. Ты можешь учиться. Творить. Жить.
— Почему мы говорим об этом сейчас? — спрашивает Исидор.
Он закрывает глаза. В голове сильный шум: двойной удар оптогенетического оружия меньше чем за сутки. Голос наставника становится глуше и удаляется.
— Именно поэтому, — говорит наставник. — Потому что ты продолжаешь подставлять себя под удары. И еще потому, что есть более опасные вещи, чем василевы. Оставь вора нам. Иди домой. Разберись в отношениях с этой девочкой зоку. В жизни ест