ь много более интересного, чем погоня за призраками и гогол-пиратами.
— А почему… я должен вас слушать?
Наставник не отвечает. Но Исидор ощущает легкое прикосновение к своей щеке и неожиданный поцелуй на лбу, сопровождаемый странным впечатлением отошедшей в сторону маски. Прикосновение настолько нежное, что на этот раз Исидор готов признать правоту Адриана Ву. И еще этот аромат — едва уловимый запах хвои…
— Я не прошу меня слушаться, — говорит наставник. — Просто будь осторожнее.
Поцелуй еще горит на его лбу, когда он открывает глаза. Вокруг внезапно возникает суета: прибыли Воскресители и Спокойные-медики в красно-белой одежде. Но наставника уже нет. Перед глазами снова что-то сверкает, и он опускает веки. Опять фейерверк. И перед самым погружением в темноту возникает вопрос.
Откуда наставнику известно о фейерверке?
15. Вор и богиня
Миели и я изумленно разглядываем незнакомца. Он встает и надевает пиджак.
— Кто-нибудь хочет выпить? — Он подходит к фабрикатору и наполняет свой стакан. — Боюсь, я немного поторопился и сам себя обслужил, пока вас дожидался. Я понимаю, вам есть что отметить, так что ничего удивительного. — Он делает глоток. — Вы провернули неплохое дельце, было интересно наблюдать.
Давай, мысленно обращаюсь я к Миели. Ты справишься с этим парнем. Надо заставить его говорить.
Она отвечает мне странным взглядом.
Человек кивает Миели.
— Да, кстати, благодарю за приглашение. Мои коллеги и я сам одобряем откровенность. — Он роняет сигару в стакан, и она с шипением гаснет. — Но где же мои манеры? Прошу вас. — Он указывает рукой на диван. — Присаживайтесь.
Я хватаю Миели за плечо. Приглашение? Резким движением он стряхивает мою руку. Позже. От оортианской певицы из «Красного шелкового шарфа» ничего не осталось, и ее лицо снова выражает суровую решимость. Я понимаю, что сейчас не время для споров, и сажусь рядом. Незнакомец облокачивается на стол и слегка приподнимает брови.
— Между прочим, Жан, я удивлен. В прежние времена ты был более прямолинейным. Ты бы не стал ждать, пока кто-то добровольно уйдет из жизни, в случае необходимости ты не чуждался трупов. Наверно, становишься мягкотелым.
— Я артист, — отвечаю я. — А трупы несовместимы с настоящим искусством. И я уверен, что то же самое говорил вам и в прошлом, мистер?..
— Прошу прощения, — говорит он. — Я пришел не в своем теле. Этот молодой человек сегодня утром вернулся из Спокойных, и я позаимствовал его для нашей встречи во избежание любых… соблазнов причинить мне вред. — Он вынимает вторую сигару, облизывает ее кончик и нюхает. — Кроме того, некоторое разнообразие время от времени не помешает. Вы можете звать меня Робертом. Мы уже встречались, хотя я понимаю, что вы этого можете и не помнить. С тех пор мы оба достигли значительных успехов в своих карьерах. Я стал… одной из просвещенных личностей, которых ваши друзья-наставники называют криптархами, а вы, по всей видимости, стали пленником.
Криптарх Роберт поджигает сигару, дует на нее, и на кончике остается тлеть красный огонек.
— Наводит на размышления о карме, не так ли? Я думаю, это понятие будет учтено в системе восстановления следующего поколения.
— Что вам нужно? — спрашиваю я.
Он приподнимает брови.
— Сейчас объясню. У вашего коллеги имеется очень интересное предложение. Леди, не могли бы вы его повторить?
Миели поворачивается ко мне. Легкий макияж при резком освещении выглядит довольно странно: она похожа на мертвеца.
— Вы перестаете вмешиваться в нашу работу, — говорит Миели, — а мы выдаем вам наставников.
— Соблазнительно, не так ли? — говорит Роберт.
В моей груди вскипает злость, горячая желчь с запахом серы. Алкоголь не помогает. Я делаю глубокий вдох и зажимаю ее мысленным кулаком, сберегая на будущее. И улыбаюсь криптарху.
— Знаете, Жан, мы наблюдали за вами с тех самых пор, как вы здесь появились. Для профессионала вы были слишком заметной личностью. Мы еще помним прежние времена. Вы не завели здесь друзей. Как жаль, приходится возвращаться в прошлое. Но верность никогда не была в числе ваших достоинств. Вспомните хотя бы, что случилось с той девушкой, Раймондой.
Я удерживаюсь, чтобы не клюнуть на эту приманку.
— Так зачем же так долго ходить вокруг да около? Гогол-пираты, письмо Анру…
В его глазах что-то мелькает, он поспешно пытается скрыть свои чувства под гевулотом, но тщетно. Он не знает о письме. Роберт пренебрежительно взмахивает сигарой.
— Всего лишь мелкие трюки, чтобы придать игре некоторую остроту. Мы стары и легко впадаем в скуку. Но пора перейти к делу. На ваше предложение я отвечаю отрицательно.
Миели хмурится.
— Почему?
Вместо Роберта отвечаю я.
— Потому что уже известно, кто такие наставники. Один из них работает на вас, а может, и не один. Все они были Спокойными. И они полезны. Следят за чистотой улиц.
— Они вспыльчивы и малоэффективны, а порой вызывают раздражение, но да, они помогают справляться с небольшими проблемами. Но дело не в этом. Жан, мне всегда нравилась твоя готовность видеть вокруг себя чудовищ. Мы согласны с наставниками. Мы хотим, чтобы это место оставалось свободным, безопасным и особенным — словом, подходящим, чтобы жить, не страдая от тяжести прошлых грехов. — Он качает головой. — Проблема не в самих наставниках, а в тех, кто за ними стоит. И мы хотим подбросить им кое-какую дезинформацию.
— Колония зоку, — говорю я.
— Мне приятно, что вы проявили интерес к нашей внутренней политике. — Он достает из кармана небольшой предмет: округлый, яйцевидной формы, похожий на камень зоку. — Вместе с ним идет небольшой фрагмент памяти, подготовленный для ваших друзей наставников — то, что вы вполне могли обнаружить во время своих упражнений с мистером Анру, но более полезное для наших целей.
— Это все? — спрашивает Миели.
— Конечно, нет. — Криптарх снова ухмыляется, показывая зубы в пятнах табачного сока. Гримаса старика на лице юноши. — Этого, безусловно, недостаточно. Жан, мы хотим получить свою долю.
— Что?
— Мы позволили вам прожить здесь столько лет в прошлом. Вы намеревались вернуться. И поделиться с нами всеми своими сокровищами из чужих миров. Помните? Конечно, нет. — Роберт качает головой. — Вам не надо было возвращаться. У нас было много времени, чтобы обдумать старые недобрые времена.
Он поднимается с кресла.
— Вот наше предложение. Первое: вы передаете это наставникам, и так, чтобы они не усомнились в достоверности данных. Второе: любые крохи информации, которые вы сможете выдрать из мозга того несчастного парня, вы пересылаете нам, а затем уничтожаете — о способах мы поговорим позже. И третье: как только вы найдете то, что ищете, мы получаем свою долю. Сполна. Ну, Жан, не скупитесь. Я уверен, ваших легендарных сокровищ хватит для всех нас.
— Знаете, что я думаю? — говорю я. — Я думаю, что вы блефуете. Я не уверен, что вы так могущественны, как утверждаете сами. Мне кажется, наши находки вас напугали. И не напрасно. Наш ответ…
Миели замораживает мое тело. Меня словно огрели по затылку ледяным молотом.
— Да, — говорит Миели.
Мне хочется выбросить вверх руки, кричать и прыгать, но я не в силах стряхнуть ее мысленный захват. Я могу только беспомощно смотреть, как криптарх отвешивает Миели поклон.
— Мой наниматель видит в вас ценных союзников, — говорит она. — Мы поделимся с вами своими… находками в подтверждение своих добрых намерений. И она рассмотрит вопрос о помощи в ваших делах с зоку.
— Великолепно, — говорит Роберт. — Я рад, что мы поняли друг друга. С вами приятно иметь дело. — Он наклоняется и бесцеремонно треплет меня по щеке. — Похоже, ты оказался под каблуком у своей дамы, Жан. Впрочем, у тебя с женщинами всегда были такие отношения.
Миели провожает его к выходу, а я сижу словно статуя и от ярости бью себя по голове воображаемыми кулаками.
— Не могу поверить, что ты на это согласилась! — кричу я. — Неужели ты хочешь работать с ними? Куда подевались твои клятвы? Твоя честь кото? Наставники свои ребята.
— В его словах есть смысл, — говорит Миели. — И судить не наше дело.
— Черта с два, не наше. — Я мечусь по комнате, потом прижимаюсь лбом к стеклу, чтобы немного остыть. — И ты кое о чем забыла. Они знают меня. Это делает их плохими парнями по определению. Им нельзя доверять.
— Дело не в доверии, — говорит Миели. — Прежде чем что-либо предпринимать, мы дождемся, пока твоя память не восстановится окончательно.
— А вдруг что-нибудь не получится? Если наставники не клюнут на эту приманку? Вдруг Раймонда… — Я прикусываю язык. — Это ужасная ошибка.
— Все равно, решать не тебе, — говорит Миели. — У нас есть работа, которую необходимо закончить, и мой долг решать, как это лучше сделать.
— Знаешь, — говорю я, — совсем недавно мне на мгновение показалось, что в тебе есть капля человечности. — Я пытаюсь остановиться, но слова вылетают, словно пули из автоматической винтовки. — Соборность завладела тобой окончательно. Они превратили тебя в робота. И твое пение — просто запись в музыкальном автомате. Копия. Гогол. — Мои руки сжимаются в кулаки. — Я целую вечность провел в Тюрьме. Но они меня так и не сломили. Что же сделали с тобой те ублюдки, которым ты служишь?
Я хватаю оставленный криптархом стакан, в котором плавает окурок сигары.
— Вот. Вот на что это похоже. — Я отпиваю глоток и сплевываю жидкость на пол. — Вкус пепла.
Лицо Миели не меняет своего выражения. Она поворачивается к выходу.
— У меня еще есть дела, — говорит она. — Надо изучить полученную из головы Анру информацию. Если возникнут проблемы, нам нужна страховка.
— Проблема уже есть, — говорю я. — Мой стакан опустел. Я намерен напиться.
— На здоровье, — холодно бросает Миели. — Если попытаешься связаться со своей подружкой-наставником, я об этом узнаю. И для тебя это добром не кончится.