там.
Она показывает рукой на шпиль, возвышающийся над Лабиринтом.
— Что это?
— Дело рук Жана, — говорит Раймонда. — Сам он внутри. Вместе с криптархом.
— Фобои приближаются, — говорит Миели. — Необходимо как-то разобраться с ними, — в противном случае вы все узнаете, что такое окончательная смерть. Надо, чтобы город снова начал двигаться. Как я понимаю, зоку до сих пор ничего не предпринимают?
— Нет, — говорит Раймонда. — И я не могу с ними связаться.
— Как всегда, — говорит Миели. — Ладно. — Тебе надо пробраться внутрь, вытащить оттуда криптарха и заставить его прекратить стычки, чтобы иметь возможность справиться с фобоями. Я хочу вытащить отсюда вора. Получается, что нам по пути.
Миели расправляет крылья. Наставник взмывает в воздух вместе с ней. Они летят над горящим городом к черному шпилю.
— Это из-за вас все пошло кувырком, — говорит Исидор. — Вы должны помочь нам. Если криптархов не остановить, нам грозит гражданская война. Одним наставникам не справиться.
— Нет. Наш главный принцип — заботиться о себе. Мы исцелились и снова обрели силы. Нам пора уходить.
Сокровищница вокруг них уже опустела, остались только серебряные порталы.
— Вы просто бежите, — говорит Исидор.
— Это обычная оптимизация ресурсов, — возражает Старейшая. — Ты можешь уйти вместе с нами, хотя быстро поймешь, что твой облик для этого не подходит.
— Я остаюсь здесь, — говорит Исидор. — Здесь мой дом.
Часть мерцающего силуэта Старейшей формируется в миниатюрный город. Улицы заполнены крошечными людьми. Повсюду вспышки выстрелов и зарево пожаров. Исидор видит стычки между контролируемыми криптархом людьми и теми, кто получил защитный вирус. Во рту появляется привкус крови, и он понимает, что прикусил язык. А на укрепления, защищающие ноги города, накатываются белые волны. Фобои.
— Ты можешь изменить свое решение, — говорит Старейшая.
Исидор прикрывает глаза. Мысленная картина в его голове отличается от его обычного представления о тайне, она непрерывно движется и изменяется; это уже не гигантская снежинка, которую можно рассматривать под разными углами.
— Криптархи, — говорит он. — Криптархи еще могут все остановить. Они в состоянии заставить город двигаться и прекратить стычки. Раймонда считала, что они направляются туда, вместе с вором…
Он показывает на иглу, торчащую в миниатюрном городе, словно стрела в сердце.
— Кольцо. Вор похитил мое кольцо сцепления. Пиксил, оно будет работать внутри этого?
— Возможно. Зависит от того, что это такое, — говорит Пиксил. — Чтобы выяснить, нам потребуется только воспользоваться переходом.
Она направляется к ближайшей серебряной арке.
— Зоку этого не позволят, — говорит Старейшая.
— Просто перебрось меня туда, — говорит Исидор. — Я больше ни о чем не прошу. Я не могу стоять здесь и наблюдать.
Пиксил подносит руку к камню зоку в основании шеи. Затем она крепко зажмуривается, лицо искажает гримаса боли, и камень выходит наружу, словно только что рожденное существо. Она держит его перед собой окровавленными пальцами.
— Мы всегда обладали свободой, — говорит она. — Свободой уйти. Я ухожу. Я здесь родилась, и я остаюсь.
Она берет Исидора за руку.
— Пошли.
— Что ты делаешь? — восклицает Старейшая.
Пиксил прикасается к створкам. Из-за них прорываются золотистые лучи дневного света.
— Я поступаю правильно.
С этими словами она шагает вперед и тянет за собой Исидора.
20. Два вора и сыщик
Темнота восстанавливает нас заново. Несколько мгновений мне кажется, будто меня рисуют на бумаге, а затем тело обретает плоть, кожу и конечности. И я снова могу видеть.
На меня уставился кот. Он стоит на задних лапах, обутых в ботфорты, на голове широкополая шляпа, на широком ремне висит крошечный меч. У него остекленевший, неживой взгляд, и я понимаю, что глаза действительно стеклянные, в них поблескивают золотые искорки. Кот начинает порывисто двигаться: он снимает шляпу и с механической точностью отвешивает поклон.
— Добрый день, господин, — произносит он пронзительным мурлыкающим голосом. — С возвращением вас.
Мы находимся в главной галерее дворца. На позолоченных стенах висят картины, на потолке сверкают хрустальные люстры. Широкие окна выходят на итальянскую террасу, залитую золотистым предвечерним светом, отчего все предметы отсвечивают янтарем. Я сижу на полу, и мои глаза на одном уровне с головой кота. Кое-что радует: моя нога снова стала целой. Как и ле Рой, я одет в костюм, созданный древним портным — с фалдами, бронзовыми пуговицами, немыслимо зауженными рукавами и гофрированной рубашкой. Но кот кланяется не мне, а ему. И револьвер все еще остается в его руке.
Я напрягаю мускулы для прыжка, но он действует быстрее. Он бьет меня по лицу рукоятью револьвера, и, как ни странно, боль кажется здесь более ощутимой, чем в реальном мире. Я чувствую, как металл рассекает плоть до самой скулы и едва не ломает ее. Во рту появляется привкус крови.
Ле Рой пихает меня носком ботинка.
— Уберите это создание, — говорит он. — И найдите что-нибудь переодеться.
Кот снова кланяется и хлопает лапами. Хлопок почти не слышен, но снаружи раздаются шаги, и дверь открывается.
Я с трудом сажусь на полу и сплевываю кровь под ноги ле Рою.
— Мерзавец, — говорю я. — Я приготовился и к этому. Здесь есть ловушки, о которых ты не знаешь. Скоро увидишь.
— Ну, это жалкая попытка, недостойная ни одного из нас, — говорит ле Рой. — Будь благодарен, что я предпочитаю оставить тебя при себе. Как далекое воспоминание.
Он взмахивает револьвером, и сильные жесткие руки поднимают меня и волокут по полу. Восковые фигуры: мужчина с пышными усами, одетый по моде начала двадцатого столетия, и незнакомая мне женщина в платье горничной. У обоих стеклянные глаза и желтоватые, грубо вылепленные восковые лица. Я пытаюсь сопротивляться, но не в силах устоять перед их механической мощью.
— Отпустите меня! — кричу я. — Ваш господин не он, а я! — Но револьвер в руке ле Роя перевешивает все мои аргументы. — Ублюдок! — кричу я. — Давай драться один на один!
Слуги тащат меня по коридору с открытыми дверями. Здесь их целые сотни, а внутри безмолвные восковые фигуры, медленно разыгрывающие сцены жизни. Они полны смысла: молодой человек в тюремной камере читает книгу. Темная палатка, в углу сидит женщина, она что-то напевает себе под нос и готовит еду на жалком костерке. Я замечаю обнаженную фигуру с лицом Раймонды, играющую на рояле медлительными и неуклюжими восковыми пальцами. Все это мертвые механические куклы, и я внезапно понимаю, что значит стать далеким воспоминанием.
Но начинаю вопить, лишь оказавшись в мастерской с формами для литья, чаном расплавленного воска и множеством острых инструментов.
Снова происходит разрыв реальности. Когда все заканчивается, Исидор все еще держится за руку Пиксил и моргает, чтобы восстановить зрение. Воздух пахнет пылью и воском. Они находятся в помещении, напоминающем комнату для пыток, но с высокими цветными окнами, выходящими в сад. Вор привязан к длинному столу, а над ним склонились сказочные персонажи: волк в женской одежде, усатый мужчина и горничная в костюме из древней истории Земли. В лапах и восковых руках они держат острые изогнутые ножи.
Пиксил бросается вперед. Ее меч со звоном вылетает из ножен и без труда рассекает воск и медь. В воздух взлетает лохматая голова, из пронзенного затылка мужчины выскакивают металлические пружины и шестеренки. Восковые куклы валятся на пол. Затем она приставляет кончик меча к шее вора.
— Не двигайся, — говорит Пиксил. — Это меч из Царства. Как ты понимаешь, он отлично адаптирован для этого места.
— Я только хотел вас поблагодарить, — хрипит вор. Он усмехается Исидору. — Мистер Ботреле. Рад вас видеть. Мы уже встречались. Жан ле Фламбер, к вашим услугам. Но ваша спутница — это очевидно — имеет надо мной явное превосходство.
— Что здесь происходит? — спрашивает Исидор.
— Неприятно признавать, но контроль над этим местом в руках криптарха — ле Роя. — Он прищуривается. — А как вы сюда попали? Ах да, кольцо зоку. Удивительно, насколько полезными порой могут оказаться привычки клептомана… Берегитесь!
Исидор оборачивается. Мимо двери промелькнуло какое-то пушистое существо.
— Ловите его! — кричит вор. — У него ваше кольцо!
— Они наступают, — говорит «Перхонен». — Я больше не могу их сдерживать.
Она ощущает удары летающих фобоев по поверхности корабля, чувствует, как истощается его броня.
— Уходи отсюда.
Корабль поднимается, и Миели видит, как вал фобоев накатывается на стену растерянных Спокойных-воинов и захлестывает ее. Она провожает взглядом удаляющийся корабль и снова сосредотачивается на стрельбе по контролируемым криптархами Спокойным.
Спокойный-конструктор желтого цвета сбил ее на землю, выпустив в воздух облако технологической пыли, которая на время блокировала микровентиляторы крыльев. Спокойные-воины упрямо атакуют ее и Раймонду, не давая им приблизиться к черному шпилю.
— Фобои прорываются к городу! — кричит Миели наставнику и, несмотря на пыль, несмотря на серебряную маску, видит на ее лице отчаяние.
— Миели! Там что-то происходит!
Она замедляет время и снова смотрит на город глазами «Перхонен».
Защитная сфера вокруг колонии зоку рассеивается. Оттуда вырывается стая завывающих призраков, состоящих из мерцающего света, алмазов и других драгоценных камней. Они обрушивают на толпы фобоев потоки когерентного излучения, рассекают наступающий вал, словно пустое место, и двигаются так быстро, что невозможно уследить взглядом. Следом за ними летят сгустки греческого огня — самовоспроизводящегося оружия на основе нанотехнологии, и по бурлящим толпам распространяются круги пламени.
Что же побудило их изменить решение?