— Мы можем пойти в какое-нибудь более спокойное место? — наконец спрашивает он.
— Конечно. Я хочу понаблюдать за сцеплением.
Они находят свободный диванчик в стороне ото всех и садятся. Сцепление выглядит весьма впечатляюще. При помощи оптических волокон и кабелей люди подсоединяют свои кубит-контейнеры — реактивные ранцы, лучевое оружие и волшебные мечи — к огромным хитроумным устройствам. Оборудование довольно примитивное, и сцепление удается далеко не всегда, но когда что-то получается, из трансформаторов Теслы бьют дуговые разряды, сопровождаемые оглушительным треском и хохотом. Запах озона немного отрезвляет Исидора.
— Думаю, пьяным ты мне нравишься больше, — заявляет Пиксил. — К тебе возвращается твой взгляд.
— Какой взгляд?
— Как будто ты что-то расследуешь.
— Ничего подобного.
Исидор пытается сосредоточиться, но ему трудно собраться с мыслями. Гнев все еще бурлит внутри и никак не хочет успокаиваться.
— Послушай. — Пиксил ерошит его волосы. — Я попытаюсь отгадать, о чем ты думаешь. Если получится, ты на сегодняшний вечер станешь моим рабом.
Исидор допивает последний глоток из пластикового стаканчика — какой-то очень сладкий пунш с гуараной, которым их угостили девушки-подростки в костюмах матросов. Напиток прогоняет дремоту, но вызывает нервный озноб.
— Ладно, — соглашается он. — Играем.
— Ты думаешь о своем наставнике. Пытаешься заставить меня ревновать?
— Нет, не угадала. Я не смогу стать наставником, но я сейчас думаю не об этом.
— Ой. — На лице Пиксил появляется искреннее сожаление. — Что же этому подлецу надо? Ты гений. Ты раскрыл… неважно, что, но ведь раскрыл, верно?
— Да, но этого мало. Не переживай. Я не хочу об этом говорить. Продолжай угадывать.
Несмотря на все отрицания, Исидор сильно переживает из-за своей неудачи.
— Хорошо. — Пиксил гладит его по руке и указательным пальцем щекочет ладонь. — Ты стараешься придумать, как бы поскорее затащить меня в постель?
— Нет.
— Нет? — Она притворно негодует. — В таком случае, мистер Сыщик, вам лучше вызвать кеб. Почему ты об этом не думаешь? Я вот думаю.
— У тебя есть еще одна попытка, — говорит Исидор.
— Ладно. — Пиксил становится серьезной. Она прикладывает пальцы к вискам и закрывает глаза. — Ты думаешь…
— Только никаких фокусов с гевулотом и кватами, — предупреждает ее Исидор.
— Ты шутишь? Я никогда не жульничаю. — Она поджимает губы. — Я бы сказала, что ты думаешь об Адриане и о том, зачем я его сюда пригласила, зачем попросила Синдру представить тебя старейшинам, и еще о том, почему моя бедная старая матушка тебя ненавидит? — Она ласково улыбается. — Это похоже на правду? Или ты считаешь меня совсем глупой?
— Да, — произносит Исидор. — То есть нет. Ты угадала. Так зачем все это?
Гнев сжимается в его груди в плотный комок. В висках стучит кровь.
— Ты такой милый, когда смущаешься.
— Ответь мне.
— Рабы не выдвигают требований. Я выиграла, — заявляет Пиксил.
— Я сейчас не играю. Зачем?
— Ну, есть одна причина. Я хотела тобой похвастаться.
Она берет его за руку.
— Похвастаться? Да я умудрился оскорбить их в первые же пять минут. А твоя мать действительно меня возненавидела.
— Мать по сцепленности. На самом деле никакой ненависти. Просто она слишком сильно меня опекает. Первый ребенок, созданный на Марсе, совместимость гевулотов, мостик между двумя мирами и все такое прочее. И все они до сих пор в шоке, что я встречаюсь с одним из вас. Они заслуживают легкого оскорбления. Они до сих пор думают, что мы когда-нибудь вернемся на Юпитер, хотя там ничего не осталось, кроме пыли и дронов Соборности, которые ее поглощают. Теперь мы живем здесь, но никто из них не желает этого признавать.
— Значит, — говорит Исидор, — ты меня использовала.
— Конечно. Это игра. Оптимизация ресурсов — не шутка. Каждый из нас поступает так, как лучше для него. Мы не в силах этого изменить. В данном случае небольшой мятеж — это идеальный вариант.
— Значит, это не настоящий мятеж?
— Ой, да ладно! — восклицает Пиксил. — Ты все время проделываешь то же самое с людьми. Ты в этом преуспел. Как думаешь, почему ты встречаешься со мной? Потому что я загадка. Потому что ты никак не можешь вычислить меня, как вычисляешь остальных. Я видела, как ты беседуешь с людьми: ты говоришь им что-то, но это не ты настоящий, ты просто пытаешься выстраивать умозаключения. И не убеждай меня, что для тебя это не игра.
— Это совсем не игра, — возражает Исидор. — Сегодня я чуть не погиб. Девушка убила своего отца самым ужасным способом. Такие вещи случаются, и кто-то должен разгадывать эти загадки.
— А от этого кому-то лучше?
— Мне лучше, — негромко произносит Исидор. — И ты это знаешь.
— Да, я знаю. И я думаю, остальные тоже должны это узнать. У тебя хорошо получается, и кто-то должен вести счет. Поэтому я и пригласила Адриана, чтобы вы могли поговорить здесь без этой чепухи с гевулотами. Он сделает тебя известным.
— Пиксил, это не самая хорошая идея. У меня из-за этого будет куча неприятностей. Как ты можешь решать, что для меня лучше? Я не принадлежу к обществу твоих зоку. Со мной так не получится.
— Не получится, — соглашается Пиксил. — С зоку у меня просто нет выбора. — Она дотрагивается до камня зоку, вставленного у основания шеи, над самыми ключицами. — С тобой я остаюсь только потому, что хочу этого.
В глубине души Исидор понимает, что это ложь, но почему-то не придает этому значения и целует ее.
— Не забывай, — говорит она, — ты проиграл. Идем со мной, я хочу тебе кое-что показать.
Пиксил берет его за руку и ведет к невзрачной двери, которой мгновение назад здесь еще не было. Рука об руку они заходят в нее, а позади снова сверкают вспышки дуговых разрядов сцепленности.
Исидору кажется, что он выпадает из реальности.
Они оказываются в огромном помещении, заполненном стоящими друг на друге черными кубами различной величины — от одного метра до размера целого дома. Стены, пол и потолок — где-то высоко-высоко — все белое и слегка светится. При таком сиянии даже Пиксил кажется бледной.
— Где мы? — спрашивает Исидор.
Его голос порождает странное эхо.
— Тебе ведь известно, что мы разбойники, верно? Мы занимаемся грабежом. Так вот, здесь мы храним свои сокровища.
Пиксил отпускает его руку, бежит вперед и дотрагивается до одного из кубов. Он мгновенно становится прозрачным. Внутри мерцает странное существо, похожее на покрытую перьями змею. Оно кружится в воздухе, не в силах вырваться из клетки. Парящая спайм-сфера сообщает Исидору, что это червь Лэнгтона, пойманный на неосвоенных виртуальных окраинах Царства и облеченный в физическую форму.
Пиксил смеется.
— Здесь можно найти все что угодно. — Она бежит дальше и прикасается к следующим контейнерам. — Идем, давай посмотрим.
Здесь стеклянные яйца, древние часы и конфеты со старой Земли. В одном из больших кубов Исидор обнаруживает старинный звездолет. Он похож на гигантский потемневший зуб — керамическая поверхность испещрена коричневатыми пятнами. Пиксил открывает куб, набитый театральными костюмами, и со смехом напяливает на голову Исидора котелок.
— Наверное, кому-то может не понравиться, что мы здесь, — опасается Исидор.
— Не беспокойся, раб, — озорно усмехаясь, отвечает Пиксил. Напевая себе под нос, она вываливает костюмы на пол, устраивая огромную перину. — Я же тебе говорила: оптимизация ресурсов.
Пиксил обнимает его за шею обеими руками и крепко целует. Ее платье куда-то испаряется. Она увлекает Исидора на груду плащей и пышных юбок. Его гнев улетучивается, и вокруг не остается ничего, кроме нее.
ИнтерлюдияВеликодушие
Как и каждый марсианский Сол Солис,[24] Сюэсюэ приходит в парк, чтобы улыбнуться красному роботу.
Он стоит одиноко, в стороне от боевых машин, расположившихся на черно-белых мраморных клетках. И еще он немного отличается от них своим видом: под слоем ржавчины угадываются гладкие очертания красного спортивного автомобиля, а шлем венчает маленькая блестящая фигурка лошади.
Сюэсюэ садится перед ним на складной стульчик, смотрит в темную прорезь шлема и улыбается, сохраняя полную неподвижность, пока хватает сил. Ее рекорд составляет два часа. Труднее всего удерживать улыбку. Сегодня это легко: в детском саду выдался хороший день. Маленькие императоры и императрицы Ублиетта — купленные родителями за изрядное количество Времени и, соответственно, сильно избалованные — доставляют немало хлопот, но и с ними выдаются спокойные моменты. Возможно, сегодня Сюэсюэ побьет собственный рекорд.
— Извините? — доносится чей-то голос.
Сюэсюэ сдерживает недовольство и продолжает улыбаться, не оборачиваясь.
К ее плечу прикасается рука, и она вздрагивает. Проклятье. Надо было закрыть гевулот, но это испортило бы улыбку.
— Я пытаюсь сосредоточиться, — с упреком произносит Сюэсюэ.
На нее с изумлением смотрит молодой человек. У него угольно-черные волосы, легкий загар, темные брови, нависшие над тяжелыми веками. Одет так, словно собрался на вечеринку, — пиджак и брюки из гладкой ткани и вдобавок к ним очки с синими линзами, защищающие от яркого света Фобоса.
— Приношу свои извинения. — В его тоне сквозит насмешка. — От чего же я вас отвлек?
— Вы не поймете, — вздыхает Сюэсюэ.
— Попробуйте объяснить.
Он снимает очки и с любопытством смотрит на Сюэсюэ. Его фигура поражает своей безупречностью, несвойственной жителям Ублиетта. У незнакомца слегка рассеянный вид, словно он прислушивается к чему-то.
— Я улыбалась красному гладиатору, — говорит Сюэсюэ. — И делаю это уже около года. По крайней мере один час в неделю.
— Зачем?
— Ну, существует мнение, что внутри них заключены медленные гоголы, — поясняет она. — Старая игра Королевства. Для роботов это яростная битва. Они сражаются за свою свободу. Знаете, если долго на них смотреть, можно заметить, что они двигаются. Поэтому я предположила, что они тоже нас видят, если мы достаточно долго остаемся неподвижными.