Петров достал уже пачку подготовленных документов, протянул нам наши бланки, а Анне её. Я украдкой наблюдал за девушкой. Аня заметно погрустнела, но постаралась подавить свои эмоции, взяла себя в руки, и подписала документ о нашем переводе из её отдела в Оперативный. Расстроилась девушка, что ни говори, а я уже знаю её довольно хорошо, и вижу это. Нужно будет обнять лишний раз вечером, и утешить.
Следом за Аней подписали свои бумаги мы, после чего Петров самолично поставил свою подпись, и поставил на бланках печати.
— Жду вас в оперативном через пятнадцать минут с личными вещами, — скомандовал нам Петров поднимаясь. — Вот, возьмите ещё пару бланков, на складе получите бронники, каски, и дополнительно аптечки и автоматы.
Из кабинета Петрова Аня вышла мрачная как туча.
— Анна, всё нормально, — в пол голоса сказал я девушке.
— Угу, — сухо кивнула та. — Просто дай мне время похандрить. Это пройдёт к вечеру. Умом я всё понимаю, но ничего не могу с этим поделать.
Я оставил девушку в покое, после чего мы пошли к нашим шкафчикам собирать личные вещи. Предстоял ещё один поход на склад за положенной амуницией. А Петров решил похоже выжать из нас всё, что возможно, в плане служебной выгоды. Хотя я предполагал, что он планировал перевести нас к нему, правда не думал, что это случиться так скоро. Собрав личные вещи и посетив склад мы с несколькими свёртками за пять минут до назначенного срока явились в Оперативный отдел. Петров уже был там.
— Вот ваши шкафчики, располагайтесь, — махнул он нам рукой. — Потом пойдете знакомиться с местным населением.
Разложив свои вещи по полочкам мы прошли в общий кабинет, где кроме Петрова уже сидело пятеро человек. Всем операм было уже около сорока и более, самому молодому было чуть за тридцать.
— Берг-Дичевский и Ветров, — сухо представил нас Петров. — Наше пополнение. А теперь давайте знакомиться.
— Иван Семёнович Князев — наш самый опытный опер уполномоченный и бессменный водитель.
Иван Семёнович оказался крепким седовласым стариком с цепким взглядом и безукоризненной выправкой с погонами Прапорщика. По нему сразу было видно, что он опер старой закалки, и делает всё исключительно по букве устава.
— Алексей Петрович Шек-Соколов — второй по опыту после Ивана Семёновича.
Шек-Соколов оказался крепко сбитым мужчиной под сорок лет с массивными скулами и таким же взглядом как у Князева с погонами Лейтенанта.
Похоже такой взгляд — профессиональная черта всех оперативников. Как будто сделаны на одном заводе — хотя частично так и есть — наверное учились в одной школеили училище Полиции.
— Наш Младший Лейтенант — Елизавета Алексеевна Рощина.
Елизавета Алексеевна оказалась женщиной чуть младше, чем Шек-Соколов, но тоже под сорок, с платиновыми волосами, собранными как у Ани в узел. Во взгляде хоть и присутствовала цепкость, но не такая как у первых двух оперативников.
— Степан Сергеевич Крязев — наш старший прапорщик.
Старший прапорщик оказался мужчиной сорока лет стриженный ёжиком с некоторой усталость во взгляде, вперемешку с подозрительностью.
— И Николай Петрович Фолин — старшина.
Старшина Фолин оказался всего на несколько лет старше нас, и выглядел как несобранный и рассеянный человек с короткой стрижкой.
В этот момент у меня зазвонил телефон.
— Ответь, — коротко разрешил Петров.
Я взял трубку и вышел. Номер был незнакомым.
— Алло?
— Ты Ветров? — раздался незнакомый манерный голос.
— Я.
— Головка от ружья, — манерно протянул неизвестный собеседник, судя по голосу мужчина. — Тебе кто разрешил без лицензии торговать той мочой, которой ты духами называешь? Ничего не перепутал мальчик?
От таких обращений я буквально пришёл в ярость. Что за утырок смеет звонить мне и ещё так по свински разговаривать? Кто-то совсем забыл своё место? Последний человек, который набрался смелости говорить со мной так был Пантейлемонов, который был уверен в собственной безнаказанности.
— А ну-ка рот закрой! — рявкнул я. — Дома так разговаривай, со своим мужем! Имя фамилию назвал, живо!
— Алексей Иванович Бурлаков, — отозвалась трубка. — Род Бурлаковых, и член сената, а за такие слова ты у меня ещё ответишь паскуда, я тебе ещё покажу твоё место. Я с тебя спрошу за твои дела, а потом за то, что так разговариваешь дерзко. А потом ещё раз спрошу. Ты не думал, что если за помелом не следить, то с тебя могут спросить, а потом ещё спросить? Спрошу и с тебя, и с твоих гастрабайтеров, которые без документов, и с твоих дружков, ты не сомневайся. Я уж звонил твоему немецкому сантехнику, и говорил о том, что с тобой и с ним будет, готовь дырку, и не для ордена.
После этих слов меня прорвало от ярости, и я ответил персонально этому недоноску о том, что думаю о нём, что думаю о его вероятной ориентации и поведении, и что с ним будет после нашей встречи. Это нужно было постараться, чтобы так выбесить меня и довести до белого каления.
— Что-то ты сильно смелый, — с издевкой произнесла трубка. — Думаешь, кто-то тебе поможет? Я и всех на место поставлю. В общем так, чепушило — назначаю тебе сегодня стрелу в восемь, рядом с твоими гастробайтерами. Смотри не убеги.
Бурлаков бросил трубку, а меня ещё трясло от гнева. Хорошо, что я ещё вышел из кабинета, чтобы никто не слышал разговора, потому, что мои ответы были непечатными.
— Кто звонил? — вышел Егор. — От твоего бешенства вода в чайнике закипела.
— Некий Бурлаков, — ответил я всё ещё кипя. — Похоже, это он звонил Майеру. Вёл себя как свинья, и как свинья разговаривал, угрожал, и очень активно интересовался духами которые Майера, которые мы подготовили на продажу, напирал на то, что он какой-то аристократ с родом и местом в сенате.
Егор нахмурился.
— Знаю такого, — сказал он наконец. — Фальшивка. Года два только как аристократом стал. Заявление подал и основал свой род. До настоящих аристократов ему не дорасти. В сенате он так, место секретаря имеет, при не помню при ком. По бумагам может и аристократ, но только фиктивно. Похоже этот упырь как-то прознал, что ты пытаешься оформить свой клан, а ещё занялся бизнесом, и решил поживиться за счёт этого, мозгов у него до сих пор, как в девяностые. Встречу он назначил?
— А то.
— Тогда нужно съездить, поставить его на место, только сначала давай-ка позвоним Майеру и кое-что сделаем, чтобы этого хмыря проучить.
Я тут же набрал Майера.
— Петер Людвигович, вам звонил Бурлаков? Такой мерзкий тип.
— Звонил, это я о нём говорил Константин, — взволнованно ответил немец. — Чрезвычайно мерзкий. У меня появилось желание отрезать ему язык, и самого разделать как свинью, поскольку такое существо никак не может считаться человеком.
— Полностью согласен с вами Петер Людвигович, он пока только звонил?
— Пока только звонил.
— Вечером у нас с ним будет встреча, — буду я и Егор. — Послушайте Петер, это важно — мы собираемся отделать его, так как описали это вы, и поставить на место.
— Замечательное желание, я тоже хочу в этом поучаствовать.
— Замечательно герр Майер, мы решили не только проучить этого человека, но и заодно посадить его на некоторое время хотя бы в тоже КПЗ. Нужно будет всё обставить так, чтобы он первым начал драку, чтобы можно было его привлечь, так, чтобы это было естественно, и нужно будет сделать пару записей на видеокамеру.
— Где взять видеокамеру? — тут же не задавая вопросов включился немец.
— Годится и той, что на телефоне.
— О, майн гот, всё забываю об этих умных телефонах! Виктория справиться с этим. Но мы все бы хотели поучафстфофать ф этой экзекуции, у меня самого руки чешутся.
— Мы поучаствуем в этом сегодня в восемь герр Майер.
— Гуд, кстати, Константин, партия для Соколовой готова.
— Тогда сегодня вечером герр Майер.
Егор молча посмотрел на меня.
— Всё готово, — сказал я кладя трубку. — Сегодня он своё получит.
Глава 25. Финал рекетёра
Остаток дня пролетел незаметно — первый день нас не нагружали, а в основном заставили работать с картотекой и личными делами. Хотя каждое личное дело и прочие документы были на компьютере, Петров был приверженцем старых порядков, и поэтому отдел держал свою картотеку с личными делами и прочими документами. Я был взведён так, что ничего не замечал, просто руки чесались надавать по шее такому выскочке, с которым сегодня говорил. От вечерней повинности удалось отпроситься, перенеся её на выходной день (Бурлаков — ты за это отдельно ответишь, время, которое я мог провести с любимой девушкой очень дорого для меня стоит.
Уже вечером я написал Ане сообщение о том, чтобы меня не ждала — мы с Егором отлучимся вечером по работе. Аня отправила грустный смайлик, и написала, что ей жаль, однако уже через пять минут радостно написала, что в таком случае сегодня накормит меня ужином.
Телефон снова зазвонил. Памятуя о недавнем разговоре с Бурлаковым, я уже собирался выхватить его и разразиться очередными проклятиями, но вовремя посмотрел абонента — Елена Соколова — харизматичная бизнеследи около сорока лет с короткой стрижкой, которая купила у нас партию духов Майера. В роли посредника который нашёл её выступил Егор со своими связями. Петер Людвигович, который предлагал свои услуги как парфюмера сделал несколько «пробников», а я уже возил их в лабораторию получать справку о безопасности (так как сертификацию выдавали только при постоянном производстве), после чего должен был продать вторую партию как и первую выступая как частное лицо.
В планах торговля должна была стать очень и очень перспективной.
— Слушаю вас Елена, — взяв себя в руки сказал я.
— Константин, я должна вас предупредить, — взволнованно начала бизнеследи. — Не так давно у меня раскупили всю вашу партию, после чего появлялся какой-то человек от некого Алексея Бурлакова, который очень дотошно допытывался о том, откуда такой парфюм, и напирал на документы, девочки показали ему справку о безопасности товара, и в итоге этот поверенный, или секретарь, или кто он там был, ушёл ни с чем, но я всё равно подумала, что вам следует знать.