– Нет. Да, – путалась она в показаниях. – Нет, то есть с ним все в порядке, он жив-здоров… Блин, даже не знаю, с чего начать разговор. – Алиса дрожала от холода.
– Может, с того, как вы меня нашли и откуда вы вообще про меня знаете?
Надя была насторожена. Она вообще не любила, когда вмешивались в ее личное пространство, выслеживали, поджидали. Обычно в подобные моменты она занимала оборонительную позицию и сыпала колкостями. Но перед ней стояла хрупкая скандинавская принцесса с хрустальными глазами. Она походила на добродушного эскимоса в своем огромном капюшоне с меховой оторочкой. Перчатки она забыла дома и потому, засунув ладони в рукава, девушка переминалась с ноги на ногу. Что-то в ней было растерянное и испуганное. Из-под капюшона высовывались чуть кудрявые светлые волосы, а нос был краснющий. Алиса периодически вытирала его рукавом.
– Это практически детективная история. Я несколько встреч запоминала движения Игоря пальцами на мобильном и подбирала пароль, а когда он один раз отошел в ресторане в туалет, оставив телефон на столе, я отправила все SMS-переписки себе на почту. Позднее, конечно, прочитала все, о чем вы говорили. Потом, сразу как отправила себе файлы, я ввела ваше имя в поиске на его телефоне и увидела, что он отправлял ваш адрес и имя курьеру в сообщении про кота. Нашла вас во всех социальных сетях и рассматривала фотографии до посинения и зависти. Но это все не важно. Я приехала вас кое о чем попросить. – Алиса перестала переминаться с ноги на ногу и пару раз прикусила губу, прежде чем продолжить разговор. – Никогда его не обманывайте. Что бы ни было, какой бы правда ни была, не обманывайте его. Он же тоже не железный. И… – Алиса вдруг начала плакать навзрыд. – Если бы я могла что-то изменить в своей жизни, я бы его ни за что не обманула. Я бы его никогда не упустила. И сейчас я просто прошу вас не заставлять его снова проходить через обман.
– Подождите, Алиса? Вы та самая студентка Алиса?
– Я уже давно не студентка, правда. А так да, я та самая Алиса. – Она кивнула, вынула ладони из рукавов и принялась вытирать слезы, размазывая тушь по щекам.
– Но Игорь сказал, что вы вышли замуж и счастливы в браке.
– Я больше не живу с мужем. Надя, я клянусь, что если вы с Игорем любите друг друга, я ни при каких условиях не буду что-то рушить кознями или интригами. Я приехала просто посмотреть на вас и попросить никогда его не обманывать. Возможно, наша с ним история прояснит вам, кто такой Игорь.
Надя часто задумывалась, что было бы в его жизни, не случись в ней Алисы, если бы не спилась его первая жена, а вторая родила бы ему ребенка? Если бы не было перевернувшегося состава, наполненного его чувствами? Но потом она останавливала себя в мыслях, четко для себя уяснив: если что-то случилось, значит, оно было неизбежно.
Алиса стояла напуганная и взъерошенная. Ее губы, видимо, от часового стояния на морозе, приобрели синеватый оттенок и чуть подрагивали.
– Может, мы зайдем ко мне домой, и я напою вас горячим чаем? – предложила Надя. Признаться, она давно мечтала посмотреть на Алису, узнать, какая она… и, главное, каким был Игорь, пока не стал самодостаточным…
– Только можно я кое-что сначала сделаю? – Алиса наклонилась, набрала в ладони снега и слепила увесистый снежок, который метнула прямо в камеру видеонаблюдения, что висела под козырьком подъезда. Снег моментально прилип к объективу.
– Я могу поинтересоваться, что это было? – Надя оторопела.
– Это чтобы вам потом не пришлось отвечать на лишние вопросы. Просто я знаю Игоря чуть дольше, чем вы…
Дом Нади был для Алисы в диковинку – она никогда не бывала в квартирах с четырехметровыми, украшенными лепниной потолками, балконом с коваными перилами, но при этом обставленных без нарочитого пафоса, с изыском и почтением к прошлому.
– Мне нравится ваша квартира, в ней есть какая-то ветхая роскошь старины! Вы, наверное, относитесь к ней с большим трепетом? – озиралась Алиса по сторонам.
– Не знаю, я пока не поняла, как отношусь к этой квартире. Расскажите лучше про Игоря. Вы любили его? – Надя проводила Алису на кухню. Та до сих пор поеживалась и уселась на самый дальний табурет, поближе к батарее.
– Сначала нет, я просто играла с ним. Прикидывалась, что отношусь к нему с беспрекословной покорностью. А сама любила другого. Однокурсника-самбиста. Но сейчас… Прошло больше четырех лет, и я поняла, как сильно ошиблась и что если не Игорь, мне никто и не нужен. Я прекрасно знаю, что после развода он сатанеет от любого однообразия, что он конченый циник и живет по принципу «все будет как мне удобно».
– Я знаю, что Игорь – человек по-своему сложный и невыносимый, и он настолько на своей волне, что очень часто его не понять и не разгадать… Но… мне очень хочется его обнимать… Не чтобы он меня обнял, не зарыться в нем, не уткнуться, а обнимать самой. А еще хочется смотреть, как он спит. Даже если нельзя дотронуться. И это ощущение – оно страшное. И пугает. Мы же с детства привыкаем потреблять и пожирать людей в своей влюбленности. А любовь – это другое. Она противоречит инстинкту самосохранения.
Во время своего монолога Алиса беспрестанно изучала Надю взглядом: восторгалась ее грациозной осанкой, статью, породой. Надя казалась настолько совершенной внешне, что Алиса представляла ее в пышном платье, вальяжно прогуливающейся по платановой аллее под руку с аристократом в шляпе-цилиндре и с тросточкой из слоновой кости.
– Может, на «ты» перейдем? – Надя чувствовала, что готова разрыдаться от искренности Алисиных слов. Ей вдруг страшно захотелось кого-то любить. Так, чтобы человек не нужен был рядом и чтобы не хотелось его сожрать. Любить, отдавая, а не выклянчивая внимание и подтверждение любви. – Объясни мне, а как это, вот так вот любить? Оно же не сразу?
– Оно было не с первого взгляда и не с первого года. Когда я была замужем за другим и лежала на сохранении, понимая, что могу потерять ребенка, часто думала: какой эгоизм – рожать, потому что надо родить. Выскочила замуж, чтобы все на «пятерку», я же не могу без отличных отметок и красных дипломов. Мужа не любила, любила хорошие оценки, которые мне окружающие ставили за удачный брак. И ты знаешь, я отпустила этого ребенка… я перестала сопротивляться: если ему внутри меня некомфортно, пусть уходит, исчезает. Я лежала и представляла, как отсоединяется плацента и как эмбрион покидает мое тело. Чувствовала, как вытекает горячая кровь, и понимала: теперь его душа свободна. Мой ребенок мне не принадлежит. Точно так же и с Игорем. Я поняла: то, что ты любишь, тебе не принадлежит. Знаешь, если у тебя есть шанс не обманывать, если у вас что-то за гранью удобного времяпрепровождения, я исчезну. Я, собственно говоря, и приехала рассказать тебе свою историю, чтобы не было повторения. Знаю, мои противоречивые россказни, скорее всего, не возымеют никакого действия, но я просто хочу, чтобы ты меня услышала, чтобы поняла: он не жестокий, он просто другой.
В Алисиных словах чувствовалась горечь пересушенных временем чувств.
И Игорь, и Алиса когда-то любили. Просто невзаимно, необоюдно и невпопад.
Алиса
– Ничего не поделаешь, – возразил Кот. – Все мы здесь не в своем уме – и ты, и я!
– Откуда вы знаете, что я не в своем уме? – спросила Алиса.
– Конечно, не в своем, – ответил Кот.
– Иначе как бы ты здесь оказалась?
Игорь познакомился с Алисой внезапно и крайне случайно.
Шел третий год его второго брака.
Семейная жизнь напоминала ему дебаркадер на Москве-реке – судно, вроде способное плыть, но вынужденное стоять в определенном месте и выполнять функции ресторана. Тогда они с женой еще проживали совместно в Москве, и Ольга каждый день звонила Игорю поинтересоваться, во сколько он появится дома. Игорь делал голос усталым и остывшим, тихо произносил «не знаю» и воровато ехал по своим делам, никак не связанным с работой. Иногда он специально назначал рабочие встречи в выходные дни, лишь бы сбежать из дома. Чтобы дышать. Чтобы куда-то ехать.
Игорь никогда не носил обручальное кольцо – для этого всегда находилось бесчисленное множество объяснений и псевдопричин. На самом деле ни в первый, ни во второй раз жениться он не хотел.
Хотели женщины, настаивали, смотрели слезными глазами и нежно гладили по плечу, он не выдерживал и сурово произносил: «Ладно, делай все, что хочешь. Меня только в вопросы организации не втягивай. Назови место и время, и я там буду. Но цвет галстука выберу сам». В принципе, какая разница, женат он или не женат. Игорь все равно жил так, как ему хотелось. А для женщин, особенно его землячек, важен статус жены. Несмотря на космополитизм и вроде как демократические взгляды, стоит отъехать от городов-миллионников, как сразу попадаешь в другой мир, где если в двадцать пять лет женщина по каким-то причинам не замужем, значит, что-то с ней неладно. И эти выспрашивания и допытывания, не пора ли уже разродиться потомством, всегда вызывали в женщинах панику и стыд. Обычно к тридцати годам провинциальные девушки уже соглашались на «плохенький, но мой» или «спасибо, что не гей», не брезговали обращаться к местечковым колдуньям за приворотным зельем, хотя, на взгляд Игоря, лучше бы посещали психотерапевта. Но так или иначе он понимал, что для Ольги свадьба – вопрос самоуважения. Собрать сотню гостей, вызвать из Москвы пару попсовых исполнителей, заказать лебедей из роз и всему городу показать: «Я хорошо устроилась по жизни. Я замужем».
Звучит странно, но, целуя Ольгу на свадьбе, Игорь прекрасно понимал, что разведется. Что это далеко не последняя его женщина. Но ему нравилось, когда Ольга светилась от счастья, и если подобное лицемерное сборище – это то, что заставит ее сиять, он будет только рад. А целовать свою женщину – всегда приятно, даже под похабные возгласы «Горько!».
Спустя два года совместной жизни в Москве все действительно стало горько. И Игорь искал удовольствия и радости на стороне.