ариант под копирку.
– А он, гад, не оценил? – Дядя Сережа говорил спокойно, однако некая добродушная усмешка прослеживалась.
– Так точно. А я его так любила…
– Мир не для того, чтобы соответствовать твоим желаниям и взглядам. Он просто такой, какой он есть. Любить за что-то невозможно, вопреки чему-то – да… но за что-то – никогда.
– Но ведь почти все люди в мире по парам. Они же как-то любят друг друга? – допытывалась Алиса.
– Очень часто это не любовь. Это просто одному страшно.
И Алиса вдруг поняла, что никакого Борьку она не любила… И черт бы с ним, с циркулем, что она ему одолжила, да и контрольные под копирку не требовали иезуитских вывертов.
– Мам, а почему ты рассталась с дядей Сережей? – поинтересовалась как-то Алиса у матери.
– С ним было абсолютно невозможно жить.
– Но он же так умен, образован и интересен.
– Вот именно поэтому жить с ним было категорически невозможно.
Дядя Сережа, как оказалось, о Юпитере любил говорить неспроста. С начала девяностых он относил себя к масонам Великой Ложи России, однако в 2001 году случился раскол, и он примкнул к ложе-отщепенцу «Юпитер № 7». Однако при Алисе всегда высмеивал теорию заговоров и, когда та озвучивала услышанную в школе историю о всевидящем оке, изображенном на банкнотах вроде доллара или гривны, свое слушание истории сопровождал снисходительной улыбкой. Даже будучи масоном, дядя Сережа веровал, что все беды человечества от усложнения, и выступал ярым адептом теории «чем проще – тем проще».
– Зачем ты написала на запястье «Юпитер»? К чему это? – повторил свой вопрос Игорь.
– Можно у меня будут маленькие тайны? Должна же быть в женщине какая-то загадка.
– Кто ж тебе запретит… – Игорь поцеловал ее прямо в надпись. Алиса попыталась представить себе, умеет ли Игорь сердиться, и если да, то как он это делает. В голову ничего не приходило. Теперь Алиса поняла, что именно имел в виду преподаватель по философии на лекциях о распространении буддизма.
– Увези меня на край света. Кажется, ты единственный, с кем я сейчас хочу исчезнуть, – вдруг выронила Алиса слова, будто бусинку из ладони.
– Что-то случилось? – получила она в ответ логичный вопрос.
– Нет, просто поняла, что хочу исчезнуть. Именно с тобой.
– Куда ты хочешь? – Игорю стало проще, когда перед тем, как пустить его в себя, Алиса закинула удочку, пытаясь определить свою ценность. И цену.
– В Италию. Не поверишь – никогда не была в Италии, – посетовала она.
– Дашь мне утром свой загранпаспорт, поедем через пару недель, – легко согласился «сбыть» ее мечту Игорь.
– Ты серьезно?
– А почему нет. Как так… двадцать три года и никогда не была в Италии? Непорядок.
Когда Алиса смотрела Косте в глаза, ей казалось, что в них отражается Вселенная… что в них можно прочесть тысячу и одну сказку, полетать на космическом корабле и выучить хинди с урду, и что Италия тоже была там… а теперь она увидит ее воочию.
После того как Игорь согласился отвезти ее в Италию, что-то внутри Алисы перещелкнуло, и ей захотелось заняться с ним сексом – не столько из благодарности, сколько из-за того, что она действительно вошла во вкус: Игорь был уже не просто незнакомым мужчиной на десять лет ее старше, он лежал на ее кровати с табличкой «Сбываю мечты». Вместе с Игорем рядом лежали далекие страны, красочные пляжи Калифорнии, крохотные улочки Чинкве Терре, кружащие голову виды городка Эз на Юге Франции, те чудеса и радости жизни, о которых Алиса мечтала. Грань, которую ей было боязно переступать, вдруг стерлась. Она даже целовать его стала иначе – глубже, проникновеннее. В сексе Алиса любила положение, при котором было удобно смотреться в зеркало и не обязательно на мужчину. Игорь, прищурившись, лежал довольный и, будучи агрессивным атеистом, все время приговаривал: «Господи, девочка, как же хорошо…»
И они заснули. Алиса – от усталости и переживаний, а Игорь – просто.
Забавно, Алиса не догадывалась, что у Игоря есть законная жена, двухэтажная квартира и кот по кличке Руфус. Игорь даже не подозревал о Косте. И самое забавное, для их отношений не было никакой разницы, была ли жена, был ли другой мужчина, потому что все это не имело ни смысла, ни влияния. Не измена рушит отношения, а лишь факт узнавания о ней. И хороши не те, кто не изменяют, а те, кто хитры и не попадаются. Жестоко, но истина.
Алисе снилось, что они прилетели в Пизу, взяли напрокат красный «Фиат» и двинулись в сторону Форте-деи-Марми. Правда, почему-то с Костей, а вовсе не с Игорем…
По сравнению с простушкой женой Алиса была для Игоря диковинной амазонкой, загадочной странницей с острова Гозо, роковой обольстительницей вроде куртизанки Дианы де Пуатье. С ней, с одной стороны, хотелось по-мужски совладать, где-то взяв грубостью, где-то напором, с другой стороны, ее же хотелось увидеть выгибающейся и извивающейся от удовольствия, а потом уже превратить из Снежной королевы в мурлыкающее создание, что готово тереться возле ноги. От Алисы пахло духами, маслом для тела и ментоловыми леденцами. Она эпилировала даже руки, и потому кожа ее была настолько мягкой, что блестела в темноте. Пальцы по ней в прямом смысле слова скользили.
Некоторые женщины – это как пробежать марафон: полгода готовишься, потом летишь куда-нибудь в Стокгольм или Амстердам, надеваешь профессиональные беговые кроссовки, достигаешь поставленной планки, возвращаешься домой и перестаешь бегать по утрам. Ты добиваешься своей цели.
Любое достижение цели начинается со слов: «А не фигово было бы». И продолжается: «Интересно, а я смогу ее получить?» Так и Алиса изначально была для Игоря: а не фигово было бы получить такую. Уходить от жены он не собирался. Что-либо менять в своей жизни ради Алисы – тем более. Ее не устроит та жизнь, которую он может ей предложить. И чаще видеть его, живи они вместе, все равно не получилось бы. Его и жена-то далеко не каждый день видела, когда они жили в Москве.
Между Алисой и Игорем была пропасть: они росли и взрослели в параллельных мирах: он – в простой семье в крохотном городке Соль-Илецке, а она…
Алиса родилась в семье категории «альфа»: породистые альфа-самец Антон и альфа-самка Галя нашли друг друга в кулуарах МГИМО и продолжили знакомство в «Метле» на Калининском. Антон носил джинсы и очки-хамелеоны, а Галя – дубленку, которой завидовали даже генеральские жены. Она изучала международное право, он – международные отношения, зимой они ездили кататься на горных лыжах в Баксанское ущелье и в гостинице «Чегет» зачали Алису. Дело было в конце третьего курса. Пришлось жениться. Родители хорошенько снабдили их «чеками» и заранее одели Алису на первые пять лет. Им даже не нужны были контакты фарцовщиков.
Мать Алисы происходила родом из семьи уважаемой, бывшей на хорошем счету у партии, правда, уж слишком многодетной – даже для советских времен. В трехкомнатной квартире на Саввинской набережной обитали Галя, четыре ее брата и две сестры-близняшки, родители-дипломаты и бабушка с дедушкой. Все бы ничего, но старшие братья женились один за другим, и отец только и успевал, что выпрашивать у государства для них однушки-двушки в спальных районах.
Понятное дело, что о комнате для Гали речи идти не могло.
Антон же, напротив, был единственным сыном первого секретаря горкома партии. Они жили преимущественно за городом – в Барвихе, на правительственной даче. В институт Антона возил водитель. В его спальне стоял видеомагнитофон, и он часто зазывал сокурсниц на просмотр новой порнухи, которую ему поставлял двоюродный брат, работающий в ФРГ. Нужен ли был Антону ребенок? Прозвучит удивительно, но да. Нужна ли была ему жена? Вряд ли (хотя до 1989 года он не собирался официально разводиться, остерегаясь, что семейное положение «разведен» может негативно сказаться на его карьере дипломата).
Когда дело подошло к разводу, родители Антона подарили Гале квартиру в пятиэтажной хрущевке с торцом, выложенным бордовой плиткой, и тесными подъездами, недалеко от МГИМО, чтобы та смогла найти ясли для Алисы и все же защитить диплом. Квартира была крохотная, однокомнатная, чуть больше тридцати метров, кухню Галя переделывала несколько раз, чтобы приспособить пространство под детское кресло так, чтобы ребенок, падая, не угодил на плиту или в кастрюлю.
Но было в этой самостоятельной жизни с ребенком в однокомнатной квартире что-то волшебное. После жизни в семье-муравейнике эти одиночество и тишина, даже с низкими потолками и в доме без лифта, где любой чих расходится эхом по всем этажам, были радостными и удивительными. Галя вдруг поняла, как это здорово – быть одной, не есть по расписанию (вся семья никогда не обедала в одно и то же время, потому что за столом не хватало места), а тут ванна – когда левой пятке вздумается, свет можно включить посреди ночи и телевизор смотреть, не согласовывая ни с кем канал. Фантастика. Да и соседка по лестничной клетке оказалась женщиной милой и сердобольной и пару раз в неделю забирала Алису сначала из яслей, а потом из детского сада, пока Галя налаживала свою личную и научную жизни. Когда Алисе исполнилось четыре года, ровно в ее день рождения Галя защитила кандидатскую и стала преподавателем международного права. Родители Антона помогли ей устроиться на юридический факультет московского университета и подсуетились с публикациями. «Девочка моя, запомни: нельзя вот так, прокружиться три раза вокруг своей оси и остановиться, нужно всегда… всегда идти дальше… всегда стремиться стать номером один, а став примой – ставить новые цели… Ах, Алиса, ты же не знаешь, что такое прима…»
Алиса смотрела на мать непонимающими синющими глазами и знала: ее мама – самая красивая на свете, а умная она или нет – это же было тогда неважно… Доброта, мягкая кожа рук, голос бархатистый и абсолютно не тревожный, снегопад за окном, елка в углу комнаты. «При чем тут кандидатская диссертация? Неужели это так важно и так нужно для счастья?» – думалось тогда Алисе. Но слова матери отложились в памяти и никогда не давали расслабиться.