Поскольку Игорь никогда ни на кого не обижался (что, конечно же, поддается сомнению), их общение с Алисой продолжалось уже не в спящем, а в кофейно-дружеском режиме. Но всякий раз, когда Игорь брал Алису за руку и натыкался на обручальное кольцо, в нем на физиологическом уровне включалась генетическая программа самца, которую подавить с каждым разом становилось все сложнее. Но несмотря на внутренние противоречия, он умело отыгрывал партию доброго друга. Алиса же каждую встречу ждала, что пройдет эта жажда – добиться, чтобы Игорю стало больно, чтобы он разозлился, рассвирепел, раскричался – проявил хоть какие-то эмоции. Не может же он быть роботом. Рано или поздно она нащупает его болевую точку, прицелится и спустит курок.
Несколько лет Алиса с Игорем продолжали дружить. Она безутешно хвасталась перед ним золотыми часами, твидовыми нарядами и прочими подарками мужа, тщетно теребила кольцо на пальце и роняла тонкие лямки шелковых платьев с плеч – никакой ответной реакции. Игорь не кололся, что продолжает любить, но по привычке скрывал от нее фотографии и имена любовниц, что менялись в его жизни с завидным постоянством. Он жил согласно своим врожденным приоритетам: практически круглосуточно занимался работой, иногда зазывая к себе блондинок с влажными глазами, чтобы кровать не остывала. Они не мешали ему трудиться, он никоим образом не усложнял жизнь им.
Игорь, конечно, был не железным. Иногда он ехидно подтрунивал над Алисой: «Ну же… Где подвох в твоем замужестве?»
Подвох действительно имелся. И серьезный. И, естественно, Игорю она о нем не рассказывала.
Как ни пыталась Алиса родить ребенка, беременности заканчивались выкидышами.
Она с раннего детства занималась спортом – от художественной гимнастики до волейбола. Не выкурила ни одной сигареты. Алкоголь практически не употребляла. На холодном не сидела. Витамины принимала, делала ежегодный чек-ап организма и активно практиковала биохакинг. Почему у абсолютно здоровой женщины была уже вторая замершая беременность подряд? Никаких хронических инфекций не наблюдалось, иммунограмма отличная, все показатели позволяли лететь в космос. А выносить ребенка – нет.
Алиса бесконечно искала причину своей неудачи. Обладательница золотой медали, красного диплома и стольких спортивных наград не могла смириться с тем, что есть вещи, которые ей не даны… Например, материнство.
Когда Алиса вернулась из больницы после второго выкидыша, муж встретил ее достаточно прохладно. Александр был вежлив, почтителен, даже украсил дом ранункулюсами к ее приезду, но Алиса прекрасно понимала, что пахнет его уходом. Сначала она думала выждать. Он же не бросит ее сразу после «чистки», не оставит один на один с драмой, а значит, у нее есть время что-то исправить, выкрутиться.
Любила ли она Александра? Вряд ли. Страшно ли ей было остаться одной? Бесспорно. В такие моменты Алиса всегда рисовала в голове шкалу приоритетов – что для нее важнее. Сохранить брак, лицо, образ идеальной семьи перед знакомыми, которые так восторгались умением Алисы добиваться всех целей? Или же быть честной и поговорить с мужем? Возможно, потерять его. Но потерять по-человечески и явно, а не продолжать семейную жизнь со скрытыми конфронтациями в атмосфере холодной войны.
Всю жизнь Алиса жила с ощущением, что она самка. Самка породистая, красивая, здоровая, умная… что она альфа. А тут котировки ее акций стремились вниз со скоростью звука и света, который включился в гостиной, где они с Александром сели за стол переговоров.
– Алис, я подонок. Правда. Я негодяй и никогда от тебя этого не скрывал. Я, честно, третий раз не смогу пройти через все это, да и… я больше не хочу тебя. Ты красивая и сексуальная до потери сознания, но во мне что-то погасло. Не знаю, может, это физиологическая хрень, что ты теряешь детей от меня, и я не могу тебе этого простить. Или мы несовместимы. Но жить вот просто так, для себя, я уже не хочу, мне сорок три, понимаешь? Мне дети нужны.
Почва уходила из-под ног Алисы, ей вдруг показалось, что пол и правда двигается. Она вцепилась в столешницу, чтобы хоть как-то удержаться в реальности и не поплыть. Внизу живота все было напряжено и кололось копьями. На нервной почве. Возможно, второй выкидыш – это просто потому что она себя накрутила? Что ждала подвоха и повторения истории? А чаще всего мы получаем то, на что изначально настроены, ведь вселенная не слышит отрицания «не» и молитву «Господи, только не выкидыш» воспринимает как «Господи, только выкидыш». Может, если бы у Алисы была третья попытка все исправить, она справилась бы на пятерку? Точнее, на девятку по шкале Апгар.
– Как так, ты меня правда больше не хочешь как женщину? – ощутила она удар ниже пояса.
– Алиса, прости меня, урода. Проси все, что ты хочешь. Я все всегда для тебя сделаю, но только давай разъедемся. Не могу тебя видеть.
– Какой же ты урод. – Алиса взяла со стола стакан и зашвырнула его в стену, он разбился о полотно Войцеха Бабски[2], что висело над камином. – Виски налей мне.
– Ты только что разбила свой стакан.
– Принеси другой! – В Алисе вдруг заговорила Снежная королева, разгневанная и суровая. – Я сказала, принеси мне стакан, ты не расслышал, что ли?! – повысила она голос.
– Ты уверена, что тебе можно? Вроде антибиотики с этим делом не мешают, – немного равнодушно, но проявил заботу Александр.
– Плевать, не на психотропных же. И сигарету дай мне.
– Ты же никогда не курила.
– А теперь-то какая разница? Я же никудышная свиноматка, бесплодная смоковница. Да и как показывает практика, вредные привычки никак не влияют на то, как протекает беременность. – Внутри Алисы все клокотало и бушевало. Ее голова напоминала блендер, перемалывающий мысли, как шпинат с авокадо.
Выпив залпом сто граммов и раскашлявшись от крепости алкоголя, она поднялась и гордо отправилась паковать вещи.
Если бы нужно было выделить жизненный принцип, Алиса твердо ответила бы: «Тяжело идти – переходи на бег». Так она и поступила…
Через несколько дней, несмотря на запреты врачей, она уже бежала с утра по Тропаревскому лесопарку с плеером в ушах. Александр дал ей двести тысяч долларов отступных, которыми Алиса собиралась распорядиться с умом. Отдать их в доверительное управление – слишком просто, не зря же она столько корпела над диссертацией и сменила юридическое амплуа на экономическое. Машину муж ей оставил, квартира у нее была, да и с ее дипломами работу найти не проблема. На втором круге пробежки Алиса удивилась: прощаться с мифическими Костиками и Алисочками было намного труднее, чем с реальными Алисочками и Сашечками. Интересно, а что было бы с Алисочками и Игоречками? Она никогда не спрашивала, почему у него нет детей. А вдруг есть, просто он скрывал от нее?
Алиса несколько раз набрала Игоря, но тот не поднял трубку, позже отписался, что в Вене – вернется, перезвонит.
И тут Алиса вспомнила, что Игорь всегда учил ее признавать свои неудачи, не пасовать перед фактами, а принимать их и сразу же начинать с ними бороться. «Я имею то, что я имею» – именно так звучал его лозунг. Отрицая очевидное, ты лишаешь себя механизмов для преодоления трудностей. На третьем круге до нее дошло, что она по факту имеет: разрушенный брак, трудности с деторождением, необходимость идти работать. Теперь-то ей придется карьерой оправдывать отсутствие детей.
Маскировать душевные увечья – это как затягивать колено эластичным бинтом. Алиса занималась бальными танцами и даже выступала на городских соревнованиях, и потому улыбаться, когда больно, умела. Она смиренно дождалась возвращения Игоря из Европы и пошла в наступление. Устроилась на работу, скупала в обеденный перерыв акции, закончив онлайн-курсы для начинающих брокеров, приобрела карту в спортклуб, который посещал Игорь, и ходила туда каждый день в разное время, чтобы увеличить шансы на случайно неслучайную встречу. Спустя несколько недель она случилась. Вылезая из бассейна, он услышал Алисин голос. Та выбралась из теплого джакузи, что располагался рядом с дорожками для плавания, и пошла к нему навстречу, заворачиваясь в пушистое полотенце.
Они отправились пить морковный сок в диетическое кафе спортивного клуба.
Игорь старательно делал вид, что после шести не ест, а тем более в дни, когда тренировки, однако спустя полчаса не выдержал и заказал полный арсенал продуктового допинга.
– Ты не меняешься. Всегда говоришь, что рот на замок, а потом сметаешь все, что жуется! – Алиса смотрела, как он ест, и ловила себя на том, что это ее не раздражает. Практически все мужчины раздражали ее тем, как они потребляли пищу – чавкали, хрустели челюстью, говорили с набитым ртом или были настолько брезгливы, что, завидев куриную кожу, морщились и срезали ее с особой скрупулезностью. Даже Костя… Алиса любила его до потери самообладания, но терпеть не могла, как он скоблил ножом по тарелке, и, если нужно было порезать кусок мяса и он уже заносил нож, Алиса находила любой предлог, чтобы выбраться за пределы помещения и не слышать скрежета.
– Ты сама как?
– Работаю в международном холдинге, который занимается медицинским оборудованием, в отделе стратегического планирования.
– Ничего себе. Кандидатскую защитила? – поинтересовался Игорь.
– А как же. Ты же знаешь, я всегда довожу до конца то, что задумала! – Ответив на поставленный вопрос, Алиса поняла, что снова его обманывает. Не все, что задумала. Счастливое замужество и ребенок так и остались в папке «Нереализованное».
– Прости, что ты только что сказала? – Игорь отвлекся на двух худощавых официанток. Одна из них пританцовывала возле барной стойки, а вторая поднимала с пола нефритовый браслет, рассыпавшийся на множество поблескивающих бусинок.
У Игоря имелась одна отвратительная привычка. Ему самому она вовсе не казалась таковой, однако женщинам, имевшим с ним отношения, всегда доставляла массу неудобств. Дело в том, что Игорь всегда посматривал на других женщин, не мог он пропустить длинноногую незнакомку и не заострить на ней внимание хотя бы на пару секунд. Он легко отвлекался в разговоре от собеседницы, если мимо столика в ресторане, например, проходила девушка в короткой юбке. И более того, делал это настолько неприкрыто, поворачивая не только взгляд, но и голову, а иногда и корпус, что его пассии порой устраивали сцены ревности и обиженно выказывали недовольство.